Пять минут до любви - Ирина Лобусова

Возле дома действительно стояли милицейские машины. Вход в подъезд был перекрыт. Рядом стояла машина. Его машина. Темный, красивый мерседес. С раскрытыми дверцами… В подъезде виднелось расплывшееся на асфальте темное пятно. И очерченные мелом контуры тела… От вида пятна мои глаза потемнели. Кто-то тронул меня за плечо.

— Разве вам не сказали, что сюда нельзя? — я обернулась и увидела рядом с собой невысокого седого мужчину.

Не знаю, что сумел он прочитать в моих глазах, только вдруг сказал неожиданно:

— Вы его знали?

— Кого?

— Убитого…

Убитого… если б я осталась живой, я завыла бы от страшной, нечеловеческой боли, пронзившей все мое тело, словно острым ножом… Может быть, я даже упала бы на этот асфальт, по бабьи воя и подпирая кулаками сырое мясо исплаканных щек… если бы… если… Но я умерла. А потому — стояла сухо и молча. Знала ли я убитого? Разве умирать от одного звука его голоса — значит знать?

— Кого убили? — голос со стороны, я не узнавала свой собственный голос.

— Бизнесмена, Юркова. Того, который купил в центре промышленный агрегат… Бывший завод полимеров… Говорят, о покойниках нельзя плохо, но, честно говоря, этот — сам нарвался…

— Откуда вы знаете?

— Я его заместитель. Как вы думаете, зачем я здесь?

— Зачем?

— Чтобы поехать и опознать тело.

Тело… То, что когда-то существовало рядом со мной… Ни боль, ни любовь, ни отчаяние. Просто так. Тело. Четыре казенные буквы. И больше ничего.

— Значит, вас впустят внутрь? Или тело уже увезли?

— Думаю, еще нет. Наверняка впустят.

— А я могла бы пройти внутрь вместе с вами?

— Пройти внутрь? Со мной? Для постороннего человека — очень необычная просьба. Кроме того, вы так странно выглядите… Впрочем, вы молоды, красивы… вы действительно можете быть его личной знакомой. Если судить по внешним данным. У Юркова было много таких знакомых. Как странно, что здесь и сейчас из всех его девочек вы оказались одна. Наверное, вы были лучшей из всех. А может, даже его любили. Или вы единственная отличались хорошим терпением и могли его терпеть… Ладно, идемте со мной, если вам так хочется. Я жду представителей прокуратуры, которые выйдут за мной и повезут внутрь опознавать труп. Я скажу им, если хотите, что вы моя племянница, и у меня дома вы несколько раз встречали Юркова. А туфли вы просто потеряли — потому, что волновались за меня. Но если я так скажу, то обещайте сегодня со мной поужинать. Честное слово, Юрков был не из тех, кого стоило бы долго оплакивать.

На пальце этого человека сверкало массивное обручальное кольцо.

— А что скажет ваша жена по поводу такого ужина?

— Ничего не скажет. Ей же не зачем об этом знать, верно? Можете об этом даже не думать. А вот у Юркова вообще не было жены. После него никого не осталось. Он не успел жениться — хотя ему после сорока. Так что наследство останется его матери и сестре. Вы знали, что у него в другом городе есть мать и сестра? Он был к ним очень привязан. Но он промотал по — глупому большую часть своих денег. Так что наследство составит совсем не много.

— Вы и это знали?

— Милая девушка, приходится! А вы думали, что он очень богатый?

— Я об этом не думала.

— Ну вот, я вас разочарую. Денег у него совсем нет. Если б он остался жив, через год его могли бы объявить банкротом. Как вас зовут?

— Лена.

— Елена. Очень красивое имя. Вы очень красивая девушка…

Я прекратила различать этот невнятный, свалившийся на меня поток слов. Впереди появилась серая фигура. Еще. И еще одна. Потом — сразу несколько. Двое санитаров в прорезиненной зеленой форме несли носилки, на которых лежал черный мешок. Только позже я поняла, что это был специальный мешок, предназначенный для перевозки трупов. Кто-то властный бросил моему спутнику:

— Подойдите.

Я бросилась вперед — хотя никто мне ничего не говорил… Шелест змейки… посиневшее лицо… Чужое лицо… Испуганный шепот моего спутника…

— Я не понимаю, что происходит?

Посиневшее, страшное лицо с ослепительными белками глаз… Лицо, выступающее из черной резины…

— Это не Юрков! Я ничего не понимаю! Это не Юрков!!!

Острая, горькая, судорожная спазма, больно рвущая мое горло… Воздух с шумом вырывается из раскрытого рта… Кто-то официальный и серый, строго:

— Что это значит? Это не Юрков? Тогда кто? Почему этот человек садился в его машину?

— Это Семенов, шофер, работал на заводе… Его шофер… Он часто возил Юркова. Он просто очень похож на него внешне. Они одного возраста, одного роста. Семенов часто одевал черные очки, садился в мерседес босса и все думали, что это сам Юрков. Иногда Юрков оставался ночевать на заводе и просил Семенова перегнать его машину в гараж. А часто на машине Юркова Семенов перевозит какие-то грузы.

Что было дальше, не помню. Помню лишь радость, захлестнувшую, сбившую с ног… Голоса слились в единый назойливый гул… И в этом гуле отступало лицо мертвого человека… Другого человека… Кто-то диктовал протокол опознания:

— Семенов Николай Михайлович… Водитель бизнесмена Юркова… Застрелен возле машины, принадлежащей Юркову возле дома, в котором постоянно проживал бизнесмен Юрков. На теле документы обнаружены не были. По словам свидетелей и очевидцев, Семенов часто пользовался машиной Юркова и был внешне на него похож. Опознан заместителем генерального директора бывшего завода полимеров…

— А вы, собственно, кто? — только спустя промежуток времени, в который прошел шок от страшной ошибки, я поняла, что официальный в форме обращается ко мне.

— Моя племянница. В моем доме она несколько раз встречалась с Юрковым… — выступил вперед заместитель.

Я развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы бежать… Я бежала в раскаленных потоках людской толпы, летнего воздуха, вернувших всю свою прелесть улиц…

Возле проходной завода было только собаки и больше никого. Я буквально взлетела по лестнице, промчалась вдоль пустынного коридора… Он стоял возле окна, разговаривал по мобильному телефону, к двери спиной. Дверь в кабинет хлопнула. Он обернулся. Я увидела застывшее в глазах удивление. Удивление — и что-то еще. Медленно опустил телефон вниз. Больше — ничего не было. Не было даже потока моих истерических слез. Только — судорожный взмах ресниц, не услышанный спазм, и дрогнул мир, когда, прижимаясь всем свои телом к его груди, я целовала его руки, плечи, глаза, всхлипывая как ребенок:

— Любимый… любимый…

После «истории со смертью» прошла неделя. Счастье по — прежнему светилось передо мной, как бриллиант. Я чувствовала себя удивительно счастливой! Мои силы увеличивались от воспоминания про ночь любви — единственную настоящую ночь нашей любви…