Большой погром - Василий Сахаров

"Он сказал — сто лет и упомянул жену. Интересно, что это? Пустая болтовня на догадках или за каждым словом есть смысл, как если бы он, действительно, знал, кто перед ним".

Я продолжал внимательно наблюдать за незнакомцем и был готов выхватить клинок, а он сделал еще пару глотков, посмотрел на меня и махнул рукой:

— Да расслабься ты. От меня вреда нет, мы ведь не враги.

— Но и не друзья, — пробурчал я.

— Верно, — согласился он и добавил: — Между такими людьми как мы, если нас еще можно называть людьми, дружбы не бывает.

— А ты уверен, что мы похожи?

— Похожи, Вадим, — незнакомец назвал мое имя и усмехнулся: — Или ты считаешь, что один такой по матушке — Земле бродишь?

— Объяснись, — я напрягся еще больше и был готов броситься на гостя.

— Всего объяснить нельзя, Вадим, ибо ты многого не поймешь, — он демонстративно отвернулся в сторону и подставился под удар.

— Почему же не пойму? Неужели ты считаешь меня глупцом?

— Дело не в уме, а в жизненном опыте. Вот проживешь пару веков, надоест делать за богов грязную работу, и тогда снова встретимся.

— И все же, кто ты?

— Я же говорю, Вадим, такой же человек, как и ты. Было время, воевал по воле богов и был героем, а потом меня бросили на Земле и заставили быть сторожевым псом. Тысячи лет охранял хозяйское добро, дворцы и храмы богов, ждал их возвращения и чем дальше, тем больше уставал. Хочешь верь, а хочешь нет, но надоело жить. Боги далеко, в иных мирах, а людей вокруг все больше. Они бегают, суетятся и умирают, а я наблюдаю за ними и понимаю, что нет ничего, ни добра, ни зла. Есть лишь время, которое для меня остановилось.

— И много таких как ты?

Он пожал плечами:

— Не считая тебя, я знаю пятерых. Но, наверное, нас больше.

Незнакомец тяжело вздохнул, отставил пустой котелок и подмигнул мне:

— Бывай, Вадим. Удачи тебе в битвах и делах. Но запомни — наступит срок, и ты поймешь, что смысла в твоих деяниях нет.

— Как же…

На глаза опустилась темная пелена, и я ослеп. Начал тереть глаза руками и снова увидел свет. По щекам текли слезы. В руках кружка с холодным взваром. Костер потух. Рядом пустой котелок, на дне которого мокрая трава. Незнакомца нигде нет.

Кто это был? Для чего он приходил? Зачем со мной разговаривал? Живой ли это человек, древний герой, полубог или морок, который мне привиделся? Ответов не было и стало не по себе. А что если, в самом деле, на Земле еще есть люди, которые помнят прошлые эпохи? Возможно ли такое? Наверное, возможно. Ну и что из этого? Ничего. На мою жизнь это никак не влияет, но теперь я буду знать, что за мной наблюдают.

Поднявшись, обошел костер и чужих следов не обнаружил. Рядом только мои. Чудные дела творятся.

Я постарался прогнать мысли о незнакомце, который навестил меня, и успокоился. После чего затушил костер, отпустил на волю лошадей, собрал в рюкзак пожитки и вышел на тропу Трояна…

В Киев добрался без происшествий. Выбрался в подвале под Софийским собором и дернул веревку на стене, тем самым подал условный знак, и через полчаса появился варог, который своим ключом открыл дверь в подвал, вошел, поклонился и сказал:

— Приветствую тебя, вождь. Все ли хорошо?

— Добрался как обычно. А у вас здесь что?

— Ты про Киев спрашиваешь, вождь?

— Да.

Варог присел на бочку рядом с рунным камнем, поставил на пол свечу и ответил:

— Царя Изяслава убили.

— Знаю.

— Теперь в город со всей Руси князья съезжаются. Многие говорят, что не нужен новый царь, надо жить как встарь, каждый в своем уделе. А сторонники покойного государя и его дружина за Мстислава Изяславича стоят.

— Кто больше всех против нового царя?

— Ольговичи, кто уцелел. Еще черниговские князья и бояре Гюрги Долгорукого.

— А Ярослав Галицкий?

— Он в стороне. Больше за сестру, жену покойного царя, беспокоится. Она на сносях и Ярослав опасается, как бы с ней чего не случилось.

— А что горожане?

— Продолжают искать ромеев и готовы признать Мстислава царем. Но при условии, что митрополит скажет свое слово.

— А Климент Смолятич разве против?

— Он в сомнениях. Устал и говорит, что хочет в дальний скит уехать.

— Это он зря. Кто же его отпустит.

— Точно, — варог кивнул. — Митрополита никто не отпустит. Только если он власть отдаст. А как власть отдаст, так и конец ему, немало людей, кто на Климента зло затаил. За церковные реформы, за неподчинение Константинополю и милость к язычникам.

Машинально варог перекрестился, дает знать о себе постоянное нахождение в соборе, и я усмехнулся:

— Сам‑то как?

— По — разному, — юноша, словно старик, устало махнул рукой. — На родину хочу, в Зеландию, чтобы вместе с братьями против крестоносцев биться.

— Ничего, воин, терпи. Будет тебе замена.

— А когда?

— Скоро. Сменим тебя, и пойдешь со мной в Европу, католиков бить.

— Благодарю, вождь, — он улыбнулся, поднял свечу и посмотрел в сторону выхода: — Пойдем?

— Веди.

Через тайный ход, о котором знали только свои, мы покинули Софийский собор и вскоре я встречался с ладожскими купцами, которые уже знали о результатах моего похода в Крым. Поэтому они ждали драккары и захваченные ромейские суда. А помимо того купцы сделали мне предложение. В следующий поход они готовы отправиться со мной и уже начинают готовить обозы. Продавать намерены оружие, конскую упряжь, вино и все, что нужно воинам в походе. А скупать станут добычу.

В общем, ничего нового и мне предложение купцов понравилось. Сам собирался о сопровождении армии с ними поговорить. Однако они меня опередили и это хорошо. Значит, есть Руси деловые люди, которые готовы ради барышей рискнуть. Им прибыль, а мне меньше мороки с трофеями. Что добыли, скинул в обоз и дальше пошел. А серебро можно получать в Киеве или в другом городе на Руси, где есть торговые лавки ладожан.

Поговорив с купцами, я отправился в детинец. В этот раз меня пропустили сразу, и я встретился с будущим царем.

Мстиславу Изяславичу недавно исполнилось двадцать шесть лет. Он до сих пор не женат и очень сильно походил на своего отца. Стройный подтянутый усач с небольшой бородкой клинышком, смелый воин, который должен стать неплохим правителем.

Он встретил меня там же, где мы впервые разговаривали с покойным Изяславом Мстиславичем, в оружейной комнате. Говорили наедине, без посторонних, и после взаимных приветствий будущий царь сказал:

— Ведун, я знаю, что перед смертью отца ты хотел с ним увидеться.

— Да, хотел, — я не стал отрицать очевидный факт.

— Зачем?

— Собирался предупредить его об опасности. Но он сам выбрал свою судьбу. Меня не впустили в детинец и ромеи достали царя.