Рассвет в декабре - Федор Кнорре

Об этом узнал молодой Король и, к общему изумлению, вместо того чтобы почувствовать себя глубоко оскорбленным, громко расхохотался и сказал: «Да отпустите вы старого воина на все четыре стороны, что вы к нему привязались? Мне ведь на него тоже начихать!»

И собравшийся на казнь народ обрадовался и вдруг тоже стал хохотать, и старого солдата вместе с палачом потащили в трактир, чтоб они выпили за здоровье Короля!

Дня не проходило, чтобы Король не сделал чего-нибудь еще в таком же роде, а ночью он бежал на лесную полянку к маленькой Виле, и они опять плясали, и с каждым разом она делалась все выше ростом, так что однажды ему понадобилось только слегка наклониться для того, чтобы поцеловать ее в губы.

И когда Король опять стал умолять ее остаться с ним навсегда, она улыбнулась и ответила:

— Милый Король, хотя я не понимаю, что такое твое «навсегда», но останусь с тобой до тех пор, пока ты меня будешь любить!

Так маленькая Вила стала королевой самого веселого и несерьезного королевства на всем белом свете!

По утрам, когда замок просыпался от пения петухов, казалось, что они поют не «ку-ка-ре-ку», а «ха-хи-ха-ху» — и все начинали улыбаться, потягиваясь спросонья.

На городском рынке стоило какому-нибудь торговцу вдруг заломить несуразную цену за какую-нибудь шапочку с петушиным пером, за связку восковых свечей, кадушку меда или крошечный мешочек душистого перца, — покупатель, вместо того чтобы спорить, начинал смеяться, и сейчас же вокруг собирался народ и, разузнав, в чем дело, начинал так хохотать над торговцем, что очень скоро тот и сам принимался хохотать, уверяя, что просто пошутил для смеха, и уступал покупку по справедливой цене!

Судьям в Королевском Суде, перед тем как они должны были вынести приговор, подавали подогретое вино и булочки с изюмом, музыканты играли им на дудочках, маленький кудрявый мальчик пел им детскую песенку, для того чтобы судьи не забывали, что преступник тоже был когда-то маленьким кудрявым мальчиком. И что, может быть, он не нарочно пошел в преступники и сам не рад, что его, как худую лодчонку ветром, нечаянно занесло куда не надо.

И что бы вы думали? Приговоры делались мягче, а преступлений становилось все меньше.

Случалось, что какой-нибудь забеглый из соседнего королевства базарный воришка стянет кожаный кошелек и пустится бежать со всех ног, выпучив от страха глаза, с перекошенным ртом, и тут же целая толпа бросится его догонять с криком, с хохотом и прибаутками. Воришка мчится, как зайчонок от собак, так и ждет, что его вот-вот догонят и растерзают, и с изумлением замечает, что преследователи почему-то хохочут, а вовсе не грозятся перебить ему ноги, да и все встречные смеются. И тогда поневоле он бежал все медленнее, страх у него пропадал, он начинал улыбаться на бегу, потом робко хихикал, оглядываясь на веселую толпу, катившую за ним по кривым улочкам, и, наконец, изнемогая, шлепался на землю и, схватившись за живот, начинал сам хохотать, протягивая украденный кошелок, и кричал, умоляя:

— Черти! Только не щекочите меня! Я лопну со смеха! В жизни не видал такого несерьезного города. Никто не заставит меня больше тут по карманам лазить!

Да, удивительно несерьезное было это королевство!

Король и маленькая Вила жили счастливо, как самые счастливые из их подданных, до самого того дня, когда со сторожевой башни замка часовой не увидел далеко за лесом черный дым.

Это соседний король решил, что ему нетрудно будет завоевать такое несерьезное королевство, и шел со своими воинами жечь деревни и хлеб, убивать жителей, чтобы доказать, что он куда более серьезный и разумный король.

Теперь вместо смеха и шуток на рыночной площади слышны были только причитанья и плач.

Из подвалов замка выносили связки длинных копий; сбежавшиеся в город мужики, пастухи и лесорубы примеряли кольчуги и железные шлемы, разбирали тяжелые боевые топоры и мечи, которые выдавал им по списку королевский кладовщик, отмечая каждого кружком или крестиком.

Король тоже надел кольчугу, опоясался мечом и пришел попрощаться со своей Королевой, которая была очень огорчена, но не плакала, а только широко открытыми глазами смотрела на острые копья и мечи. Она потрогала пальцем кольчугу Короля и сказала:

— Странные созданья люди! Зачем идет к нам воевать Чужой Король? Может быть, можно с ним поговорить и помочь ему, если ему чего-нибудь не хватает?

— Он не станет с нами разговаривать. Он жжет дома и убивает людей и уже близко подошел к нашему замку. Дело в том, что пошел слух, будто мы слишком уж несерьезные, и, пожалуй, это правда. Ну, я ему покажу, что я хоть и несерьезный, а все-таки король! — И он обнял на прощание свою маленькую Вилу.

Неприятель с шумом и топотом, поднимая столбы пыли и дыма, приближался к городу, и Король поспешил вывести все свое войско за городские ворота на просторный зеленый луг, поросший ромашками.

Оба войска выстроились друг против друга, и молодой Король увидел, что у Чужого Короля втрое больше воинов, чем у него самого. И это настоящие злые войны, которые умеют ходить в ногу, и у всех у них одинаковые шлемы и одинаковые копья, и они всё умеют делать по команде.

Чуть не заплакал от горя молодой Король, так мало оказалось у него настоящих воинов и так беспомощно выглядела его толпа наскоро вооруженных горожан и мужиков: они толпились, как на деревенской сходке, сбившись в кучки, и нестриженые волосы торчали у них из-под шлемов, которые одним были малы, а у других налезали на самые уши. Они переминались с ноги на ногу, поеживаясь в непривычных кольчугах, переглядывались, поплевывая на рукоятки своих топоров, точно дрова рубить собирались, а не принимать участие в рыцарском сражении!

«Эх, отрекся бы я лучше от своего королевства! — подумал молодой Король. — Чем вести на битву этих бедняг, пускай бы уж ими правил Чужой Король, чем мне видеть, как их всех перебьют на моих глазах».

Он вывел вперед всех своих настоящих воинов и выстроил их в ряд, чтобы хоть для начала прикрыть нестройную толпу ремесленников и мужиков, и сердце у него сжалось от страха, не за себя, а за своих людей, когда он увидел, какая жидкая кривая цепочка воинов получилась у него против плотных рядов неприятельского войска.

Так вот и стояли два войска друг против друга, и между ними была широкая полоса зеленого луга, пестрого от цветов, в которых стрекотали тысячи кузнечиков, и, перелетая от цветка к цветку, жужжали пчелы, гудели мохнатые шмели, звенели бронзовые мушки, и в воздухе заливались жаворонки.

Все ждали, когда затрубят трубы и начнется бой, но пока трубы молчали, все воины стояли в полной тишине, слушали, как звенит пестрый луг, и смотрели, как трава волнами колышется от жаркого ветерка, как бегут в небе белые облака, которых через час многие из них не увидят.

И тут молодой Король вдруг с удивлением услышал, что кузнечики начинают стрекотать все громче и громче и все разрастается звук жужжания маленьких пчел и щебетанье луговых птиц, наполняя воздух странными звуками, похожими на плач. Король как будто разом услышал все, что творится в эту минуту во всех концах его королевства, — услышал всю тысячу плачей, переполняющих дома в городах и деревнях, — тоненькое похныкивание маленьких ребятишек, и тихий, беззвучный плач старых женщин, и бессмысленный, испуганный писк несмышленых дурачков в люльках, громкие рыдания девушек, и горькие слезы молодых женщин, которые сегодня станут вдовами, и бессильные слезы стариков у остывшего очага.

И Король громко закричал от гнева и от сострадания к этим людям, и такая ярость поднялась и забушевала у него в сердце, что он выдернул из ножен меч, поднял на дыбы коня и кинулся в самую середину вражеского войска.

Его воины дружно бросились за ним следом, столкнулись с тесными рядами вражеских воинов, звон пошел по полю, будто тысячи кузнецов изо всех сил били железом по железу, но никто никого не мог сдвинуть с места.

Но тут и настоящие кузнецы, и лесорубы, и прочие, которых оставили позади, сердито растолкали локтями своих воинов и полезли в драку, валом повалили за Королем. Мужики пошли подсаживать рыцарей на копья, как снопы на вилы, и пастухи набросились на врагов, точно на стаю волков.

Король рубился направо и налево, а все мужичье войско валило за ним, так что скоро железные панцири рыцарей стали похрустывать у них под ногами, точно рассыпанная скорлупа от раков!

Молодой Король рядом с молодым Лесорубом прорубали себе дорогу впереди всех, и когда одному приходилось худо, другой прикрывал его своим щитом.

Когда они наконец вместе добрались до Чужого Короля, молодой Лесоруб так грохнул того топором, что доспехи, в которые он был закован, раскололись аккуратно на две половины, точно грецкий орех. Они развалились на две стороны, а внутри обнаружился щупленький Чужой Король в шелковых штанишках с буфами. Он хныкал, морщился и, потирая затылок, плаксиво сказал: