Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

Неужто ещё надо бродить по этому кирпично-каменному лабиринту? Терпение лопается, я сажусь на траву и просто кричу:

– Настя-а-а! Ты где?!

Проходит минута, другая…

Я зеваю и поднимаюсь, с трудом перебарывая соблазн пальнуть в воздух.

Хрустит ветка.

А следом из-за угла дома появляется физиономия Ромки.

У каждого человека есть предел выносливости.

Я видел беженцев, которые шли пешком третий день, – они падали лицом в грязь, засыпая на ходу. Встречал хрупких женщин, которые ухитрялись оставаться бодрыми несколько суток – без еды и почти без сна. И видел здоровых мужиков, устраивавших истерики, один раз оставшись без обеда…

Сейчас я – как те беженцы. Готов упасть даже на сырую землю!

Сумасшедшая карусель последних дней тому виной? Или несколько часов, проведенных в полынье?

Не имеет значения…

Для меня сейчас вообще мало что имело значение.

Как автомат, я отвечал на вопросы Насти. Автоматически отметил, что Ромка и Миха – вся её группа.

Вяло подумал:

«Где же остальные?»

И приказал быть начеку, а меня, если ничего не произойдёт, разбудить через шесть часов.

Помню, как Настя заставила меня и Белку переодеться в сухое. Помню, как чем-то мне смазывали обожжённую спину. А Ромка с помощью нехитрого инструмента ухитрился снять остатки кандалов с запястья Белки.

Больше не помню ничего…

Глава 11

«Холодно…», – подумал я.

Открыл веки и удивлённо огляделся. Где это я?

Потом сообразил.

Отсветы дальнего зарева кое-как освещали комнату.

Рядом посапывали Ромка и Миха. В углу, на куче тряпья, нервно ворочалась Белка.

Я попробовал её куртку, развешенную на стуле, – вроде уже сухая. Выставил регулятор на минимум и аккуратно укрыл сестрёнку.

Моя одёжка, кстати, тоже высохла. Я накинул её на плечи и замер, вслушиваясь.

Кругом спокойно. Только шелестит на ветру листва…

Я взял автомат, подошёл к двери того, что раньше было квартирой. Приоткрыл её и выглянул на лестницу.

Темно, как в шахте, и пусто…

Интересно, а где Настя?

Она ведь должна караулить наш безмятежный сон, но что-то нигде на горизонте не видать «учительницы»…

Бесшумно ступая, я сошёл по лестнице.

Аккуратно выглянул из подъезда и услышал за спиной иронический голос:

– Неужто ещё не нагулялся?

Я вздрогнул, озираясь, и лишь тогда уловил очертания фигуры. Прошептал сердито:

– Только подкрадываться не надо! А если б я выстрелил?!

Она ответила негромким смехом – будто колокольчик зазвенел в темноте:

– А вот не надо себе льстить, господин учитель ОБЖ! Никто и не думал к вам красться… Сам прошёл, как медведь, – чуть мне ногу не отдавил!

Очень может быть.

Прошёл и не заметил… Я ведь не в лучшей форме.

Голова до сих пор чумная – то ли от хронического недосыпа, то ли от «купания» в полынье.

– Не проверяла, что там такое? – кивнул в сторону зарева на небе.

– В Зоне – очередной энергетический выброс.

– А подробнее?

Судя по голосу, она улыбнулась:

– Думаешь, я тоже трикстер?

Выброс.

Ну да – недаром плазмоны разлетались…

Это, конечно, хреново. Ни один нормальный ловкач ближайшими днями не сунется за периметр. С другой стороны, кто сказал, что я нормальный?

– Глеб, нам надо поговорить…

– Потом. Сперва схожу, одним глазком гляну, что к чему.

– Сейчас? – удивилась она. – Может, дождёмся утра?

Я хмыкнул:

– Разве у нас вагон времени? А света вполне достаточно… Вон как пылает!

Сказал и двинулся к углу дома. Она осталась у подъезда, на посту.

– Глеб! – долетел её негромкий голос.

– Что? – недовольно буркнул я.

– Спасибо, что вернулся.

Ничего ей не ответил. Только подумал:

«Может, я ещё об этом пожалею…»

Два человека – Валентин и дед Илья – уже сгинули лишь из-за того, что кому-то захотелось меня использовать…

Внизу – люди, а вверху – кукловоды. Гроссмейстеры, у которых шахматная доска – целая Россия.

Я, идиот, надеялся их переиграть. Но с каждым днём всё больше чувствую себя пешкой, от которой мало что зависит. А люди умирают – те, которым я пытаюсь помочь. И те, что пытаются помочь мне…

Настя так переживала, когда узнала подробности моего похода на Ярмарку. Так, что я почти поверил: она это делает искренне. Мелькнула даже мысль: вдруг и её используют втёмную? Вдруг вовсе не она навела «эвакуаторов» на квартиру Кузнецовых?

Сейчас, на свежую голову, я опять об этом подумал.

Подумал и вспомнил историю Альпиниста, лучшего друга упырей. Плохо кончилась та дружба.

Нет, глупо себя обманывать. Глупо игнорировать очевидное.

А верх идиотизма – млеть, вслушиваясь в её сочувственный голосок…

Я обогнул дом. Отсюда уже был виден лес – его тёмная масса маячила за ближайшими зданиями. Я подошёл ближе. Постоял, прислонившись к холодной кирпичной стене, всматриваясь туда, где причудливые тени оживали при каждой далёкой вспышке.

Осторожно шагнул вперёд, через плотную кайму кустарника на опушке.

Лес – относительно чистый и почти без сюрпризов. Паутину видать уже за сотню метров. Жгучий тростник встречается лишь отдельными побегами – для него тут слишком сухо. Несколько мелких дробилок я определил по колебанию воздуха. А одну, низкого залегания, – по вмятой траве.

Я помнил, что до Зоны километров пять.

Но лес кончился раньше – уже на полпути. Далее тянулось ровное, голое место – до самого города.

Я лежал на траве, всматриваясь в силуэты домов за рядами колючки. Силуэты ярче проступали при каждой небесной вспышке.

Родной город. Даже не верится…

Хотя к лешему сантименты!

Голое место – это, очевидно, минное поле. Перед ним – два ряда бетонных столбов с «колючкой», и между рядами – контрольно-следовая полоса. За минным полем, у самого города – третий ряд «колючки». Всё в хорошем состоянии, наверное, периодически ремонтируют – не то что вокруг Москвы.

Я повернул голову. А что это там слева белеет? Похоже на приземистый бетонный купол. Пункт наблюдения и укрытия для окамовских патрулей. Там обязательно есть прожектор…

Змей рассказывал: такие бункеры установлены вокруг всего города через равные интервалы – в среднем около двух километров.

Понятное дело.

Электронные датчики и видеокамеры сдыхают тут за считаные часы – поэтому охрана работает по старинке. Автомат, гранатомёт и собака – главные достижения прогресса.

Собаки, кстати, тоже не очень надёжны. Так близко к Зоне они норовят сорваться с поводков и удрать в безопасное место. А иногда впадают в настоящую собачью истерику.

И это – при слабой аномальности…

Но система достаточно эффективна. В полосе отчуждения, на дальних подступах, её страхуют вертолёты и беспилотники.

Подозрительную машину остановят за целую сотню километров от Зоны. Можно сказать, с погодой нам повезло…

Я замер, вслушиваясь.

Опять что-то вспыхнуло в облаках. Низкий гул долетел со стороны города.

Я поёжился. С детства помню этот звук.

Звук Большой Мясорубки…

Змей говорил: с тех пор как при выбросе погибли две сотни охранников, патрулирование ограничили до предела.

Под строгим контролем – только полоса, прилегающая к шоссе, окрестности Колядинска и тот район, куда едут автобусы с эмблемой «экологических резерваций».

Вполне разумные меры.

Ведь массовый наплыв ловкачей в Зону № 9 – это как снег в июле. Или ещё нереальнее! Всем нужен товар, но не такой ценой.

Змей был исключением. Можно сказать, статистической погрешностью…

Поэтому вдоль остальной полосы отчуждения охрана редко выбирается из укрытия. Главный упор – на минные поля.

Змей рассказывал и о генераторах плазменной завесы. Их как раз начали устанавливать в предпоследнюю его ходку. Штука убойная. Только одна закавыка – жрёт уйму энергии. И её нельзя всё время держать во включённом состоянии.

Думаю, эти самые генераторы, ввиду непригодности электроники, запускают из бункеров простыми рубильниками. А в качестве детекторов движения используются глаза и уши операторов.

Если рассудить – ситуация не столь однозначная.

Опытный человек, имеющий долю фарта и пару годных вещиц в кармане, вполне способен одолеть периметр. Другое дело, удастся ли ему оттуда вер-нуться?

Я вздохнул.