День рождения ведьмы - Кирилл Кащеев

— Ира, погоди! Ирина! — запыхавшаяся Катерина догнала ее, забежала вперед и стала на дороге, торопливо зачастив: — Ну дура она, и правда дура, что с нее взять! Не уходи, Ирка! По обычаю еще перекусить вместе положено, когда кумятся.

— Ну да… Еда — это как раз то, чего нам не хватает для настоящей дружбы! — очень серьезно покивала Ирка. И махнула рукой. — Ладно, пошли! Если уж делать, так все как следует.

Катерина моментально рванула обратно, и когда Ирка подошла, на траве уже лежала скатерка, а посредине красовалась большая пластиковая тарелка с идеально круглой, золотистой яичницей.

— Ярило для Яринки! — хихикнула Катерина, отрезая Ирке самый большой кусок. — Для Татьянки… Для Маринки… Для душечки-красавицы Катеринки…

Остальные ведьмы дружно фыркнули.

— А кто будет на меня фыркать, тому ни кусочка не дам! — не смутилась Катерина и тихонечко запела: — Мы веночки завивали, мы яешню поедали…

— Жуете — не торопитесь? — над березами зависла Оксана Тарасовна.

— Что, пора, Оксаночка Тарасовна? — Марина немедленно вскочила, всей фигурой излучая готовность мчаться куда прикажут по слову хозяйки. — Идем русалок ублажать?

— А не торопитесь! — вдруг разрешила Оксана Тарасовна и совсем по-девчоночьи захихикала. — Все равно место занято!

Ирка перестала жевать и подозрительно посмотрела на старшую ведьму.

— В смысле? — с набитым ртом пробубнила она.

— Смысла нет, зато красиво… — непонятно высказалась Оксана Тарасовна и тут же пояснила: — На мосту сейчас пляшут совсем другие ведьмы.

— Настоящие? — проперхала Катерина.

— Ну и кто из нас дура? — накинулась на нее Марина. — Все настоящие тут. Кроме Стеллы…

— Стелла у моста осталась, — соблаговолила ответить Оксана Тарасовна. — Может, ведьмы и не настоящие, но белые рубашки, тканные по всем старинным технологиям, они русалкам презентовать собираются! — и снова захихикала.

Теперь чуть не подавилась даже Ирка. И все ведьмочки дружно поглядели на притороченный к кочерге Оксаны Тарасовны мешок с прозрачными и кружевными пижамками и пеньюарчиками. Был даже золотистый корсет из прошлогодней коллекции Гальяно, украшенный мелкими бантиками от подмышек и до самого хвоста, — для старшей русалки! На домотканые сорочки речные хищницы уже давно не велись.

— Фольклорный праздник! — наконец снизошла до вразумительных пояснений Оксана Тарасовна. — Русалкина ночка, с ведьмами. И прямо на мосту!

Ирка расстроенно скривилась:

— Обычно мы фольклорным ансамблем прикидываемся!

— А теперь фольклорный ансамбль прикинулся нами! — откликнулась Танька.

— Вот же ж леший! — высказалась Ирка.

— Я ни при чем! — испуганно откликнулся сзади голос, скрипучий, как старое дерево под ветром. — При здешних садах Его Сиятельства князя Григория Александровича Потемкина поболе двухсот лет состою, нареканий не имею! Я леший культурный, в смысле, окультуренных зеленых насаждений! За верную многолетнюю службу могу вовсе даже парковым каким либо же садовым именоваться…

Ирка не оглянулась — лишь отмахнулась досадливо, и голос немедленно смолк.

— А вы уверены, что смысла нет, Оксана Тарасовна? — вдруг очень тихо и очень напряженно спросила Танька. — Если там действительно ни одной настоящей ведьмы… Русалок ведь можно не только сорочками ублажать…

Ведьмы переглянулись. Вспомнили, чем еще можно успокоить русалок по весне. И сорвались с места. Существо, похожее на заросшее мхом бревно, неторопливо выползло на поляну и, ворча и поскрипывая, принялось торопливо доедать оставшуюся на тарелках яичницу.

Глава 31 Фестиваль смерти

Обычно пустой по ночному времени мост сиял огнями подсветки. Разноцветные лучи отражались в гирляндах сцепленных друг с другом висячих замков, которые запирают, а ключи топят в Днепре приезжающие сюда новобрачные. Нет бы совета спросить, может, поняли бы, что именно из-за этого обряда, да еще над текучей водой, кой у кого брак и распадается. Многие только потому и начинают рваться прочь из семейной жизни, что так и чувствуют, будто их на замок заперли, а ключ выкинули!

Невесты в белом и женихи в черном появлялись у моста при свете дня, а сейчас мост запруживала пестрая толпа, одетая… по-славянски. В расшитые цветными нитками рубашки поверх джинсов. Играла музыка — стилизованные славянские мотивы, — с лотков бойко торговали хмельной медовухой, а также кренделями, ватрушками и петушками на палочках. В руках почти у всех — пластиковые стаканчики. В толпе мелькали «русалки» в бикини, украшенные водорослями, медленно и величественно плыли «ведьмы». Рубахи «ведьм» были белыми, широкими и длинными, будто они не ведьмы, а привидения и… Со струйчатыми рукавами!

— Русалии, дорогие славяне и славянки, праздник расцветающей природы! — стоя у самых перил моста, вещал в микрофон средних лет красавец при буйных русых кудрях и окладистой русой бороде. — Однако в это же время активизируется всяческая нежить и нечисть — в первую очередь русалки! Сейчас русалки, можно сказать, в состоянии кровожадного буйства! — взмахивая стаканом с медовухой, зловеще понизил голос он. — И нет спасения от их когтей! До первого майского грома они выходят на берег, чтобы не только заманивать, но просто-напросто отлавливать оказавшихся у берега парней и девушек… и топить их! Каждый год древние славяне отдавали дань воде жизнями своих юных…

Бородач вещал, гуляющие внимали, невесть откуда появившееся телевидение снимало, народ попроще, без фольклорных интересов, пил медовуху, веселился и уже начинал выплясывать под заводные этнические мотивчики…

— Даже просто подойдя к воде, можно стать добычей русалок! — бородач вошел в раж, голос его приобрел лекторские интонации. Одна из «ведьм», метя подолом рубахи заплеванный окуркам мост, подбежала, зашептала на ухо. Восторженное выражение сошло с лица бородача, он смутился. — Да, конечно, извините, увлекся… Только ведьмы могли купаться до первого грома! Только ведьмы-ведающие, но молодые ведающие, девицы, могли остановить кровавое пиршество обитательниц воды, умилостивив их песнями и подарками! — Он торжественно воздел к небесам стаканчик, но последние его слова утонули в грохоте музыки — видно, местный славянский диджей боялся, что бородач еще захочет выступить.

Народ раздался, «ведьмы» в длинных рубахах выбежали на середину моста, дружно взмахнули струйчатыми рукавами, схватились за руки и, притопывая и подпрыгивая, повели хоровод-цепочку. В одну сторону… В другую…

Сидела русалка на белой березе,Просила русалка у девчат сорочки:«Девчата-сестрички, дайте сорочки,Хоч не биленьки, абы тоненьки…» —

завела стоящая у перил девушка в роскошном цветочном венке. Голос у нее был лучше, чем у ведьмы Катерины, — высокий, трепетный, так что одинокую русалку в ветвях сразу становилась жаль. Такая милая нежная девочка, разве что с зелеными волосами… Так и хочется подойти, помочь, утешить…

Да и танцы местных «ведьм» отличались бо́льшим искусством и страстью, чем немудрящий хоровод, что водили Ирка с компанией под березами. Ритм музыки начал ускоряться, «ведьмы» на мосту заплясали быстрей, вертя рукавами и молотя каблуками в слаженном ритме ирландского «Rhythm of the Dance».

— У-у-у-ах-ха-ха! — вой, более пронзительный, чем завывание вовкулаков, взвился над мостом, и четверка парней в облегающих штанах и кожаных безрукавках на голое тело взлетели на перила моста, опасно балансируя над водой. Стальные цепи завертелись у них над головами, а в сосудах-поях на концах цепей вспыхнуло пламя. Над мостом закрутились огненные кольца и восьмерки.

«Ведьмы» завизжали и понеслись в стремительном танце, вертясь и подпрыгивая, — струйчатые рукава метались в опасной близости от огня… Закружились на месте — струйчатые рукава летели вокруг каждой ровным «колесом». Балансирующие на перилах «ведьмаки» закрутили пылающие пои — такими же ровными, сверкающими во мраке огненными колесами. Пламенеющие цепи перепархивали из одной руки в другую… А потом… с ловкость акробаток девчонки вскочили на перила! Замерли, застыли, широко разведя руки, — лишь налетевший ветер играл длинными рукавами. Парни замерли также неподвижно, только кольца огня все сплетались вокруг них. Девчонки медленно протянули руки к черным водам реки. И звонко, дружно прокричали:

— Русалка-царица, красная девица, помилуй наши душки, не дай удавиться! А мы тебе кланяемся!

И кинулись в объятия парней. И вот так, обхватив девчонок одной рукой, а другой продолжая раскручивать пылающие цепи, парни сиганули вниз — с моста в воду!

— Экстрим! — ахнувшая публика кинулась к перилам, успев увидеть, как раздуваются белые рубахи «ведьм» и, словно метеоры, несутся во мраке ленты огня. И гаснут в шумном всплеске днепровской воды!