Американка - Моника Фагерхольм

Поскольку Мике не скрывал, что это Дорис его бросила, а не наоборот, это делало Дорис еще более удивительной в глазах всех. Но всех, кто к ней приближался, она отталкивала.

Дорис в сторонке. Девочки с Сандрой Вэрн. Сандра Вэрн — просто одна из них, и все они косятся украдкой на Дорис, причем с большим интересом. Сандра никак не выделяется в этой группе, она просто стоит со всеми.

Но однажды Сандра вырвалась из компании и подошла к Дорис Флинкенберг. Они немного поговорили, очень коротко, потому что им пора было на разные уроки, но и по другим причинам тоже.

Совершенно конкретным. Сандре надо было уезжать, сказала она, снова на Аланд, чтобы опять навестить родственников.

Дорис ничего не сказала. Ей было нелегко. Лишь одна она знала, насколько нелегко. С одной стороны, она поняла, как только заговорила с Сандрой, с которой она не разговаривала по-настоящему с… лета (ведь это она сама ушла — «домой», к Мике Фрибергу и всему прочему), что она не могла продолжать… что-либо… пока все не выяснится. Пока не получит ответы на все вопросы, которые у нее накопились. И пусть это звучало как припев дешевой песенки, но один-единственный раз это было чистейшей правдой, и нечему тут улыбаться, не важно, любит кто такую музыку или нет.

И если Сандра не проявит инициативу, ей придется самой начать задавать эти вопросы. Самостоятельно. И к чему это приведет?

Ведь ясно, что Сандра не возьмет на себя инициативу.

С другой стороны, Дорис понимала, и от этой мысли у нее все похолодело внутри, пока она шла к ней в тот самый день на школьном дворе, когда они в последний раз разговаривали друг с другом, когда Дорис Флинкенберг еще была жива, что невозможно, просто совершенно невозможно порвать с Сандрой.

Сандра-ПандраЗаячьяГубаСестраНочь&День и все вместе, самая любимая.

Такие ужасные вещи. Такое вот озарение. Что это? Кого спросить об этом? К кому обращаться?

Катер. Той осенью, когда умерла Дорис, перевернулась и затонула лодка с пятью подростками в сотне километров на запад, посреди моря. Все, кто были на борту, утонули. Это несчастье и окружавшие его события словно околдовали Дорис Флинкенберг в последние недели ее жизни.

Несчастье случилось в ночь субботы в начале октября. Молодые люди собирались отпраздновать выходные на борту большой моторной лодки типа «наутикат». Свидетели, видевшие лодку у заправочной станции в заливе во внутренних шхерах, потом рассказывали, что на борту царило веселье, но не чрезмерное.

Ветер был сильным уже днем. К вечеру он достиг штормовой силы. В 23.00 лодка наскочила на скалу и стал набирать воду, в половине третьего, четыре часа спустя, она пошла на дно.

Иными словами, это длилось очень долго. Подростки успели выпустить все сигнальные ракеты, которые были на борту. Но никто не пришел им на помощь, и когда лодка медленно-медленно начала наполняться водой, они выбрались на палубу и развели костер.

Но костер потух, потому что вода стала заливать палубу, и тогда они поняли, что надежды больше нет.

Почему никто не пришел им на помощь? Где была морская охрана?

Лодка затонула, а подростки погибли, один за другим. Все, кто были на борту, утонули или замерзли насмерть в ледяной воде.

Именно об этой трагедии Дорис Флинкенберг разговаривала с Сандрой Вэрн на школьном дворе в тот последний раз — о чем ни одна из них не догадывалась — это была их последняя беседа.

— Я навсегда запомню, что делала в то время, — сказала Дорис Сандре там, на школьном дворе, это было первое, о чем они вдруг заговорили, по-настоящему, за долгое время.

— Я лежала с Мике, тогда это у нас случилось впервые, а теперь уже все кончилось.

Она украдкой поглядела на Сандру, но та, похоже, не очень-то слушала.

И все же слушала.

— Я была у Блументалей, — сообщила Сандра равнодушно. — На пижамной вечеринке. Я и все девчонки.

И потом принялась подробно рассказывать о вечеринке и что там происходило. Вечеринка у Биргитты Блументаль. Только для девочек. Пижамная вечеринка: идею кто-то подхватил из иностранной газеты — такие устраивали в других местах, например в Америке. Но что делать на такой вот вечеринке, было неясно. Они напялили пижамы и «духарились» как умели, среди прочего, ВСЕ приложились к бутылкам в изобильном баре Блументалей — родители Биргитты сами не пили, но держали весь этот алкоголь для солидности, объяснила Сандра, словно читала своей подружке рецепт нормальной жизни — по паре глотков.

И они выбрали Биргитту Блументаль первой красавицей вселенной, Биргитта сама предложила эту игру: конкурс красоты, где результат был заранее известен, «так и в действительности бывает, заранее договариваются, кто выиграет». Биргитта Блументаль всплакнула на радостях, она сидела на краю кровати с красным полотенцем поперек груди и с бумажной короной на голове, а потом они все танцевали в темноте и рассказывали друг дружке свои тайны.

— Ну, ты знаешь, какие это тайны, — сказала Сандра безразлично. — Тобиас Форстрём ущипнул меня за задницу, но я никому не рассказала. Все в этом роде.

Сандра рассмеялась, и Дорис тоже рассмеялась и снова подумала, что восхищается рассказами Сандры — не тем, о чем та рассказывает, а тем — как.

Потом они играли в «правда или нет», Сандре выпало поцеловаться в губы с Биргиттой Блументаль. То еще воспоминаньице: почувствовать язык зубрилы Биргитты Блументаль у себя во рту.

— Черт, — ругнулась Сандра на школьном дворе. И сплюнула. — Черт. Словно лесбиянка какая.

У Дорис внутри все похолодело: это что Сандра — про нее?

А потом они, продолжала Сандра таким же равнодушным и беспечным голосом, играли в убийцу и детектива.

У Дорис все снова похолодело внутри.

Но тут прозвенел звонок.

— Я должна… — Дорис заторопилась к дверям, почти побежала.

— Эй, Дорис! Да что случилось? — крикнула Сандра вслед Дорис. Та торопливо обернулась и вдруг увидела, или ей показалось, в глазах Сандры всю ту боль, словно у раненого зверя.

Дорогая, дорогая. Все возвращается. Мы все же будем вместе. Что случилось?

Ей следовало задать кучу вопросов, тогда, на школьном дворе. Но она этого не сделала. И Сандра уехала на Аланд, а Дорис осталась, и ей теперь предстояло выяснить все самой. Она это сделает. Она это сделала.

В конце октября Крысы учинили разгром в Стеклянном доме.

Несколько недель спустя умерла владелица дома. Но тогда Дорис уже была мертва. В первую субботу ноября Дорис взяла пистолет, который так и не отнесла после лета назад в сторожку Риты и Сольвейг, поднялась на скалу Лоре у озера Буле и выстрелила в себя.

В последнее время у Дорис все в жизни шло наперекосяк.

Все эти вопросы, которые требовали ответа и на которые она, не найдя, кому их задать, пыталась ответить сама.

Почему в бассейне не было воды?

У всех нормальных людей в бассейнах есть вода, верно?

С этого можно было начать и продолжать дальше в том же духе, как детектив-близнец, каким она когда-то была:

— Сандра, тот телефонный номер Хайнца-Гурта в Австрии, он никому не принадлежал.

— Я хочу сказать, его вообще не существовало, я знаю, потому что проверяла.

Вопрос о бассейне автоматически вел к другому:

— Лорелей Линдберг? Кто она на самом деле такая?

— Эта история с вертолетом, как все было на самом деле? Это правда?

И тогда начинали приходить на память другие истории. О кольце с рубином размером с ложку, который упал в бассейн и который Лорелей Линдберг велела искать Сандре.

А она этого не сделала.

Лорелей Линдберг сама спустилась в бассейн. Где в это время был Аландец, который был так сердит на Лорелей Линдберг, Аландец со своим ружьем?

А еще — карта Бенку. Дорис Флинкенберг начала подозревать кое-что связанное с этой картой. Что она не так невинна, как выглядит. Что она висит в сарае Бенку как предостережение: «это мне известно», как обращение.

Изображения того, чего не было на самом деле, — так охарактеризовала Никто Херман карты Бенку. «Но изображения как отражения чего-то». Значит, то, что на картах, не обязательно было правдой, не обязательно происходило в действительности.

Ну. Дорис Флинкенберг получила повод сомневаться, что все было именно так. После смерти американки… не осталось никакого изображения. Она лежала там, на дне. Дорис сама ее нашла.

Завернутую в пластиковый плащ. Этот ужасный плащ.

А теперь на карте Бенку было нечто другое. Перед тем как застрелиться, Дорис побывала там и проверила. Она мертва. Мертва.

Была ли это Лорелей Линдберг?

Где она была?

Все это оказалось потом в прощальном письме.

«…Про Хайнца-Гурта это была игра. Такое имечко. Счастливый пилот. Я его тоже нашла. В одном из ее блокнотов. Почти слово в слово. Нашла, когда стала внимательно читать и другие рассказы. Они передо мной сейчас. Отец и дочь замуровали мать в стену. Страшное преступление объединило их на много лет.