Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сэм, – спокойно сказала я, хладнокровно встречая его взор. – Отпусти меня. Сейчас же.
Он столкнулся со мною лбами, и я почувствовала привкус соли во рту: его поцелуй походил на морскую волну Мертвого моря, что обжигает до сукровицы.
– Ты не должна умереть в этом чертовом городе!
– Сэм!
Я схватила дезодорант, стоящий на ванной полке, и хорошенько приложилась им о его висок. Руки Сэма, обившиеся вокруг моей талии и задирающие кофту, разжались. Мне не хотелось добавлять ему больше травм, чем у него уже было. Поэтому, толкнув его назад, я подняла Книгу и стремительно начала:
– Шкура. Зубы. Вой, – Сэм осел на бортик, обхватив голову руками. – Когти. Копья. И огонь. – Он ударил кулаком по стенке, и плитка пошла трещиной. – Что выжигает порчу крови. Вожак людей, вожак волков. Оба – жертвы для богов. Шкуру сняли, бой утих. Вожак людей их победил!
Я повторила это несколько раз, боясь, что заклинание не сработает, но оно работало. Спина Сэма выгнулась. Он упал, выташнивая на коврик то, что походило на деготь, но пахло в десять раз противнее: кислая черная жижа, которая копилась внутри его тела и распространялась по венам, отравляя вместе с телом и душу. Магическое кровопускание.
Сплюнув едкую гниль, Сэм захрипел и принялся заваливаться на бок. Я придержала его, сев рядом, и помогла подняться, отложив Книгу на стиральную машину.
Я довела Сэма до дивана в гостиной и аккуратно уложила, уже представляя, как раскричится Коул, когда увидит изгаженную ванну и перепачканные подушки. Смешав в глубокой фарфоровой миске ивовую кору и розовое масло, я залила смесь крутым кипятком и, смочив в нем полотенце, приложила к лицу Сэма, стирая свежие красные градины с его щетины, рта и шеи. Веки, устало сомкнутые, трепетали от моих прикосновений, как крылья бабочек. Я тщательно промыла тем же полотенцем и рыжие волосы. Они стали походить на кораллы, о которые можно порезаться. Сэм ежился от озноба, стискивая побелевшими пальцами ремень собственных штанов, и, укрыв его сверху шерстяным пледом, я вдруг увидела, что он открыл глаза и в упор разглядывает меня.
– Значит, ведьма, – прошептал он. – А теперь ты сделаешь так, чтобы я обо всем забыл? У тебя и для этого особое заклинание есть?
– Да, – соврала я. – Все, что от тебя требуется, – это заснуть. Отдыхай, Сэм.
Впервые в жизни Сэм Дрейк оказался послушным. Он зарылся глубже в одеяло и прислонился виском к спинке дивана. Дыхание его сделалось размеренным, и мне тоже дышать стало легче. Я наклонилась и, запечатлев на его остывающем лбу целомудренный поцелуй, отстранилась, оттягивая резинку для волос, сдавливающую запястье.
– Эго, Спор и Блуд, – шепнула я в воздух. – Кажется, настал ваш звездный час. Пора отрабатывать пончики!
Упитанная туша с угольным мехом, который день ото дня начинал приобретать лоск и объем, взгромоздилась на подлокотник дивана рядом с головой Сэма. Раздраженно виляя узлами хвостов, за ней показались еще двое.
– Наша хозяйка не знает подходящего заклинания? – злорадно промурлыкал Эго.
– Совсем-совсем ничего не знает, – хихикнул Блуд.
Спор, явившийся последним, облизнулся.
– Но для этого у тебя и есть мы.
– Гримы, – утомленно вздохнула я. – Вы же питаетесь эмоциями. Что вы можете предложить?
– Память – это и есть чистые эмоции, – пояснил Эго, оглядывая неподвижного Сэма с голодным и плотоядным прищуром. – Все когда-либо пережитое…
– Обдуманное, – подхватил Спор.
– И запланированное, – закончил Блуд.
Я недоверчиво кивнула.
– То есть вы можете съесть его память?
Коты мяукнули.
– Хорошо. Только не переусердствуйте, – напутствовала я, пристально следя за гримами, принявшимися обступать Сэма. – Не хочу, чтобы его мозги превратились в желе.
Эго оскорбленно фыркнул и запрыгнул Сэму на подушку. Все трое вдруг сплелись вокруг его головы мохнатой шапкой. В зловонных пастях сверкнули розовые языки – и гримы одновременно лизнули голову Сэма.
Он раскрыл рот и выгнулся, сведенный судорогой.
– Все же никакая ветчина не сравнится со вкусом истинного страха, – промурлыкал Спор, лобзая испарину с его лба.
– А чуть раньше еще больше боли… Вы это чувствуете? – подхватил Блуд, похрюкивая от блаженства. – Самоубийство, м-м!
– Всего одиннадцать лет, а мозги с половиц уже соскребал так лихо, – заметил Эго.
– Даже от них лавандовым мылом пахло, – мечтательно протянул Блуд. – Прямо как от ее волос… Теперь он ненавидит лаванду.
Я вздрогнула и тут же подалась вперед, хватая Эго за шкирку.
– Не так далеко! – рыкнула я на гримов, тут же прижавших к макушке остроконечные уши. – Не надо выедать его детство и воспоминания! Лишь последние два часа, ясно? Кончайте с этим.
Эго сощурил глаза, и я впервые увидела, чтобы кот улыбался – так хищно, довольно и совсем по-человечески. Мне потребовалось приложить усилие, чтобы не позволить любопытству взять верх: услышать о прошлом Сэма было бы увлекательно, но на деле это могло разрушить его психику, а возможно, и дееспособность.
Блуд провел шершавым языком по переносице Сэма снизу вверх, и трое гримов плавно отстранились.
– Последних двух часов в его памяти больше нет, – заключил он. – Получился весьма сытный обед. Я даже потолстел! Взгляните на эту прелестную складочку жира!
Я удовлетворенно осмотрела Сэма: смерила на ощупь пульс и прислушалась к дыханию, чтобы убедиться, что такие энергозатраты не повредили его и без того истощенный организм. Он продолжал спать так же, как и прежде – здоровым и беспробудным сном. Целительным сном, который позволит ему жить без бремени ужаса, сожаления и стыда.
Поправив шерстяное одеяло, я отошла от дивана.
– Молодцы, – похвалила я гримов и оттянула резинку, щелкнув себя по запястью. – Домой!
– Это еще более унизительно, чем цветочный горшок, – вздохнул Эго, оскалившись на ненавистный глиняный сосуд, стоящий на подоконнике. Из него теперь к потолку увивалось тонкое и хрупкое яблоневое дерево.
В едином прыжке гримы растворились в воздухе, и в этот момент ключ в дверном замке повернулся.
– Я сделал две копии ключей – для себя и для тебя, – объяснил вошедший Коул, подняв над головой руки, когда я уже приготовилась швырнуть ему в голову подсвечник. – Что с Сэмом?
Впервые Коул, говоря о своем напарнике, звучал столь озабоченно и волнительно. Он обошел диван, нерешительно заглядывая Сэму в лицо, будто опасаясь увидеть его
