Ковен озера Шамплейн - Анастасия Гор

– Проектор.

– А телевизор уже не в моде?

Я вздохнула и, запрыгнув на стул, достала с верхней полки на кухне аптечку.

– Идем в ванную.

– Помыть меня хочешь? Или утопить?

– Еще не решила.

Сэм передразнил меня сиплым, булькающим голосом, и я поняла, что он только храбрится, хотя дела его плохи: дойдя до ванны лишь с моей помощью, он тут же рухнул на бортик, зашипев, когда я попыталась отодрать от кожи хлопковую рубашку. Та намертво припеклась к ране.

– Всего пара царапин… – снова завел он старую песню, и я прижала ладонь к его губам, а затем рванула прилипшую ткань на себя.

Сэм дернулся, едва не прокусив мне ладонь, и, виновато потупившись, я принялась торопливо расстегивать оставшиеся пуговицы.

– Давай раздевайся, а то вся кровь засохнет, и тогда одежду точно придется отрывать от тебя вместе с кожей.

– Вроде бы говоришь омерзительные вещи, а меня все равно заводит.

Я покосилась на Сэма. Следя за мной из-под опущенных век, под которыми тянулись глубокие тени, он оскалился в несносной улыбке, и тогда я опустила взор ниже. На плече, разорванном поперек, не было живого места. Скинув разодранную рубашку Сэма на пол, я нашла еще одну рану прямо под ребрами – длинные полосы от когтей. Над ними, уходя вверх, тянулась дорожка темных волос и родинок, которые украшали тело помимо пары татуировок.

– Хочешь прочесть мне сказку перед сном? – спросил Сэм, когда я, помчавшись в гостиную, притащила вдобавок к аптечке свой гримуар. – Кто ты такая, Одри?

Листая страницы, я постаралась сохранить самообладание, но не выдержала.

– Ведьма.

– Хм, – многозначительно изрек Сэм, ничуть не изменившись в лице. – А тот волк…

– Оборотень.

– Так я и думал. А Коул тоже ведьма? То есть колдун или…

– Нет. Он… почти человек.

– Почти, – ухмыльнулся Сэм. – Допустим, ты сейчас говоришь абсолютно серьезно, а не с целью довести меня до нервного срыва и посмотреть, как я плачу, точно девчонка… Почему ты рассказываешь мне это?

– Потому что уже через полчаса я сделаю так, что ты забудешь этот день.

– А что ты собираешься делать прямо сейчас?

– Спасать твою душу.

На этом вопросы у Сэма иссякли, и я вдруг осознала, что коленки у меня предательски дрожат. Сэму, к счастью, было все равно: по его взгляду стало понятно, что он верит в мои россказни не больше, чем я верю в то, что его раны безболезненны. Стараясь не отвлекаться на приступы искренности, я взялась за антисептик и бинты.

– Черт! – воскликнул Сэм, когда я наклонила над его торсом пузырек с прозрачной жидкостью и та запузырилась на коже, дезинфицируя. – Если ты и впрямь ведьма, то что, нет никакого другого чудодейственного способа быстро поставить меня на ноги?!

– Я молодая ведьма, – оправдалась я, стирая сгустки крови, собравшиеся на рваных краях его изувеченной плоти. – Считай, новичок.

Я услышала, как скрипят зубы Сэма, будто на них был песок, – он откинул назад голову, кривясь, когда я проделала то же самое с его животом, поливая антисептиком и ярко-розовые полосы на боку.

Продев бинт под рукой Сэма и обмотав его тело в несколько слоев, я глубоко вдохнула.

– Хотя бы кровь остановилась, – обрадовалась я, но следом за этой новостью пришла следующая: если первая проблема устранена, то пришел черед решать вторую.

Заражение.

– Оборотень, – вдруг произнес Сэм пересохшими губами. – Разве от его укуса ты сам им не становишься?

Я посмотрела Сэму в глаза.

Чтение мыслей – прерогатива ведьмаков, но Сэм был исключением. Для того, чтобы видеть человека насквозь, ему не нужна была магия – детективный опыт с лихвой восполнял ее. И как мне только хватало раньше смелости лгать ему прямо в лицо?

– Я не допущу этого, – пообещала я, приседая на корточки, чтобы поднять свою книгу с душевого коврика, который уже залила кровь Сэма, оставляя алые кляксы.

– Что особенного в Коуле Гастингсе?

Я снова открыла гримуар на странице про versipellis – сменяющих кожу – и встала напротив Сэма. Эти разговоры сбивали с мысли. Будто яд, текущий в его жилах, внушал ему отвлечь меня и дотянуть до момента, когда тот успеет въесться в костную ткань, и всякая магия станет бессильна.

– Что есть в нем такого, чего нет во мне?

Я прижала книгу корешком к подбородку и встревоженно глянула на Сэма. Его лицо осунулось, изнеможенное, будто он неделю не выходил из ночного патруля. Мертвенная бледность, с которой я доставила его в квартиру Коула в центре Бёрлингтона, сменилась на тошнотворный зеленый оттенок. Красные капилляры и сосуды просвечивались под кожей, как флуоресцентные.

– Его глаза, – ответила я. – Карие.

– Самый обычный цвет…

– Вовсе нет.

– Ага. Значит, ты влюбилась в него из-за глаз, – прыснул со смеху Сэм, неуклюже покачнувшись на бортике ванны, и я удержала его, ухватив под локоть. – И все?

– Ну, еще мне его кудрявые волосы нравятся и то, что он с легкостью может повесить новые шторы, даже не забираясь для этого на кухонный стол. Сэм, ты задаешь мне неправильные вопросы… Нельзя влюбиться в человека за что-то конкретное. Это происходит само собой, а лишь потом тебе начинает казаться, что все случилось из-за красивых глаз да кудрей. Но ведь на самом деле причина совсем не в них…

– А может, как раз в них? – вскинул брови Сэм. – В мелочах… Может, будь у тебя глаза зеленые, а не серые, то и мне было бы плевать на тебя с высокой колокольни?

Сэм схватил меня раньше, чем я успела понять, что вскочил он вовсе не от внезапной и острой боли в плече. Его пальцы – цепкие, сильные, холодные на фоне кожи, охваченной жаром, – сдавили мое запястье так сильно, что я выронила книгу, ахнув. Сэм обездвижил меня, и все, что я смогла, обескураженная, – это уткнуться носом ему в щеку, стараясь не слиться с его быстрым и рваным дыханием, из-за которого заразным казалось уже не волчье проклятье, а это безумие.

Я подняла руку и приложила ладонью к горячему лбу Сэма, блестящему от испарины в свете ламп и зеркал.

– У тебя лихорадка. Обращение началось…

– На кой черт тебе сдался наш захолустный городишко? – прорычал Сэм мне в лицо, буравя взглядом, подернутым яростью, в которой была виновата отрава, что жгла его тело изнутри. – Ты будто сама Шамплейн… Это проклятое ледяное озеро с мифическим чудовищем, обитающем на его глубине! Коул когда-нибудь говорил, какие у тебя красивые губы? – он надавил большим пальцем на мою нижнюю губу так,