ПВТ. Тамам Шуд (СИ) - Евгения Ульяничева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо было видеть ее чаще.
Но зато теперь Волоха встречал ее каждую ночь.
— Ты такой хороший, когда спишь, — прошептала Элон.
Волоха распахнул глаза. Элон лежала близко, так близко, что он видел каждый шаг шва на милом лице. Глаза ее были влажны и печальны. Русый онемел от тоски. Застыл, не в силах шевельнуться.
Она подняла руку и он увидел ее белые, нежные, виноградные пальцы с коротко подрезанными ногтями.
С тихим деревянистым щелчком сломался указательный. Безымянный.
Он не мог закрыть глаза. Не мог шевельнуться.
Замычал, немым криком раздувая горло, силясь напряжением всего тела, всего ума прорвать, преодолеть беспомощную стень.
И проснулся.
— С пробужденьицем, гаджо, — сказал Дятел.
Цыган сидел в развалистом кресле, закинув ноги на койку Волохи, прямо на перекрученное, сбитое одеяло. Лущил семечки. Сплевывал шелуху в кулак.
Проталина иллюминатора едва теплилась.
— Что, мертвячка приходила?
— Не говори так о ней, — Волоха прижал кулак к влажному лбу. — Она не заслужила.
Дятел помолчал. Лицо его терялось в полутьме, только взблескивали серьга да зубы.
— Хорошо. Не буду.
К женщинам у цыгана было своеобразное отношение. Всего два сорта: или шкура-краля, хипа крашеная, или товарищ боевой, наподобие Медянки. И вот, Элон. Третий вид.
Волохе стоило многого труда приучить старпома к этой мысли.
— Прибыли, гаджо. Хом Мастеров, как заказывал. В воронке стоим, расчехляемся.
Волоха сел в постели с трудом, будто его мокрыми простынями тянуло обратно в беспамятство. Цыган склонил голову, разглядывая капитана.
— Может, кровь тебе пустить, а? Или я трав заварю.
— Нет. Нормально, — ответил русый, пустыми глазами глядя перед собой.
Дятел вздохнул. Пахло остро, сломленным бурей молодым деревом, вместе с комлем вывернутым.
— Вздевай портки, гаджо. Пойдем сбруйку нашей красотке искать. Да и себя не забыть, не обидеть. Справим тебе портупею, а? От глотки до жопы, первый парень на деревне будешь…
На палубе команда уже толпилась в полном составе, включая заселенную-засаленную — Медяну-Агон.
Девушка со своим приложением свыклась необычайно скоро. Чувствовала, что ее — такую — справедливо опасаются Ивановы. Все пока сторонились, кроме Руслана и Волохи.
— Я иду с вами, — заявила рыжая.
Волоха пожал плечами.
— Проследи, — сказал Руслану, когда Медяна первой направилась к сходням.
Буланко подобрался, кивнул. Рядом с подружкой он как-то враз сделался серьезнее и тише, и все указывало на то, что теперь под нож девушку бы не пустил — даже по слову капитана.
Раструбы воронок занимали несколько всхолмий сразу; от каждой вились вниз нахоженные дороги. Сновали люди пешие и конные, отдельно двигались груженые повозки; под ногами хрустела скорлупа местного лакомства, каленых орехов.
Хом Мастеров дышал жизнью и трудом. Работа кипела здесь днем, не затихала и ночью, когда вздували в стеклянных клетях огни. Хом оправдывал свое название — он стал верным пристанищем для всякого знатока ремесла. Здесь работали и инженеры, любимые Сводом Галео, и оружию кузнецы, Статут соратники.
Сюда приезжали со всего Лута, чтобы справить лучшее обмундирование для красавицы корабеллы или орудие по руке, починить побитый трафарет, подобрать доспех. По мирным тяготам тоже прибывали, всякое искали: инвентарь для земляных и горных работ, кухонную утварь, домашние и дворовые приблуды.
Волоха с командой был на Хоме Мастеров не в первый раз. И точно не в последний. Люди, к которым он обращался, брали много и вперед. Но их работа стоила каждого лутона.
Русый кивнул казначею.
— Мусин, не обидь ребят. Парни, в драки не встреваем, слушаем, что говорят. Доспех, оружие — прикупить, зря средства не переводить. Сбор на нашем токе завтра, в полдень. Вопросы?
— Нет вопросов, — хором гаркнули парни.
Лица их светились предвкушением свободы и короткого праздника.
— А я с тобой, — Дятел подцепил хмурого Волоху под локоток, — пройдемся шерочка с машерочкой.
— Что, даже к шкурам своим не заглянешь?
Цыган небрежно цыкнул.
— Успеется. Гля, или блазнится, или впрямь народу больше обыкновенного набежало?
— Больше, — Волоха чувствовал сутолоку кругом.
Покупатели были взволнованы. И то сказать — едва улегся вар, а Хангары и отступать не думали. Крепился каждый, вооружался кто чем горазд. Мастера трудились не покладая рук.
Волоха, задумавшись, крутил в пальцах лутон.
Странная вещь, думал праздно. Сказывали: лутоны не множат искусственно, не куют, не чеканят. Общее их количество в Луте решалось самим живым пространством. Конечно, некая часть хранилась у кремальеров, но остальная… Лут волен был исторгнуть или поглотить некоторое количество лутонов, как если бы держал их в своих глубинах.
Волоха знал, что порой авантюристы жизни кладут на то, чтобы сыскать такие вот мешки — образования, где бы Лут хранил свои сокровища. Сказки, конечно. Но у сказок очень длинные ноги.
***
Гаер всякого навидался. Порой думал, будто не за себя одного жизнь живет. Может, так и было — скольких прибрал, не сосчитать. На большой крови стоял.
Навалился животом на фальшборт, выглядывая из-под руки нужный домик. Антиквары на Хоме Мастеров гнездились наособицу. Белая кость, желтый жир.
Не домики даже — дворцы. У кого под колонны и портики Хома Оливы сработаны, у кого загибы Хома Тумана, у кого попроще, но всяко забористее, чем простые кирпичи под красной черепицей.
Антик, которому собирался нанести визит Гаер, жил с привкусом. Вкуса ему все-таки недоставало.
— Здесь! — рявкнул арматор, тыча пальцем вниз. — Вот эта улица, вот этот дом! Скидываемся, парни!
Соль нависла, закрыв собой солнце, над яро-бирюзовой крышей. Главное здание было исполнено в стиле песочного, змейно-струйного замка Хома Гауди, смущало зрение и разум калибром и калибровкой. На балкон выбежал человек в халате с кистями, охнул, всплеснулся, скрылся.
Солнце стрельнуло на створе захлопнутой двери.
Во двор высыпала вооруженная охрана.
Гаер усмехнулся.
— А? — сказал. — Каков удалец?
Манкурты, оборуженные и в доспехах, понимающе кивнули.
***
— Туки-туки, — пропел арматор тонким голосом, предусмотрительно убрался в сторону, прилепился лопатками к простенку.
Костяшками пальцев постучал по изукрашенной двери.
Ни звука.
Гаер закатил глаза.
Дорогу себе прорубили быстро. Наемные люди жизнь свою на жизнь хозяйскую менять не захотели, так что взяли малой кровью. Гаер прошел по прихотливо убранному дому весело, не снимая ботинок, и встал перед дверями в кабинет.
Антик успел запереться изнутри. Домашняя прислуга разбежалась, затаилась, ключ спрашивать было не с кого.
Гаер постучал жесткими табачными пальцами по клавишам прохладной кости, исторг из инструмента нутряной стон. За дверью безмолствовали. Створы были хороши: резные, прихотливые, похотливые. Голые девицы мясо-молочной породы на выпасе
