Павлик - Олег Иванович Чапаев

на какое-то свое место вез. А точнее, подсказал ему кто-то место это. И место, кстати, вполне себе ничего оказалось, – Павлик показал большой палец и усмехнулся. – Далеко, конечно, но в целом – хорошее место. Ехали только долго. Пробки на дороге еще: кто в пятницу на дачи свои рвануть не успел. По Новой Риге ехали. Шаман этот, кстати, сразу выключился, как в машину сели. Отдыхать настроился перед церемонией, – он уважительно вытянул губы. Знаете, что поразило? Он, как истукан, сидел – ровно и прямо! Не сползал никуда в отключке, с боку на бок не валился. Как монах в медитации! Только пару раз за всю дорогу Анатолий его потревожил – на заправке. Зато мы с Анатолием всю дорогу говорить могли спокойно. Вот он мне краткие инструкции и давал, – Павлик усмехнулся. – Совсем краткие, если честно уж говорить. Не ссать, говорил, главное, и быть ко всему готовым! Мне от этих жизнеутверждающих слов как раз ссать, простите уж за откровенность, и захотелось! И так страшно, а тут тебе еще всю дорогу твердят: не сцы, мол, молодой падаван, и не расслабляйся! – он широко улыбнулся, а после и вовсе рассмеялся. – Сколько раз потом я в его шкуре был и точно, как он, людям все объяснял! Но в тот момент думал: издевается чувак надо мной. Только позже сам уже допер, с течением времени, что к этому никого толком и не подготовишь. А эти два совета самые лучшие и есть из всех, какие возможны только.

– Так что, инструкций никаких вообще не было? А хоть что-то Анатолий этот вам рассказал? Что происходить будет, как работает все это?

– Только в самых общих чертах, – Павлик пожал плечами и задумчиво почесал затылок. – Тут ведь вообще не угадаешь, как оно все происходить будет. Вот он мне только пару моментов и подсветил. Успокаивал, если честно. Не сцы, говорит, дон Крескеньсио – мега-шаман, в обиду, дескать, никого еще не давал! Я – с расспросами, а Анатолий опять – не сцы, мол! Да и сам он рулил, если честно, на пределе возможностей уже. Видно было: устал человек за все дни эти, – он улыбнулся. – Это только в теории вопроса легко все, а на практике шаманский хлеб ох как нелегок! Вот так, неспешно мы к вечеру уже до места заветного и добрались. Шаман как раз проснулся. Свеженький, как огурец с грядки! Место сразу нашли, хоть и не был там Анатолий до этого. Река, поле, лес, обрыв – красота и простор! Пока разгрузились, пока палатки поставили. Мы с Анатолием дровами занялись – много их на ночь нужно было, а дон Крескеньсио и вовсе часа на полтора свалил куда-то. Пошел, как сам Анатолию сказал, с местностью знакомиться. Уже и смеркалось потихоньку, и костер мы разожгли, а он из леса вышел только. Молча вещи свои достал, переодеваться начал. Вот тогда я впервые шамана в боевом облачении и увидел!

– Так у него что, костюм специальный?

– А то! Национальная одежда их, вся узорами вышита, и грибов, кстати, изображение везде. На голове – шляпа соломенная, перья на ней какие-то! Специально для церемоний костюм. А так этот дон Крескеньсио, как обычный и нормальный человек, выглядит: джинсы, кроссовки, рубашка обычная. Но только переоделся – сразу понятно стало: шаман! Он переодевается, а меня, как колымского пидора, уж простите за мой французский, трясти начало! На фига, думаю, я тут оказался?! Как гляну на дона этого мексиканского, так еще пуще дрожь пробирает! Лицо у него смуглое, все в морщинах. На птицу хищную какую-то похож, а не на человека! А он причиндалы свои шаманские доставать стал: баночки какие-то, коробочки, перья, – Павлик заметно возбудился, видимо воспоминания, захватившие его, так и не ослабли со временем.

– А шаман, он-то вам инструкций никаких не давал? – Игорь Сергеевич смотрел с любопытством и легкой улыбкой. – Что, прямо вот так, без подготовки, начали – и все?

– Почти так, – подтвердил Павлик. – Меня больше Анатолий инструктировал, если это инструктажем назвать вообще можно. Пока дон шаман с местностью знакомился, я раз пять еще услышать успел: не сцать и готовиться ко всему, – он тяжело вздохнул и в задумчивости почесал макушку. – Не поверите, я тогда чуть заднего, как говорят в народе, опять не включил. Чем больше я про «не сцать» слышал, тем больше мне хотелось ноги с этой поляны сделать! Реально трясло, а ведь уже и осень была. Днем-то тепленько еще, а к вечеру уже не то чтобы прохладно, а холодно даже, скорее. И пусть оделся я тепло, но, видимо, одно на другое наложилось: и мандраж предстартовый, и состояние общее физическое мое. Вот когда я про этих девчонок и зажигалово свое вспомнил! Мне ведь Анатолий все изложил, а я… – он махнул рукой. – Так что инструкций как таковых и не было никаких. Смотрю: подобрался Анатолий, к костру ближе сел, я – за ним. Дон Крескеньсио этот огляделся по сторонам, коробочку какую-то открыл и нам с Анатолием горсть чего-то протягивает. Я тогда сразу понял: они…

– Кто?

– Грибы, кто же еще, – с улыбкой пожал плечами Павлик.

– А я спросить как раз хотел, – оживленно улыбнулся Игорь Сергеевич. – Как выглядят-то они? И потребляют их как?

– Да как труха обычная. Грибы сушеные они и есть сушеные грибы. Что волшебные, что обычные подосиновики. Маленькие, сморщенные… А потребляют обычно: берешь их и жуешь. И чай еще грибной из них заваривают, и еще по всякому-разному. Кто на что горазд, короче. Вот я тогда и понял окончательно: обратной дороги нет. И хоть смешно сейчас прозвучит, – Павлик мрачно покачал головой и искоса посмотрел на Игоря Сергеевича, – а тогда было не то что не до смеха, а полный ужас обуял меня. Ночь, холод, пес знает где нахожусь, а до кучи – два мужика незнакомых меня отравой какой-то кормить собираются! И я в беспамятстве валяться потом с ними должен, без контроля и присмотра людей знакомых! Вы это себе представить можете?!

Бизнесмен громко расхохотался, а когда успокоился, добродушно кивнул своему гостю:

– Извините, обидеть не хотел! Воображение живое очень у меня, так и представил себе ваши чувства! Я вам уже в который раз говорю: титан вы, Павел. Я бы там и близко не оказался, в ситуации такой. На стадии предварительного отбора уже бы отсеялся!

– Нет, – Павлик посмотрел хозяину жизни прямо в глаза, и тот поразился моментально произошедшей в нем перемене: лицо его казалось не просто суровым, а словно высеченным из