Сделка леди Ромэйн - Джо Фергюсон

— Ах, Монткриф, какая приятная неожиданность! — Приветствие герцога было настолько лицемерным, что Джеймс был поражен, почему Брэдли не обиделся. Монткриф пожал руку старику с улыбкой, которая улетучилась, едва он взглянул на Джеймса.

— Я и не думал, что вы так решительно измените свои привычки: теперь вы посещаете не грязный притон, а наш клуб.

— Моим первоначальным намерением было увидеть в Лондоне гораздо больше, — отпарировал Маккиннон.

— А что вам нравится больше? Подозреваю, что вонючая таверна, пропахшая потом и дешевым виски.

— Вы хорошо осведомлены в этом вопросе.

Монткриф вспыхнул:

— Я только повторяю то, что слышал от других.

— Такова планида болтуна. — Джеймс подал знак официанту наполнить стаканчик и продолжал: — По опыту своей жизни я знаю, что лучше самому вкушать наслаждения жизни, чем довольствоваться лишь рассказами других.

Монткриф сжал кулаки, и Джеймс улыбнулся. Юный дурак понял смысл сказанного.

Брэдли Монткриф не был джентльменом. Несмотря на то что он играл некоторую роль в светской круговерти, когда истощались кошельки и щедрость его влиятельных друзей с улицы Сен-Джеймс, он занимал деньги у ростовщиков и кредиторов, подвизающихся на задворках Лондона. Это вовсе не было преступлением, но удовольствие Монткриф находил в том, что корчил из себя лорда перед мошенниками и перекупщиками в самых грязных районах Лондона, в чем много раз убеждался Камерон, беседуя с ними.

— Скажите, Монткриф, а вы член этого клуба? — спросил Джеймс.

Блондин снова вспыхнул:

— К сожалению, я не удостоился этой чести.

Джеймс спрятал ухмылку, заметив приятное удивление герцога. Очевидно, старик уже кинул черный шар, когда решалась судьба потенциального жениха внучки.

— Присаживайтесь, Монткриф, если у вас не хватает понятия о приличиях, чтобы дать нам возможность продолжить беседу, — резко приказал герцог.

— Да, ваша светлость, — Монткриф опалил взглядом лицо Джеймса. Как только молодой человек сел в кресло, герцог приказал:

— Сидите тихо, Монткриф, пока я не закончу дел со своим зятем. Джеймс, я хочу сделать вам предложение.

— Предложение, ваша светлость? — Джеймс едва не рассмеялся над тем, как назвал его герцог. Это означало некоторое изменение в их отношениях, но вряд ли к лучшему.

— Буду откровенен, так как замечаю откровенность в ваших речах. Каждый человек имеет свою цену, назовите свою, чтобы я мог расплатиться с вами за то, что вы оставите мою внучку в покое.

Указывая пальцем на Монткрифа, Джеймс спросил:

— Вы что же, намереваетесь передать Ромэйн в его руки? А может, вы хотите выдать ее замуж за Ньюмэна?

— Это не ваша забота.

— Это верно. — Заложив ногу за ногу и взяв в руки стаканчик, Маккиннон сказал: — Думаю, я не стал бы беспокоиться о ее счастье, выйди она замуж за другого.

Герцог улыбнулся:

— Я предполагал, что вы разумный человек. Я слышал, что шотландцы знают цену шиллингу.

— А также цену его дорогой сестричке — гинее.

Насупив брови, герцог впился взглядом в Джеймса:

— Назовите свою цену.

— Сперва я хотел бы узнать, что вы мне предлагаете. Потом мы поторгуемся. — Маккиннон приказал наполнить себе стакан еще раз и улыбнулся: — Ваша светлость, должно быть, вы слышали также, что шотландцы обожают торговаться и заключать сделки.

— Довольно, — прорычал Вестхэмптон. — Я жду вашего ответа. Во сколько мне обойдется расторжение вашего брака?

Джеймс откинулся на стуле и улыбнулся:

— Почему бы вам не заказать бутылочку чего-либо более праздничного, чем бренди, ваша светлость? Я уверен, вы назовете цену, приемлемую для нас обоих.

В доме на Гросвенор-сквер, не обращая внимания на головную боль, Ромэйн маялась, бессмысленно переходя из комнаты в комнату. Ее беспокоило то, что дедушка пригласил Джеймса в клуб. В свое время он отказался замолвить словечко и помочь Брэдли стать членом этого клуба. О том, что дедушка станет относиться к Джеймсу как к члену семьи, Ромэйн могла только мечтать. С тех пор как они приехали в Лондон, дедушка сказал Джеймсу не более дюжины слов, все — из области этикета.

Войдя в одну из дальних комнат, служившую библиотекой, Ромэйн подошла к окну, которое выходило в сад. Ее терзало беспокойство, и она даже не заметила появления первых весенних цветов. Все складывалось не так, как хотелось бы. Дедушка вел себя странно. Грэндж не могла скрыть неудовольствия, что Ромэйн позволила себе посетить такое низкое место, как таверна «Три оленя». Брэдли вел себя еще более несдержанно, чем Джеймс. Джеймс…

Слезы отгородили от нее сад. Если не считать поцелуя, которым он наградил ее при отъезде в клуб — исключительно чтобы позлить дедушку, — с момента происшествия он вел себя с ней как брат. Ромэйн ценила его жалость и заботу о себе, но она страстно мечтала вновь оказаться в его объятиях и почувствовать на губах его поцелуи, отгоняющие прочь все жизненные неурядицы.

В ушах у нее звучали его предупреждения. Неужели кто-то хочет убить ее? Ромэйн предпочла бы не верить в это, но Джеймс никогда ее не обманывал.

Дверь заскрипела, и вошла Грэндж, следом за ней тенью вплыла Дора. Ползая по всему дому и суя нос в чужие дела, эти две дамы стали неразлучны.

— Ромэйн, ты же должна была уехать в модный салон еще час назад! — вместо приветствия вскричала Грэндж. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Я просто-напросто забыла о договоренности. Я была слишком поглощена раздумьями о том, не подвергает ли Джеймс свою жизнь опасности?

Грэндж нахмурилась:

— Подумай о том, как рассердится модистка, что ты забыла о визите к ней.

— Правильно, — поддакнула Дора. — А заодно подумайте о том, как это скажется на качестве платьев, которые она сошьет для Эллен. Пока девочка не выйдет замуж, она должна быть привлекательной.

— Ерунда, — Ромэйн потерла лоб. — Мадам Лабомбард прямой и честный человек. Она не будет строить свои отношения с клиентами на досадных недоразумениях.

— Тебе следует думать и о других, не только о себе, — проворчала Грэндж.

А Дора добавила:

— Вы должны думать об Эллен.

Ромэйн замахала руками:

— Успокойтесь! Обе! Я забыла о времени примерки, назначенном модисткой. Я пошлю мадам записку с извинениями. Она не будет ни обижена, ни рассержена, потому что я не первая и не последняя из тех, кто забывает прийти в назначенное время. Если же она все-таки обидится, мы обратимся к другой модистке. Она не одна в Лондоне. Кроме того, хочу предупредить вас, чтобы вы не вмешивались в мою жизнь. А сейчас, уверена, вы найдете другой объект для своих нападок.