На кого похож Арлекин - Дмитрий Бушуев

Мама ревновала меня к тетушке, и в одно лето они даже поссорились, когда мама отказалась отпустить меня с ней на каникулы к Черному морю — мама, конечно, не осилила бы такой поездки сама, она вечно переживала о состоянии семейного дырявого бюджета. Но на следующий крымский сезон тетя все-таки увезла меня на побережье; мы жили в бывшем екатерининском дворце возле Ласточкиного Гнезда, служившем домом отдыха для партийной элиты. Я был тогда в возрасте, когда мальчикам уже дарят на день рождения арабские сказки «Тысяча и одна ночь», а терпкие магнолии так кружат голову, что хочется убежать в теплую лунную ночь к морю и следить из расщелины за ночным девичьим купанием. Да, я был тогда фантастически влюбчив. Я влюблялся и в девочек, и в мальчиков. С одним из местных, до черноты загорелым длинноногим подростком Асланом, мы стрелялись дикими огурцами, ловили крабов и, ныряя с выступа базальтовой скалы, доставали рапаны с подводной песчаной косы. Тетушка Элизабет брала с собой на пляж театральный бинокль, чтобы наши «опасные заплывы» всегда были в поле ее зрения. К счастью, наши эротические игры с Асланом в поле ее зрения не попадали: Он был моим ровесником, и я завидовал, что его пенис был больше моего — особенно досаждало то, что мой малыш был совсем неоперившимся, а у Аслана были просто заросли. У нас была заветная беседка в винограднике, где мы вместе фантазировали о девчонках и поочередно помогали друг другу мастурбировать. Честное слово, его мускулистое загорелое тело и подпрыгнувший пульсирующий член возбуждали меня больше, чем комментарии о девочках. Я несомненно тоже привлекал Аслана, потому что он первым попросил меня поцеловать его в губы, сказав, что он закроет глаза и будет думать о какой-то Эсмигюль. Мне так хотелось положить его с собой в постель и, подолгу нежась по утрам в кровати, я навязчиво мастурбировал, снова и снова воссоздавая в фантазиях сцены с Асланом, предвкушая новые встречи в нашей беседке. Там же мы тайком курили крепкие папиросы «Герцеговина Флор» и вместе мечтали о морских путешествиях и дальних странах. Первое «путешествие» мы предприняли на надувных матрацах — к белой скале, возвышающейся в море в трех милях от берега. Эта скала в волшебной дымке манила юных романтиков. Однажды тетушка ушла с пляжа раньше обычного, и мы доплыли до заветного места. Нас ждал сюрприз: посредине скалы было углубление, которое во время шторма заполнялось до краев, а в штиль, прогретое солнцем, превращалось в необычное озеро с горячей пересоленной водой. Вокруг «озера» было какое-то фантастическое множество птичьих костей, и Аслан сказал, что это кладбище чаек, и захватил несколько обветренных промытых белых косточек с собой для обряда белой магии, которой, по его словам, занималась его сестра. На обратном пути нас настиг шторм в три балла, а обезумевшая тетя, заметившая подозрительную пропажу надувных матрасов, уже поджидала нас на опустевшем пляже, где усиливающийся ветер трепал разноцветные брезентовые крыши торговых палаток. В наказание я был на два дня лишен морских купаний, но Аслан высвистывал меня под окном, и его улыбка рассеивала мою меланхолию. В день отъезда я плакал крокодиловыми слезами, а мой мальчик подарил мне на память коралловое ожерелье, которое я храню до сих пор.

Милая тетушка, я вхожу в ваши теневые комнаты как в свое детство; все предметы лежат на прежних местах, даже тот черепаховый гребень все так же лежит на туалетном столике перед трельяжем в резной раме, точно время остановилось здесь. Я не удивлюсь, если мое отражение в зеркале окажется тем веснушчатым мальчишкой в бескозырке; я не удивлюсь, если в начале февраля пойдет теплый дождь с раскатами весеннего грома и рояль в гостиной вдруг заиграет сам собой, а мы будем шутить и смеяться.

Тетушка собирает ужин, пока я листаю страницы семейного альбома и потягиваю сухое красное вино. В шаровом аквариуме играют вуалехвосты и призрачно-матовые черные московские телескопы. Тетя суетится и заметно волнуется, водружая на стол картошку со свиной тушенкой (гуманитарная помощь из Германии), розетку с черной икрой, запотевший графин с водкой, настоянной на корнях женьшеня, ореховый пирог и вазу с тусклыми морщинистыми яблоками. По нынешним временам все это невиданные деликатесы, и мне до глубины сердца стыдно быть объектом такого расточительного гостеприимства.

Всю жизнь тетушка Элизабет была домохозяйкой, несмотря на то, что окончила романо-германский факультет ленинградского университета и свободно владела английским и немецким. Она была убежденной атеисткой, но всем известно, что именно атеисты, пройдя диалектический момент богоборчества, чаще всего становятся преданными верующими или просто болеют различными формами мистицизма. Так случилось и с тетушкой, которая на закате своих дней вступила в весьма странное эзотерическое общество, члены которого, по-видимому, служили кому угодно, кроме Господа Бога. Это была своего рода нью-эйдж группа с русским колоритом — в любом случае, эти люди давно сбежали от реальности, и в аквариуме их дневных сновидений мелькали сребогривые единороги, манускрипты непризнанных мессий, хрустальные шары, поэзия древнерусских заговоров и заклинаний, гороскопы друидов, причитанья хорватов, кристаллы, и дельфины ныряли в облаках под звуки австралийского диджериду: Вот и сейчас, во время нашего прощального ужина, тетушка много курит и рассуждает об Атлантиде, реинкарнации, летающих тарелках, о предсказаниях Глоба и последней книге Дэвида Айка, которую она ни с того ни с сего вдруг решила пиратски перевести на русский… Нет, ее монолог был жутко интересным, но я не мог удержаться от смеха, когда тетя заявила, что ничуть не сомневается в том, что в кристаллах горного хрусталя живут маленькие человечки. Видимо, моя Элизабет впадала в старческую детскость, в инфантильный мистицизм, и в этом я еще раз убедился, когда она показала мне странное приспособление, похожее на примитивную теннисную ракетку, подвешенное над ее кроватью: на нитках свисали кристаллы и какие-то перья.

— Боже, что это? — я не мог сдержать недоумения.

— Андрюша, это удивительная вещь! Это мексиканский улавливатель снов! Я за него дорого заплатила, но он стоит того. Представляешь, мне больше не снятся кошмары, но только светлые, славные сны. Чудесные сны, как в детстве! Говорят, в Мексике такие кольца висят над каждой детской кроваткой. Ты только посмотри, ведь это настоящие совиные перышки! Кстати, я давно уже записываю свои сновидения — видишь тетради? После моей смерти…

— Тетушка!

— Да, после моей смерти ты уж не поленись, загляни в них. Я знаю, тебе будет интересно, ты всегда был необычным мальчиком: Кстати, я всегда знала, что ты голубой.