Пандемия - Франк Тилье

Свиньи… А ведь пандемия 2009 года пошла со свиноферм в Мексике. И разве не было свиного штамма в вирусе птиц 2013-го? Еще одна деталька головоломки, кое-что сказавшая Шарко, укладывающаяся в картину, которая еще оставалась расплывчатой, но рано или поздно он ее прояснит.

Машина медленно ехала вдоль бесконечной ограды.

– «БарнФилд» обосновался в Польше в девяносто девятом. Деловые люди приехали в нашу страну, стали скупать свинофермы, подписывать контракты с производителями, через польские компании приобретать земли. Один из филиалов «БарнФилда» владеет девятью торговыми марками мяса в Польше, управляет еще шестью дочерними компаниями, семью комбинатами по переработке, а в штате у них больше пяти тысяч человек. Ставки, как социальные, так и экономические, для нашей страны огромны. Но надо также понимать, что «БарнФилд» стал одним из крупнейших в Польше загрязнителей. Несмотря на жалобы активистов-экологов, «БарнФилду» при политической поддержке удалось изменить польское законодательство, касающееся удобрений: они классифицировали свиные экскременты как «сельскохозяйственную продукцию», а не как «вредные отходы».

Шарко еще не понимал, куда он клонит. Поляк прибавил скорость.

– Запах идет не от этих зданий, источник в пятистах метрах отсюда… Когда ветер достаточно сильный, как сегодня, он разносится на четыре-пять километров в округе.

Чуть западнее он свернул на узкую дорогу и въехал в зону, тоже огороженную решетками справа и слева. Там были гигантские черно-бурые водоемы в форме эллипса. Над поверхностью мельтешили черные точки: насекомые, мухи…

Шарко прикрывал нос курткой. Даже в машине, со включенным кондиционером и закрытыми окнами, вонь была невыносимой.

– Вот корень проблемы. Свинья производит в восемь раз больше экскрементов, чем человек. Помножьте это на сто тысяч… Вы видите перед собой то, что красиво называют лагунами оксидации. Тонны и тонны дерьма оставляют на открытом воздухе, чтобы газы и моча испарялись в атмосферу. Все эти водоемы забетонированы снизу, но есть трещины. А вы знаете, что там, в десяти метрах под землей?

– Горизонт грунтовых вод, я полагаю.

– Точно. Отсюда предприятие черпает воду. А воды свиньям требуется очень много.

Он остановился и показал на бетонные плиты на земле чуть подальше. Тучи насекомых в этом месте поражали воображение.

– На таких крупных производствах два или три процента свиней умирают от генетических болезней, ран, врожденных пороков. Вон там, видите, трупы сваливают в ямы восемь метров на три, чтобы не тратиться на печи для сжигания отходов, содержание которых обходится в целое состояние. Трупы оставляют разлагаться естественным образом.

– Это разрешено?

– По закону нет. Но «БарнФилд» выше законов. У них свой контроль, они держат за жабры высокие политические инстанции. Когда их спрашивают, не от их ли предприятия все эти болезни у местных жителей, они достают отчеты, акты, гласящие, что «все в порядке». Эти отчеты, разумеется, пишут их собственные эксперты, дипломированные по самое некуда… Вы же понимаете, кому-то мясо и прибыли, а местным жителям залежи микробов. Посмотрите, повсюду в этих лагунах увидите пустые шприцы. Они бессовестно пренебрегают запретами.

Шарко действительно их заметил. Они плавали на поверхности водоемов, валялись на земле.

– Свинья у «БарнФилд» становится огромной за три месяца, тогда как мелкому производителю нужен год, чтобы вырастить животное, которое будет в итоге весить вдвое меньше. Вот что у вас в тарелке, лейтенант. Антибиотики, ГМО, гормоны роста и химия. Сотни предприятий «БарнФилд» наводняют весь мир своей пакостью. Активистов-экологов, которые приезжают сюда, тут же гонят и запугивают. Вся система прогнила.

Он показал на бродячих собак, кучковавшихся у ям, за бурыми лагунами.

– Одичавшие собаки, насекомые, крысы… Они копаются в этих нечистотах, а потом разбредаются по деревням, под завязку набитые микробами. Недалеко отсюда играют дети. Бышково всего в километре, вон там, за холмом. И еще три окрестные деревни, где люди тоже страдают от зловония и от этих странных хронических заболеваний дыхательных путей.

– В этом повинны свиньи и их испражнения?

– Конечно. Я говорил с учеными, специалистами по микробам. Надо знать, что свиньи – настоящий инкубатор вирусов. В организме этих животных вирусы постоянно мутируют, смешиваются между собой, рекомбинируют. Они заражают других животных, птицу, мелкий домашний скот, короче, все живое. А в конечном счете у местных жителей масса случаев атипичной пневмонии и кишечных заболеваний.

– И ученые ничего не делают, чтобы этого избежать?

– Хотите знать, какие средства выделяются на науку в Польше? Люди из ВОЗ тоже побывали здесь несколько лет назад, делали анализы. Специалисты, тоже все в дипломах… Но, судя по всему, их визит ничего не дал, потому что положение местных жителей не изменилось.

Шарко смотрел на вонючие матовые лужи, от которых к горлу подступала тошнота.

– Уедемте отсюда, пожалуйста.

83

Поляк поехал дальше в сторону Бышкова. Шарко решился открыть часть правды:

– В испражнениях птиц в заповеднике на севере Франции ученые впервые обнаружили пресловутый вирус неизвестного гриппа, о котором все говорят. Это произошло дней десять назад, двадцать второго ноября, если быть точным. Этот микроб ученые проанализировали вдоль и поперек. Я немного разбираюсь в этой теме: вирус – это мутант и результат рекомбинации. Насколько я понял, он содержит птичью часть, свиную и человеческую. Это значит, что, прежде чем оказаться в испражнениях птиц, он прошел через свиней и людей.

– Значит, люди заразились вирусом до того, как он обнаружился у птиц: если он содержит человеческую часть, откуда-то же она взялась.

– Возможно.

– Очень интересно.

По ходу этой беседы Шарко казалось, что зоны тени все больше проясняются. Как будто ему надо было увидеть эти лужи испражнений под открытым небом, этот огромный комбинат, который был источником болезней, чтобы детали головоломки встали на свои места.

– То, что я вам скажу, должно остаться строго между нами. Я надеюсь на полнейшее молчание. Вы не скажете об этом ни вашему начальству, ни кому другому до тех пор, пока мои начальники не дадут зеленый свет.

– Вы можете мне доверять.

– Хорошо… Известно, что вирус гриппа начал распространяться среди популяций перелетных птиц на острове, принадлежащем Германии, седьмого ноября. Кто-то приехал туда, расположил трупы зараженных птиц пресловутым символом из трех кругов и предоставил действовать природе.

Крущек вытаращил глаза:

– Боже мой!

– Контактируя с мертвыми пернатыми, перелетные птицы подцепили вирус и улетели с ним. Одни умерли в пути, другие сыграли роль переносчиков, не заболев. Во Франции произошел первый контакт птица – человек. Достаточно было одному подцепить вирус, и он начал распространяться среди населения от человека к человеку.

Шарко не выложил всей правды, не упомянул о заражении во Дворце правосудия, но он знал, что его дозированной информации достаточно, чтобы Крущек ему поверил.

– Стало быть, все началось с террористического акта на этом пресловутом острове, – сказал поляк.

– Не совсем, террористы действовали бы грубее и постарались довести число жертв до максимума за короткое время. И потом, были бы требования. Здесь мы имеем дело с одиночным актом психически больного, который зол на всю Землю. С существом, живущим лишь для того, чтобы вредить.

– Это ваш пресловутый Человек в черном.

– Он самый.

Они подъезжали к деревне. Старые трактора стояли у домов, посреди улицы бегали куры, свиньи хрюкали в загончиках, крытых жестью. Было воскресенье, на улице играли дети, тепло одетые. Шарко опустил стекло. Запах стал слабее, но все же чувствовался. Крущек свернул и проехал по улице до последнего, одиноко стоящего дома. Это был дом убитой семьи.

– Как вы сказали, этот человеческий сегмент в вирусе доказывает, что люди заразились им раньше, и ни один центр наблюдения за гриппом этого не заметил.

– Если только вирус не вышел из лаборатории? Из генетической манипуляции, в ходе которой в него ввели человеческую часть?

– Он не вышел из лаборатории…

Они направились к дому. У Крущека были ключи. Остановившись перед дверью, он ждал продолжения.

– Обнаружилось, что подкупленная лаборантка тайно анализировала сотни и сотни проб, происхождение которых неизвестно. Среди них одна особая проба пятого октября. Почти наверняка это был штамм гриппа птиц. Лаборантка никому ничего не сказала, она сохранила это открытие при себе. Мы думаем, что потом она передала эту пробу кому-то, кто, очевидно, распространил вирус месяц спустя на немецком острове.

Крущек открыл дверь, они вошли. В комнате стояла стужа. Пар вырывался изо рта полицейских при каждом выдохе. На полу, на сине-белой плитке, еще сохранились метки, оставленные криминалистами: следы желтого мела, указывавшие на расположение трупов. И кровь. Засохшая, черная. Она затекла в щели между половицами. Этот дом навечно сохранит отпечаток страшной бойни.