Колдун из Салема - Вольфганг Хольбайн

Кое-как ему удалось выбраться на поверхность воды и схватиться за обломки разбитой лодки. Он жадно вдохнул воздух, болтая в воде ногами и стараясь получше уцепиться за остатки борта. Если бы он сорвался, то пиши пропало. Пусть здесь и не глубоко, но он совсем не умел плавать, а чтобы захлебнуться, глубины хватило бы.

Френч сделал несколько глубоких вдохов, изо всех сил стараясь подавить охватившую его панику, перепутавшую все его мысли, и посмотрел по сторонам. Лодка была так сильно разбита, как будто в нее попал пушечный снаряд. Ни Глена, ни Бобби нигде не было видно.

Что-то коснулось его ног. Что-то холодное, гладкое, скользкое.

Френч на секунду замер, а затем посмотрел вниз. Прямо под ним в воде двигалась тень — огромная и мрачная. Сначала она чуть ушла в сторону, а затем начала постепенно подниматься.

Вода вдруг забурлила, словно пенистый гейзер. Что-то гигантское, темное, ослизлое появилось из бурлящих волн Темзы, поднялось на невероятную высоту и уставилось на Френча злобными блестящими глазищами.

Френч закричал.

Но кричал он недолго.

Холод окутал меня ледяной мантией. Пустынность улиц была необычной даже для такого раннего времени. Казалось, что этот район Лондона полностью вымер. Я уже через несколько минут пожалел о том, что отказался от предложения Говарда и пошел пешком. Стоянка извозчиков, встретившаяся мне по пути, была пустой, без признаков чьего-либо присутствия. Да и кому может понадобиться извозчик в пять часов утра, к тому же в таком районе? Но гордость не позволяла мне вернуться назад и — с опозданием — принять предложение Говарда. К тому же он наверняка уже спит, а во второй раз поднимать его с постели мне не хотелось. В общем, мне оставалось лишь шагать вперед. В худшем случае мне просто придется пройти пешком весь путь до гостиницы «Вестминстер». Что ж, тогда часовая прогулка может пойти мне на пользу, особенно учитывая длинную бессонную ночь в прокуренной библиотеке Говарда.

В глубине души я был даже рад, что у меня появилась возможность побыть одному. Я доверял Говарду, но то, что он мне рассказал, было слишком неохватным для моего рассудка, чтобы это можно было быстро «переварить». К тому же я чувствовал — хотя и не мог найти оснований для этого — что он скрыл от меня больше, чем рассказал. Этот человек был окружен тайной, скорее даже не одной, а целым ворохом тайн.

Мои шаги по мокрой брусчатке мостовой отдавались неестественно звонким эхом. Туман, поначалу висевший в воздухе в виде дымки лишь в отдельных местах, в течение буквально нескольких последних минут сильно сгустился. Получалось так, что, чем больше светало, тем гуще становился туман, поэтому видимость с наступлением утра практически не улучшилась.

Я поплотнее укутался плащом, втянул голову в плечи и зашагал еще быстрее. Моя рука как бы сама собой скользнула под плащ и легла на рукоятку трости-рапиры. Все ж таки с оружием было как-то спокойнее. Район, в котором находился пансион Говарда, не зря пользовался дурной славой. И меня опять охватило то же гнетущее ощущение, что и вчера вечером: мне снова казалось, что за мной из тумана наблюдают глаза кого-то, невидимого мне…

Однако это оказалось не просто ощущением.

В тумане передо мной появилась тень и тут же снова исчезла, причем так быстро, что я ничего толком не смог рассмотреть. Затем я услышал быстрые, еле слышные в тумане шаги.

Я резко остановился. Моя рука еще крепче вцепилась в рукоятку трости-рапиры, но я пока что не вытаскивал оружие. Если меня действительно кто-то поджидает, то лучше пока им не показывать, что я не такой уж беззащитный, как они, возможно, думают.

Мой взор буквально сверлил окружающую меня волнообразную серость. Вдруг я заметил, что стало еще холодней. Даже намного холодней. Мои руки и лицо покалывало от холода, а при выдохе перед ртом появлялось облачко пара.

— Роберт…

Голос был еле-еле слышен, и походил на шуршание ветра в кроне дерева. Он звучал неестественно, как будто доносился со всех сторон одновременно. Я снова увидел — или мне просто показалось, что увидел — какую-то тень, но она опять исчезла так быстро, что я не успел ее рассмотреть.

— Ро-о-о-о-бе-е-е-ерт…

Я в растерянности всмотрелся в туман. На какой-то момент мне почудилось, что это был голос моего отца. Впрочем, я, наверное, просто хотел выдать желаемое за действительность, а потому отбросил эту мысль. В интонациях голоса слышался какой-то строгий, даже злобный оттенок. Позади меня раздался звук шагов по мостовой, затем послышался тихий гортанный смех.

— Кто это? — спросил я. Мой голос звучал совсем не так твердо, как мне хотелось бы, а руки дрожали.

— Ро-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-бе-е-е-е-е-ерт…

Произносилось только одно слово — это было мое имя — и больше ничего. Тем не менее, этот жутковатый голос заставил меня содрогнуться. Я еще раз огляделся по сторонам, вздохнул и пошел дальше. Лишь с трудом мне удалось преодолеть в себе желание броситься бежать изо всех сил.

— Роберт, — прошептал голос. — Иди ко мне.

Я зашагал еще быстрее, стараясь не обращать внимания на голос. Но это было не просто. Хотя голос был таким тихим, что я скорее угадывал произносимые слова, чем действительно их слышал, в них чувствовалась настойчивость, пожалуй, даже приказной тон, и просто игнорировать эти слова у меня не получалось. При этом я все еще не мог понять, с какой же стороны доносится голос. Казалось, он звучал везде одновременно, как будто со мной разговаривал сам туман…

Прямо передо мной в сумраке утра забрезжил свет. Я остановился. Свет был мерцающим и очень слабым, но он исходил явно не от газового фонаря. Он также не был похож на свет лампы какого-нибудь проезжающего мимо экипажа. В этом свете было… что-то жуткое.

— Роберт. Иди ко мне.

В этот раз слова прозвучали довольно жестко, словно приказ. Я сделал шаг вперед, затем снова остановился и, отчаянно напрягая глаза, попытался получше рассмотреть этот мерцающий зеленоватый свет.

Он как-то странно трепетал и переливался, как будто был живым. Его сияние ослаблялось туманом, однако я заметил в нем жутковатый ядовито-зеленый оттенок. На миг показалось, что меня коснулось что-то невидимое и очень холодное.

Вдруг из этого света появилась фигура человека.

Несмотря на все сгущающийся туман, я сразу его узнал. Узкое, обрамленное тщательно ухоженной бородкой лицо с горящими глазами, рот, скривившейся в усмешке, прядь белоснежных седых волос в форме зигзагообразной молнии над правой бровью…

— Отец…