Под кровью — грязь - Александр Золотько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Никто… А если кто из клиентов припоздает?
– Все, никого не будет, сколько пригласительных продали, столько и народу пришло, – охранник потащил с Наташки свитер.
Наташка отстранилась:
– А если из ваших кто?
– Кто? Лабухи вон работают, две официантки с поваром на кухне. И блядина эта, стриптизерша, Снегурочку изображает. Давай.
– Блядина, говоришь?
– Только сиськами умеет на сцене крутить, сучка, – охранник расстегнул на себе брюки, и Наташка почувствовала тошнотворный запах немытого тела. – В рот…
Вот и все, подумала Наташка, больше ты и не нужен, Вася, или как там тебя. Она осторожно сунула руку в карман своих брюк, и, опускаясь на колени перед охранником, вынула нож.
Охранник вцепился рукой в ее волосы и наклонял голову вниз. Ублюдок, подумала Наташка и ударила ножом в пах.
Когда лезвие впилось в плоть, охранник особой боли не почувствовал, просто что-то очень горячее коснулось его тела. Укусила, подумал он. Потом девка, которую он собирался трахнуть, вдруг выпрямилась, и охранник почувствовал, как огонь в паху превращается в боль. У него перехватило дыхание.
– Что… – он попытался спросить у девки, что произошло, – ты…
– Я, – сказала Наташка и с силой провернула лезвие ножа.
Охранник оттолкнул ее, схватился руками за пах, потом поднял правую руку к лицу.
Кровь. Это его кровь капала сейчас с его пальцев, это его кровь стекала сейчас между пальцами левой руки там, внизу. Этого не могло быть, это не могло произойти с ним, но это было.
Что-то случилось с глазами, словно пелена разом затянула все вокруг. Ослабли ноги. Нет, это не может быть, это не может… Это не…
И тут охранник осознал, что Это произошло, он понял, что произошло нечто, чего уже нельзя исправить. И уже не боль, а ощущение утраты обрушилось на него, ощущение катастрофы. И тогда охранник ресторана «Старая крепость» Василий Игнатьев закричал.
Он не хотел умирать, да он собственно и не успел подумать о смерти. Просто все сознание его захлестнула ледяная тоска, сжавшая его грудь и выдавившая из нее этот крик отчаяния и боли.
Игнатьев ударил всем телом в дверь подсобки, чуть не упал, когда она распахнулась, с трудом удержал равновесие и двинулся к залу, прижимая руки к паху. К людям. Ему просто нужно добраться до людей, и они помогут. И даже не помощи он хотел, просто увидеть кого-нибудь, просто не чувствовать себя одиноким.
Охранник не видел уже ничего кроме проема двери. Он шагнул через порог, увидел размазанные пятна лиц, повернутых в его сторону.
Кто-то рассмотрел кровь, вскрикнул. Взвизгнула женщина. Игнатьев этого не слышал. У него на это уже не было сил. Ему казалось, что он кричит, но и на крик у него сил тоже не было. Он просто сипел, напрягая горло.
Он не видел, как сзади вынырнула Наташка, не почувствовал толчка в спину, просто ноги вдруг перестали держать, и охранник упал лицом вниз на пол.
Наташка уперлась ему в спину коленкой, рванула за волосы его голову на себя и воткнула в напрягшееся горло нож, по самую рукоятку. Тело охранника дернулось.
Как тогда, первый раз, в лесу, и как потом неоднократно, по Наташкиному телу прокатилась болезненно сладостная волна, судорога сжала сердце. И, уже не понимая что делает, Наташка с силой прижалась грудью и низом живота к спине лежащего, припала щекой к его щеке и широким движением, плавным полукругом, словно разрезая хлеб, по-бабьи прижимая его к себе, рассекла горло.
Тело под ней забилось, и Наташка жадно ловила эти движения, и толчки эти подталкивали ее, заставляли лихорадочно колотиться сердце, вытесняли из ее сознания все окружающее.
И, когда тело охранника изогнулось в последнем спазме, Наташка закричала, отбросив нож и прижимая испачканные чужой кровью руки к своему лицу.
ГрязьК Наташкиному крику присоединилось еще несколько женщин. Кто-то вскочил из-за столика, собираясь не то броситься бежать, не то прийти на помощь охраннику.
Агеев выхватил из-под пиджака пистолет, отшвырнул в сторону мешающий стул и бросился к микрофону.
Снегурочка все еще стояла лицом к залу. Агеев вырвал у нее из рук микрофон, обернулся, увидел, как Стрелок, Бес и Блондин бегут к дверям, расшвыривая на своем пути столики и людей. Бес ударил кого-то автоматом в лицо, звенела посуда, снова истошно завизжала женщина.
– Тихо! – крикнул в микрофон Агеев. Нужно было как-то остановить панику, нужно было заставить людей выслушать его, заставить их подчиниться, но в голову не лезло ничего, кроме услышанного в кино: «Всем оставаться на своих местах». – Сидеть!
Колонки взревели, но люди, похоже, не обратили на это внимание.
– Сидеть, я сказал! – Агеев выстрелил из пистолета вверх, пуля случайно ударила в зеркальный шар, и тот со звоном лопнул.
Прорвавшийся к выходу из зала Блондин обернулся и ударил длинной очередью из автомата по стене над головами людей. Остановившийся возле входа на кухню Бес тоже нажал на спуск. Грохот автоматов перекрыл все звуки в зале. Люди падали на пол, закрывая уши, пытались спрятаться за столами и стульями.
– Не стрелять, – крикнул в микрофон Агеев, и выстрелы смолкли.
– Всем молчать!
Все замерли.
– Меня все слышат? – спросил Агеев. – Все меня слышат?
– Повар и официантки на кухне, – внезапно спокойно сказала Наташка, – всего трое.
– Бес!
– Понял, – сказал Бес и толкнул дверь на кухню.
– Всем сесть за столики, – снова в микрофон приказал Агеев и тут вспомнил, что за спиной у него остались лабухи.
Агеев обернулся к ним и взмахнул пистолетом:
– Вам что, особое приглашение?
Снегурочка, солистка группы и один из музыкантов торопливо бросились к свободному столику, а второй музыкант замешкался, опрокинул стойку микрофона, споткнулся и упал на колено.
– Сука, – сказал Агеев и выстрелил ему в голову.
Тело отлетело в сторону и замерло. Из-под головы быстро стала натекать лужа крови.
– То, что я говорю… – начал Агеев, но тут на кухне ударил автомат. Потом еще раз, коротко, потом закричала женщина, и снова ударил автомат.
Агеев помолчал, потом из кухонной двери вышел Бес, перезаряжая оружие.
– Все в ажуре, – сказал он.
– Так вот, – Агеев снова поднес микрофон ко рту, – то, что я говорю, должно выполняться немедленно. Иначе…
Агеев красноречиво посмотрел в сторону убитого музыканта.
– Всем понятно? Тогда сейчас все очень медленно встанут с пола и сядут за столики. Медленно и аккуратно.
Кто-то в зале всхлипнул, Агеев посмотрел в ту сторону, и люди там отшатнулись в стороны. Вот так, подумал Агеев, только так. Знать свое место. Знать свое место.
Люди копошились, рассаживаясь на стулья, они старательно отводили взгляды от убитых и от Агеева. Молчат. Молчат и делают то, что им приказал Агеев.
Наташка втащила в зал сумки с оружием и патронами, Стрелок вышел из зала.
Все идет как нужно. Теперь Стрелок постоит на атасе, пока они займутся… Чем они займутся?
С Крутым они обсуждали все только до этого момента. Агеев поискал глазами Палача. Сидит за столиком с таким видом, словно его это не касается.
Как он там говорил? Поразвлечься с клиентами.
– Будем знакомиться, – сказал Агеев, – меня зовут Андрей Агеев, еще называют Солдатом. Может, слышали?
НаблюдательКрасавчик. В позу стал. Памятник себе воздвиг нерукотворный? Глазки-то как горят, да и весь просто светится самодовольством. Вот оно счастье – пристрелить ближнего своего и возрадоваться.
Мальчик девятнадцати лет отроду, уроду. Теперь он представляется и как всматривается в лица людей! Хочет убедиться в том, что испугал?
Гаврилин покосился на Палача. Спокоен. Только вот желваки на лице. Что-то воспитанники не так сделали? Тренер волнуется.
Тошнит. Опять эта смесь запахов сгоревшего пороха и крови. И человеческого страха.
– Вам обещали праздник, вы даже за это деньги заплатили, мы его для вас устроим, – он и микрофон держит, оттопырив мизинчик, сука.
– Можно нам музычку включить, легенькую? – Агеев обернулся к уцелевшему музыканту.
Тот сразу вскочил со стула и метнулся к пульту.
– Осторожно, споткнетесь, – сказал Агеев, и музыкант побледнел.
Гаврилин краем глаза заметил, как сжались в кулаки руки Палача, лежавшие на столе. Словно почувствовав этот взгляд, Палач убрал руки под стол.
– Нравится? – еле слышно спросил Гаврилин.
Палач не ответил.
– Твоя режиссура?
– Я же сказал, это экспромт. Это их вечер. Это они сами решают, что делать.