Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 - Светлана Лолаева

На этом официальная летопись думских амуров заканчивается. Во второй Думе разразился было скандал вокруг «яблочника» Игоря Лукашева, бросившего жену и детей в родном Волгограде ради прекрасных глаз своей помощницы, но его быстро погасили. Вскоре Лукашев совершенно по иным причинам вышел из «Яблока». И в думских кулуарах шутили, что все дело в нарушении партийной дисциплины: Грачеву, создавшему новую ячейку общества с членом родной фракции, уход из старой семьи не стоил партбилета.

Понимая, что Политическая жизнь полна соблазнов, некоторые жены депутатов сопровождали мужей не только в столицу, но и непосредственно к месту работы. В первой Думе «семейственность» даже стала причиной небольшого конфликта. Жены депутатов выбороссов — Виктора Похмелкина и Владимира Тетельмина — работали у мужей штатными помощниками. Их коллеги сочли такое смешение личного с общественным недопустимым. Похмелкин и Тетельмин немедленно нашли выход из положения — они поменялись своими женами, то есть помощниками. В дальнейшем, возможно, поняв, что находящимся под постоянной супружеской опекой депутатам можно только посочувствовать, никаких «запретов на профессию» в Думе не вводили. И Леониду Машинскому во второй Думе ассистировала его жена Оксана, а Надежда Похмелкина была бессменной помощницей своего мужа. (Кстати, сын Владимира Жириновского Игорь Лебедев некоторое время во второй Думе работал помощником папы.)

В отличие от благопристойных официальных анналов неофициальные полны рассказов, которые подошли бы не только для обычной бульварной газетки, но и для журнала «Playboy». То один журналист, придя слишком рано на интервью, видит застывшего за столом с блаженной улыбкой на лице депутата Б., в то время как его помощница что-то усиленно ищет под столом. То другой корреспондент застает врасплох парочку полуодетых помощников депутата Г.

Были также думские уборщицы, ворчавшие по поводу кучи использованных презервативов, которые вместе с батареей пустых бутылок пришлось с утра выгребать из помещений одной из фракций. И думские охранники, в кульминационный момент взломавшие двери кабинета, откуда доносились стоны преодолевших идеологические и прочие преграды сотрудников аппарата КПРФ и НДР. И думские водители, рассказывавшие о любовных утехах депутатов с неизвестными особами на заднем сиденье машины.

Водители, впрочем, были народом привычным и невпечатлительным. Однако некоторые депутаты про-кремлевской фракции в третьей Думе сумели впечатлить даже их. «Представляешь, забираю этого кудрявого в норке из ночного клуба, а он с собой еще какого-то парня тащит. И как начали они целоваться да миловаться, меня чуть не стошнило. Хотел даже замечание сделать. Ладно бы с девкой, а то — с мужиком. Диспетчеру я сказал потом, чтоб к этому, в бабьей шубе, меня больше не посылала. Могу не сдержаться. А она мне: ты назад не смотри, ты вперед смотри». — Рассказывавший Дымову эту историю шофер смачно сплюнул и еще более смачно выругался.

Дума — вообще довольно объективное зеркало российского общества — отражала и новые модные тенденции в сексуальных отношениях. В кулуарах и кабинетах первых двух Дум сплетничали о депутатке, которая якобы бегала в гостиничный номер к спикеру Рыбкину в полупрозрачном пеньюаре. Спорили, правду ли написал журнал «Карьера» про роман Григория Явлинского с Татьяной Ярыгиной. Судачили о мужьях Ирины Хакамады, пассиях Владимира Семаго и поклонницах Станислава Говорухина. Со смехом рассказывали о том, как Татьяну Астраханкину в варшавском аэропорту остановил для выяснения личности полицейский, не распознавший в стройной синеглазой блондинке в откровенном мини депутата сопредельного государства.

Любимой темой пересудов в третьей Думе было мужеложество. В гомосексуализме подозревали всех и каждого, и если раньше видным думским и недумским деятелям приписывали любовниц из числа звезд шоу-бизнеса, актрис и спортсменок, то теперь политикам «подбирали» любовников из того же звездного ряда. Непримиримый борец со всяческой буржуазной заразой Василий Шандыбин как-то во время утренней разминки выступил с целой речью о «гомосеках», проникших повсюду — не только в Думу, но и в правительство, администрацию президента и т. д.

Лидер группы «Народный депутат» Геннадий Райков пошел еще дальше и потребовал восстановления в Уголовном кодексе статьи, карающей за мужской гомосексуализм. В ответ либерал-демократ Алексей Митрофанов, чтобы показать абсурдность этой инициативы, предложил отнести «к „преступному сексуальному поведению“ и лесбиянство, так как оно „сопровождается понижением рождаемости и сокращением численности населения в государстве“, и сажать вступивших в „противоестественную“ связь женщин на срок от одного года до пяти лет». Апофеозом секс-законотворчества был проект правого депутата Владимира Семенова о запрете онанизма, предусматривающий штрафы для нарушителей на сумму от пяти до двадцати минимальных зарплат. Бороться с воинствующими консерваторами как-то иначе, кроме выдвижения встречных, заведомо идиотических законопроектов, никто из выступавших за равноправие секс-меньшинств новаторов не стал. Ни один из депутатов не рискнул и открыто признаться в практическом применении исповедуемых взглядов.

Закона, запрещающего однополую мужскую любовь, как и прочих других, Дума не приняла, и единственным следствием «сексуальных» войн стали клички, придуманные думскими острословами для их наиболее активных участников. За Геннадием Райковым прочно закрепилось прозвище «антипидер». Группу активно критиковавших его молодых людей, куда кроме Владимира Семенова входили Андрей Вульф, Владимир Баранников и другие, окрестили Squadra adzura — «Голубая команда».

И все же, несмотря на официальные и неофициальные легенды, несмотря на гораздо большую, чем в любом другом государственном учреждении, свободу общения (правда, и она с каждым годом скукоживалась, пока не дошла до среднебюрократического уровня), основная часть думских завсегдатаев, очевидно, выбирала для страстных романов и бурного секса более уютные и менее публичные места, чем мрачное здание бывшего Госплана на Охотном Ряду.

«И, наконец, черт возьми, за столько лет работы в этой треклятой Думе я ни разу не занималась здесь любовью», — пожаловалась как-то Дымову знакомая журналистка, объясняя, почему хочет уйти из парламентских обозревателей. «Черт возьми, за столько лет работы в Думе у меня не было здесь ни одного романа», — с грустью подумал Дымов в ответ.

ЧАСТЬ VII

БАЙКИ ИЗ ДУМЫ

Самые выдающиеся депутаты — от Иванушки-дурачка Марычева до Ивана-царевича Рыжкова

Глава 1

Коллекционная

Из альбома думской буфетчицы (1997 год)

«А вам что взять?» — Разогревавшая бутерброд и стоявшая спиной к прилавку тетя Люба услышала бас со знакомыми обличительными интонациями. «Ой, да я сама, мне, Геннадий Андреевич, только чайку, и то неудобно», — искательно заверещал в ответ женский голос. «Ну, это мы можем. Два чая, пожалуйста». — Зюганов протянул буфетчице бумажку и подвинул стоявшую на прилавке чашку своей спутнице. «Позвольте, это мой чай», — заявила подошедшая за бутербродом девица, перехватывая блюдце. «Ваш — заберите», — несколько сконфузился Зюганов, перед которым тетя Люба, давясь смехом, уже ставила два горячих стакана.

«Вот так ваш вождь у журналисточки чай чуть и не скоммунизьмил», — сидя после работы на лавочке у подъезда, тетя Люба развлекала старушек-соседок, которые все, как одна, голосовали за коммунистов. «А ничего бы с ней и не случилось, — баба Женя, пока позволяли ноги, ходила даже на митинги и Зюганова почитала борцом и героем, — а еще кого ты там видала?» Несмотря на политические предпочтения, соседки с неменьшим интересом слушали рассказы не только про коммунистов, но про любых думцев.

Думские дебаты, в отличие от верховносоветских, по телевизору не показывали, и страна знала только тех героев, которые мелькали в теленовостях. Набор мелькающих менялся, число было постоянно и не превышало двух десятков. «Это, как если бы вместо очередной серии „Санта-Барбары“[209] пересказывали бы ее краткое содержание», — жаловалась одна из самых политизированных старушек.

Тетю Любу же собственно думские прения волновали мало. Ее интерес к депутатам был сродни интересу к актерам. В молодости стену над Любиной кроватью украшали фото звезд советского экрана. Портретов любимых политиков она не собирала, да и любимых, в общем-то, и не было, но любопытство она проявляла исключительно в отношении известных персон.

Когда Думу только собрали, тете Любе больше всего хотелось посмотреть на Кашпировского. Хотя пик его популярности, как и ажиотаж вокруг съездов, был уже в прошлом, увидеть необычного человека было интересно. Как-то он брал у нее чай, и тетя Люба рассказывала потом товаркам, что целитель взглянул — и тут же прошла с утра нывшая голова. Гипнотические способности либерал-демократа[210] нравились, впрочем, далеко не всем. Священник и выборосс Глеб Якунин летом 1995 года даже прочел в Думе «молитву против сатанизма», обращенную против Кашпировского. Ответ всесоюзного гипнотизера православному священнослужителю был непочтительным: «Если бы я был способен давать установку депутатам, то сделал бы так, чтобы Глеб Якунин приходил в Думу не в рясе, а в одних подштанниках».