Три года в Соединённых Штатах Америки - Александр Абердин

В этот же вечер вся наша авто и мототехника была перевезена в НАМИ, а на следующий день туда поехали только Дмитрий Миронович с генералом Булганиным, Князев и Жорка, чтобы отвечать на вопросы, если они возникнут. Мне же было приказано сидеть дома, у телефона и ждать, когда меня вызовут. Заправленная «Волга» стояла у подъезда. Поэтому и тесть тоже в этот день сидел дома, а отец с Делей пошел гулять по Москве. Оставив тестя у телевизора, мы отправились с моей королевой в её комнату и мечтали только о том, чтобы нас не побеспокоили. Дмитрий Миронович позвонил только в половине девятого и Николай повёз меня на его московскую квартиру. Она находилась на Кутузовском проспекте, а квартира Ирочки, как это не удивительно, на Фрунзенской набережной всего в трёх кварталах от моей. От неё до московской квартиры Дмитрия Мироновича мы доехали быстро и прибыли на место даже раньше, чем к подъезду подъехала чайка и из неё вышел довольны первый секретарь крайкома.

Увидев меня, он сразу же заулыбался и я вышел из машины. Тесть хотел было остаться, но Дмитрий Миронович шестом велел ему присоединяться. Мы поднялись на лифте на шестой этаж и всё это время хозяин края молчал. Только пройдя в зал, где его ждали генерал Булганин, Князев и Жора, он воскликнул:

– Товарищи коммунисты, я только что с заседания Политбюро ЦК КПСС. Всё, что было сегодня утром, со всем накалом страстей, переходящим в крик и чуть ли не ругань, ерунда по сравнению с тем, что было там. Тем не менее, могу вас порадовать, лично Леонид Ильич поручил мне построить в нашем крае небольшой завод, способный выпускать двадцать пять, тридцать тысяч автомобилей «Метеор» в год и столько же единиц мототехники. Он не усмотрел никакого криминала в том, что они будут изготавливаться под одной крышей. Сказал, что двигатели-то на мотоциклах всё равно автомобильные. Последней гирькой, склонившей чашу весов в нашу пользу, был небольшой фильм, который я показывал Леониду Ильичу в НАМИ, куда он приезжал в полдень, когда вы боролись с нашими критиками в зале совещаний. Товарищи кинодокументалисты вовремя его подвезли. Леонид Ильич просто хохотал, глядя, как иностранные корреспонденты бегут за «Метеором» на котором стоит и топает ногами толпа народа, а наша машина толкает перед собой громадный трайк. Он показал его и на политбюро, да, ещё так припечатал некоторых товарищей, что те мигом умолкли. Ещё нам, возможно, поручат выпускать военную технику, но это зависит только от того, как она себя покажет на полигоне. Испытания пройдут через трое суток и условия будут очень жесткими. Дмитрий Миронович умолк, я поднял руку и спросил:

– Все «Метеоры» пойдут на экспорт? Тот развёл руками и ответил, сокрушаясь:

– Боря, лично я мечтаю об этом, но товарищи из минвнешторга не уверены, сможем ли мы обеспечить помимо мощности моторов, скорости и прочности, ещё и надлежащее качество.

– Сможем, – уверенно сказал я, – если откажемся от москвичёвского барахла полностью и станем изготавливать кузова из армированного стеклопластика по нашим, советским авиационным технологиям, между прочим, самым лучшим в мире. Вот тогда мы дадим и качество, и количество, а ещё такую долговечность, что водители будут по пятьдесят лет ездить на наших машинах и при этом станут каждые пять, семь лет почти полностью менять их внешний облик. Жора растерянно сказал:

– Борис Викторович, но это же невозможно.

– Возможно, когда это говорит наш Кулибин, – рыкнул на него генерал Булганин и признался, – я тоже считал, что стоять такой толпой на нашем «Метеоре» невозможно, пока не стал отбивать чечётку на его крыше, а ей хоть бы хны. Дмитрий Миронович улыбнулся и сказал:

– Тебе, Георгий Иванович, моё отдельное спасибо за ту чечётку. Леонид Ильич как увидел, что ты на радостях отбиваешь её, обнимая Ирочку и Николая, сразу же сказал:– «Так это же наш новый милицейский генерал чечётку на «Метеоре» отстукивает, дать ему ещё одну звёздочку.» А теперь у меня вопрос к тебе, Боря. Как ты водишь гоночный мотоцикл, я уже видел и на этот раз, когда ты финишировал, у меня уже сердце не обмерло. Ты сможешь так показать наш военный трайк, чтобы все ахнули? Радостно заулыбавшись, я решительно сказал:

– Смогу, товарищ первый секретарь. Мне только для этого нужен пулемётчик не из серливых, чтобы мог долбить из «Утёсов» по мишеням практически из любого положения. Даже на лету, поверх моей головы и с любой стороны.

– Будет у тебя такой пулемётчик, Боря. – С улыбкой сказал генерал Булганин – Я сам за у тебя за спиной сяду. Дмитрий Миронович, ты договорился, чтобы нам дали потренироваться? Меня, между прочим, в нашем авиаполку Снайпером называли, а пятьдесят один год это только для авиации старость.

На следующий день, в десять утра мы уже были в Кантемировской дивизии. Там меня переодели в офицерскую форму, но без погон. Какие погоны могут быть у шестнадцатилетнего, пусть и здоровенного парня? Правильно, суворовского училища. Офицеры смотрели на меня с большим подозрением. Зато на мой тяжелый трайк, со стальными щитками, оснащёнными тремя пуленепробиваемыми стёклами с истребителя «Миг-15», с удивлением. Он выглядел очень грозно, с широкой стальной бочкой позади водителя. В ней размещалось удобное, я бы даже сказал, комфортабельное пулемётное гнездо с электроприводом, пулемётной турелью, оснащённой гильзоотражателями, съёмными стальными контейнерами для патронов и сегментными лотками для их бесперебойной подачи в пулемёты. Всё это заставило их снять фуражки и начать чесать затылки. Про вездеходную резину и колёса с системой автоподкачки, даже говорить не нужно было.

Это была тяжелая боевая машина, весившая шестьсот восемьдесят килограммов без топлива. Два бензобака у моего трайка, которому мы так и не придумали названия, вмещали в себя сто восемьдесят литров топлива. Настоящая паника у вояк началась тогда, когда со склада специального хранения были принесены два крупнокалиберных пулемёта «Утёс» и выяснилось, что они не только они легли в турель идеально точно, но и пулемётные ленты, которые только и осталось соединить, чтобы снарядить пулемётное гнездо восьмью сотнями патронов и при этом ещё столько же этот монстр мог принять в свои бронированные ящики для боеприпасов. У него имелись сзади четыре стальных ящика для харчей, воды, ремкомплекта и даже маскировочная сетка имелась. Спасибо генералу Бондареву. Генерал Булганин не выдержал и шепотом спросил меня:

– Боря, как ты сумел так точно подогнать турель? Шепотом я и ответил ему:

– Так вы же мне фотографии показывали, товарищ генерал, а на них всё прекрасно видно было, что и как нужно сделать. Ладно, пока нам будут снаряжать контейнеры патронами, пойдёмте переоденемся, а потом покатаемся и постреляем малёхо.

С собой я привёз в Москву два больших баула и в каждом лежало по комплекту специального обмундирования. В комплект входили: кожаные берцы с подошвой от туристических вибрам, высокие, хорошо фиксирующие голеностоп, тельняшки, комбинезоны цвета хаки с камуфляжными пикселями, пошитые из толстой ткани, из неё изготавливали сахарные фильтры, защитными накладками на плечах, локтях и коленях, с клапанами на заднице и молнией спереди, а также две кожаные куртки-пилот на меху, тоже цвета хаки и с пикселями, как и сам трайк. Однако, самой большой фишкой были интегралы, оснащённые переговорными устройствами и две хотя и громоздкие, но всё же портативные УКВ-радиостанции для управления действиями командира трайка. Радиостанции мне помог собрать и настроить Толкач. Он здорово разбирался в радиоаппаратуре и изготовил отличные уоки-токи. Увидев их, Георгий Иванович обрадовался и воскликнул:

– Отлично, Боря, значит мы не будем чувствовать себя одинокими. Кто-нибудь наведёт нас на цель.

Как только мы вышли на свет Божий из технички, офицеры дружно загалдели и сразу же прозвали нас космонавтами. Когда же я установил одну радиостанцию на трайк, а они были на транзисторах, а не на радиолампах, то сразу же стал выяснять, кто будет руководить нашими действиями на танковом полигоне. Желающих нашлось много, но этим решил заняться командир разведывательного подразделения дивизии и первым делом проверил, как работает радиосвязь Он же и дал нам позывные, сказав:

– Товарищ генерал, вы у меня будете Снайпером, а ты, парень, стало быть, Пилотом, а я буду Наводчиком.

Контейнеры были снаряжены пулёмётными лентами и мы с генералом Булганиным заняли свои места. Впереди нас поехал «Уазик», в котором сидел начальник штаба дивизии, а позади два тентованных «Урала» с офицерами и наша техничка. Через двадцать минут мы уже были на танкодроме, изрытом танками и меня это совершенно не испугало. Ещё через двадцать минут мы отправились в тренировочный заезд. Телефонная связь работала отлично, радиосвязь тоже, так что уже очень скоро Наводчик поставил перед нами задачу и я помчался по ухабам на дикой скорости, от чего тяжелый трайк временами подпрыгивал метра на два в воздух. Снайперу было хорошо, я сам пристегнул его ремнями, но и мне не хуже, сиденье то мягкое. Вскоре заговорили «Утёсы», пулемётные выстрелы не помешали нам разговаривать друг с другом и с Наводчиком, а тот подводил нас к мишеням мастерски, то есть двумя, тремя чёткими фразами. А что, ему с наблюдательной вышки всё видно. Временами я гнал по всем этим буеракам со скоростью в сто пятьдесят километров в час и мне было очень весело, даже тогда, когда генерал Булганин стрелял прямо по курсу и пулемёты грохотали у меня над головой.