Степан Разин - Андрей Николаевич Сахаров

Кузьмин, поп Андрей и Дружинко руководили починкой стен и устройством надолбов, вершили в городе суд и расправу и теперь оставались вместо воеводской власти и Царицыне.

Ранним утром войско двинулось в путь. Первыми ушли легкие дозоры в сторону Черного Яра, затем триста казаков погребли в стругах на Камышинку: хотел Разин со всех сторон окружить свою первую столицу верными городками, сломить в них воеводскую силу, очистить Волгу от московских стрельцов, разведать пути к Астрахани и Саратову. Следом за ними двинулся отряд на Дон. Повел казаков в донские городки брат Степана Фрол.

Отрядил Разин своему брату 10 пушечек, набил телеги царицынским дуваном, чтобы роздали его по донским городкам, а в придачу дал казну счетом в сорок тысяч рублей.

Полночи перед отходом говорили братья с глазу на глаз. Наказывал Степан Фролу сплачивать вокруг себя голутву, остерегаться домовитых казаков, не спускать глаз с Корнилы Яковлева и его приспешников, слать к нему, Разину, по вся дни вести и о донской жизни рассказывать ему доподлинно. А как минет лето и пойдет его, Степана, войско вверх по реке, то он бы, Фрол, вышел со своими людьми к Коротояку и ударил на русские уезды.

Степан проводил брата за восемь верст от города. Здесь остановились казаки, собрали походный круг, выбрали себе походного атамана Якова Гаврилова. В последний раз обнялись братья, поцеловались.

Не скоро пропали вдали казацкие телеги, долго тащились они по степи, пылили полынными дорогами. А Разин неподвижно стоял возле коня, смотрел им вслед. Потом вскочил в седло, стеганул коня плетью. Назад он уже не оборачивался.

15. НА АСТРАХАНЬ!

Что это было за время для Разина!

Один успех следовал за другим. Хозяин Волги, покоритель Царицына, батько всего Войска Донского, победитель государевых воинских людей, отец родной для народа. До Астрахани еще далеко, а пока пей-гуляй, казацкая душа, на волжском просторе. Спадало напряжение боевой жизни, приутихали бои и походы, и наступали тихие праздничные дни. В такое время Степан никуда не торопился, никуда не бежал, спокойно сидел либо в чьих-нибудь хоромах за уставленным всякими яствами столом, либо развлекался в своем струге. Сидели по лавкам рядом с ним товарищи и друзья, пили романею, неторопливо переговаривались, потом речь становилась горячее, шутки злее, распалялся и Степан, начинал хвалиться, куражиться. Казаки слушали, с обожанием смотрели на своего атамана.

Вот и сейчас. Летели струги вниз по Волге, шли по самой быстрине посредине реки. Не таился Разин. Да и кого ему было таиться? На десятки верст кругом раскиданы его сторожи, стерегут каждую тропинку. Раз молчат они — значит, все спокойно вокруг. Недвижна июньская Волга, так и кажется, что застыла она под палящими лучами солнца, под раскаленным небом, лишь иногда плеснет возле берега щука, и сразу оживет река, но ненадолго. И снова зной и тишина сковывают ее. Скрипят весла в уключинах, тихо переговариваются казаки.

Разин сидит в своем струге на устланной дорогим ковром лавке. Кафтан он снял, остался в одной рубахе, и та расстегнута до пупа, слушает речи своих есаулов, попивает из серебряного кубка вино, потом наливает из бочонка одному, другому. От жары и вина туманится голова, тянет ко сну. Медленно говорит Разин: «Покончу с Астраханью, все государевы города заберу, бояр и воевод всех до единого перевешаю». Слушают казаки хмельные атамановы речи, внимают. И вдруг крик на берегу, возня, выскакивают из-за холмов конные люди, кричат в струги, нет ли с ними, казаками, атамана Степана Тимофеевича. Это прискакала сторожа снизу, из-под Черного Яра, притащила с собой беглых астраханцев. Сообщила сторожа, что по государеву указу выслал воевода Прозоровский на Царицын большое войско. Пять тысяч стрельцов во главе со Львовым движутся безостановочно в сторону Черного Яра, подходят уже к городу.

Хмель разом выскочил из головы Разина, он наклонился к борту струга, плеснул ладонью воду в лицо, на голову, за шею, вытерся краем рубахи. Задумался. Он хорошо помнил свою последнюю встречу с князем Львовым — как бежал от него под Астраханью, как привел Львов его, грозного атамана, покорного и тихого, в этот город пред грозные очи воеводы Прозоровского.

Потом уже, когда забунтовал Разин на Волге, едва отойдя от Астрахани, поняли воеводы свою ошибку, да и великий государь наложил на них опалу, что слишком доверились Стеньке, кумовались с ним. Шел теперь Львов ни Черный Яр, полный решимости сбить воров с Волги, исправить свою оплошность. — Казаки пригребли к берегу. Астраханцев привели к атаману, и он допросил их обо всем доподлинно. А потом сразу же собрал круг.

Круг был короткий. Разин говорил сам. Он рассказал казакам, что хочет воевода Прозоровский извести казаков, засечь их кнутами, вернуть всех беглых своим хозяевам, что в Астрахани поднимают на дыбу всякого, кто хоть слово скажет за казаков; людей пытают и вешают. И по сей день, говорил Степан, висит на городских астраханских воротах некий человек, который ратовал за них, казаков. Повесили его, чтобы другим было неповадно. Через эти ворота и ушел воевода Львов в поход.

— Что будем делать, казаки? У князя Семена пять тысяч человек стрельцов.

В ответ раздались крики:

— Идем на князя Семена, Батько! Отомстим за наших братьев!

Здесь же, на берегу, Разин разделил свои силы. Сам Степан с Василием Усом сели в струги, а атаманам Федору Шелудяку и Петру Еремееву Разин отдал конницу — остался верен Степан своей уже проверенной повадке: ударить по врагу неожиданно сразу с воды и с суши, зажать с двух сторон в клещи, смять, раздавить.

Двигались повстанцы скоро, но осторожно, не выпуская друг друга из виду. Время от времени подъезжали Шелудяк и Еремеев к берегу, перекрикивались с Разиным, потом скакали дальше. Дозоры колесили по обоим берегам Волги, оплетали степь со всех сторон. Едва показывался впереди какой человек или всадник, как сразу же замирали дозоры, следили, проверяли и лишь потом шли вперед. Боялся Разин нарваться невзначай на Львова. Но и князь Семен не дремал. Заняв Черный Яр, упредив казаков, созвал воевода в городе военный совет, и приговорил совет послать вверх по Волге разъезды, искать войско Разина вдоль берега, на реке и по урочищам. Сам воевода, маленький, грузный, энергичный, семенил на