История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Читая об искусственных препятствиях для слонов, можно еще представить себе то, о чем рассказывает Диодор (XVIII, 71). Но тут речь идет совсем о другом. Дамис, для того чтобы произведенную противником при осаде Мегалополя брешь в стене сделать недоступный для слонов, велит разложить доски, в которые вбиты крепкие гвозди, и слегка прикрывает землей. Через них слоны, конечно, не могут пройти, но ведь тут речь идет об определенном участке при обороне, времени на эту работу было достаточно, и она могла вполне быть скрыта от противника.

 9. О сражении при Ипсе (301 г.), кроме нескольких отрывков у Диодора (XXI, 1), имеется краткое сообщение у Плутарха ("Деметрий", гл. 29). Союзники имели, при приблизительно одинаковой силе пехоты и кавалерии, большой перевес в слонах (400 или 480 против 75). Деметрий сначала разбил враждебную кавалерию и стал ее преследовать; когда же он повернул обратно, ему на пути стали слоны противника так, что он не мог напасть на фалангу противника, ни защитить фланг свой фаланги. Угрожаемая остатком кавалерии противника, фаланга Антиоха частью перешла к неприятелю.

 Если верить этому описанию, то сражение при Ипсе было первым, которое было решено слонами. У Гидаспа, при Паретакене, при Габиене и Газе всегда терпит поражение та сторона, где больше слонов, да собственно и при Ипсе они не приводят к настоящему тактическому решению.

 10. Победа Антиоха над галлами рассказана у Лукиана в "Зевксис или Антиох" (изд. Якобица, 1, стр. 398). Рассказ довольно подробен, но маловероятен. У галлов будто бы имелись боевые колесницы; сирийское войско состояло большей частью из легковооруженных. Победу решают исключительно 16 слонов, вид которых совершенно незнаком галлам. Лошади сразу поворачивают и врезаются с колесницами в ряды своих войск; общая паника охватывает варваров, и все войско погибает или попадает в плен.

СРАЖЕНИЕ ПРИ СЕЛЛАЗИИ (221 г.)

 11. О сражении между спартанским царем Клеоменом и македонским царем Антигоном у нас есть подробное обстоятельное описание у Полибия (II, 65) и, кроме того, некоторые сведения в "Клеомене" и "Филопомене" Плутарха. Это сражение могло бы быть интересным с военно-исторической точки зрения, так как в нем участвовали различные роды войск - тяжелая и легкая пехота и кавалерия, причем все настолько искусно сочеталось с очень разнообразной местностью на поле сражения и с различными укреплениями, как ни в одном из предшествовавших античных сражений. Несмотря на это, я в 1-м издании настоящей книги только мимоходом коснулся этого сражения, так как при анализе описаний его у меня не получилось достаточно достоверной и ясной картины происходившего. У Полибия в причинной связи событий имеются пробелы, которые можно было заполнить только посредство сомнительных гипотез; многие отдельные места в его описании даже противоречат друг другу.

 Положение с тех пор значительно улучшилось, так как Кремайер дал точное топографическое описание поля сражения, причем обнаружилась очень существенная ошибка в описаниях, на которые мне тогда приходилось опираться. Кроме того, многочисленны специальные исследования привели к совершенно другому толкованию многих мест из Полибия.

 Собственные исследования Кромайера (Arc^olog. Anzeig., 1900 г., стр. 204 и Antik Schlachtfelder, I, 199), к сожалению, перемешаны с такой массой совершенно неправильны военных представлений и суждений, что они больше затемняют и путают, чем разъясняют, и имеют ценность только в некоторых подробностях; также я не могу согласиться с остроумноной реконструкцией сражения, произведенной Ламмертом ("Jahrb. f. d. klass. Altertum", 1904 г. отд. 1, т. XIII, вып. 2-4); напротив, у Ролофа (Roloff, Problemen aus d. griechischen Kriegsgeschichte) верно исследовано все, что касается данного сражения, - особенно если его дополнить в одном весьма важном пункте, а кроме того, у него критически разобраны и отвергнуты все путаные места Кромайера71. Впрочем, в основных выводах ничего в конце концов не изменилось: сражение в военно-историческом отношении особой роли не играет, а описание Полибия слишком неполно, чтобы с достоверностью представить себе связь событий. Все же достигнут существенный успех. На подробностях и противоречиях останавливаться не стоит, - я могу отослать интересующихся к труду Ролофа. Здесь я даю только общий обзор и включаю в него некоторые подробности, которыми я подтверждаю то, о чем я писал в 1-м издании (т. I, стр. 208 и т. II, стр. 11), или добавляю кое-какие данные к труду Ролофа.

 Как рассказывает нам Полибий (II, 65), Клеомен защищал другие подступы в глубь страны небольшими заслонами, рвами и засеками; сам же он расположился со своим войском у Селлазии, где ожидал нападения противника. Это звучит так, как будто все другие подступы к Лакедемону были действительно заперты, а Антигон был ограничен только дорогой в Селлазию. На самом же деле такая страна, как Лакедемон, не может быть ограничена таким образом.

 Очевидно, это место надо понимать так, что Клеомен на различных подступах, которые могли быть использованы противником, - особенно в долине Эврота, - имел укрепленные посты и подготовленные к обороне пункты, а сам двинулся на позиции у Селлазии, в 12 км севернее Спарты, когда ему донесли о приближении Антигона по этой дороге.

 Дорога на Спарту ведет здесь с севера через узкую долину; холмы, возвышающиеся с двух сторон, нелегко обойти; на холм справа (восточнее) - на Олимп - можно легко подняться. Его и занял Клеомен своей фалангой. Холм слева (Эва), у которого спереди и слева очень крутые скаты, он передал легковооруженным частям под командой своего брата Эвклида. В долине он расположил свою малочисленную кавалерию вместе с остальными легковооруженными. Через оба холма были проведены полевые укрепления со рвами, насыпями и палисадами. У Клеомена было около 20 000 чел., у Антигона же - 29 800, из которых 1 200 всадников, т.е. почти наполовину больше.

 Для меня темным местом в этом расположении была долина. Укрепления как будто находились только на обоих холмах; так понимал это и Ролоф. Долина же, судя по описаниям путешественников и имеющимся картам, как бы они ни различались друг от друга, представлялась довольно широкой. Что же в таком случае могло помешать царю Антигону опрокинуть немногочисленных всадников и легковооруженных в долине, т.е. прорвать центр расположения противника, а затем развернуть оба крыла? Первые данные, опубликованные Кромайером, казалось, разъясняли вопрос: судя по ним, долина была очень узкой, почти ущельем, так как справа и слева над ней высились холмы. Но, как потом выяснилось, я сам сделал ошибку; хотя вся долина не шире 100 м, но холмы справа и слева настолько постепенно повышаются, что не может быть и речи о том, что они наверху командовали над окружающей местностью. Поэтому я не могу согласиться с Ролофом, когда он говорит, что прорыв в данном месте невозможен. Истинное решение заключается в том, что долина тоже была заперта укреплениями; буквальный смысл слов Полибия не противоречит этому; Кромайер также считал это толкование вполне возможным, но он только не сделал из него соответствующие выводов.

 При такой предпосылке мы можем рассматривать расположение войск Клеомена как исключительно сильную оборонительную позицию. Когда Полибий, хваля это расположение, говорит, что роды войск были распределены очень правильно и что опытный полководец не упустил из виду ничего, могущего способствовать и обороне, и наступлению, то нужно понимать это так: легкие части были расположены по крутым склонам холма Эва, а пологие склоны Олимпа были заняты фалангами. Остается только выяснить, насколько такое расположение давало возможность для контратаки.

 По Полибию, сражение проходит так: Антигон, увидев, что прямым непосредственным натиском ему не удастся осилить противника, располагается за несколько дней до сражения непосредственно перед спартанскими позициями и производит точную рекогносцировку. Затем он решает напасть на левое крыло, расположенное на Эве, в то время, когда он сам продвигается фалангой с левого крыла вплотную к Клеомену, тем самым удерживая его без нападения. Центр его войск, расположенный в долине, - где, кроме некоторого количества тяжелой пехоты, стояла вся его кавалерия, - тоже должен был держаться до сигнала к нападению, т.е. до того момента, когда будет взят холм Эва. Таким образом, была фланкирована позиция спартанцев в долине, которая нам представляется тоже укрепленной.

 Но не так легко было взять холм Эва с его крутыми уступами и укреплением на вершине. Причиной того, что он пал после совсем короткого боя, Полибий считает поведение Эвклида, который не пошел навстречу наступлению, что было бы тактически правильным, а стал его пережидать. Это объяснение нас не может удовлетворить, так как в нем ни словом не упомянуто об укреплении. Укрепление, состоящее из насыпи, рва и палисадов (по крайней мере на другом холме упоминаются и они), нельзя взять просто штурмом, даже если нам и неизвестно, какой высоты, глубины и прочности оно было72. И, конечно, совершенно неправильно вести осажденное войско навстречу неприятелю по склону, потому что, - если его оттеснят назад, - оно встретит самое трудное препятствие в своих собственных укреплениях. Речь может идти в крайнем случае только о том, чтобы большее или меньшее число стрелков, или особо ловких и легковооруженных воинов послать сражаться впереди. Когда читаешь описание Полибия, то трудно отогнать подозрение, что слегка склонный к поучениям автор, имея в мыслях только тактические правила контратаки (годные лишь в тех случаях, когда нет настоящих укреплений), в данном случае забывает об укреплениях. Поэтому его объяснение поражения Эвклида недостаточно. И если у Плутарха есть упоминание о том, что холм Эва был взят обходом, то мы можем принять его как дополнение, которое нельзя отклонить, даже если считать этот источник не вполне достоверным73.