Путь защитника - Маркус Кас

Ох, нет у меня времени на перевоспитание ещё одного неблагородного отпрыска. Им тут целое исправительное учреждение имени меня пора строить. По соседству с профсоюзом катакомб и обществом по защите защитников от домогательств при исполнении. Целый квартал придется у города выбивать.

Пофантазировав о насаждении доброго и отжатии имперской территории под благовидным предлогом, я осторожно выдвинулся с позиции, накинув на себя печать сокрытия. Пусть печать и предназначалась для засады на демонов, но могла помочь замаскировать меня и от людей.

Впрочем, о том, что Глеба заметили, несмотря на предосторожность, я не забывал. А у монаха явно были способности получше. Я крался в тенях и даже удары сердца стали медленнее и тише.

На пути всё же оказался один из клановцев. Я бесшумно подобрался вплотную и застыл за спиной мужика, собираясь с силами. Действовать надо было быстро и, желательно, тихо. Боковой удар по шее заставил того «поплыть», благодаря чему я стал обладателем ещё одного пистолета, который бережно забрал из рук оседающего на землю Змеелова. Взяв в захват, додушил клановца до потери сознания и обыскал, раскулачив на пару магазинов, отличный нож и новый фонарик.

К сожалению, больше объектов для пополнения запасов не было, до самого подземного входа. Как и у открытой решетки не оказалось никого. Посетовав на безалаберность Змееловов, я написал княжичу подойти к приметному красному баку, находящемуся от меня в паре шагов.

Воронецкий, получив моё сообщение, заметно вздрогнул и заозирался с пущей силой, но деваться подлецу уже было некуда. Ещё больше парень струхнул, когда я вышел из теней, приветственно оскалившись.

— Ну, добрый вечер, — шепотом сказал я и жестом пригласил внутрь хода.

Так как я это сделал Глоком, предатель возражать не стал. Хотя сначала вроде собирался бахнуться в обморок, но передумал, увидев размокшую грязь и мусор под ногами.

— К-к-куда это? — всё таки спросил он, делая шаг к зияющей темной дыре.

— Как-то непогодится, пойдем в одно теплое и сухое место, — усмехнулся я, подгоняя княжича.

Против аргумента австрийского производства не поспоришь, так что Воронецкий, бросив печальный взгляд в сторону дороги, зашел внутрь. И уже там я обыскал высокородного и лишил того всего имущества, сбросив в кучу хлама. Княжич что-то возмущенно пискнул и заткнулся, оценив красоту дула.

Спуск вниз был темным, но в его конце тоннели разветвлялись на три и подсвечивались тусклыми, редкими и мерцающими лампами. У развилки была и карта, причем сильно запутанная. Я насчитал шесть обманных направлений, пока вычислил нужное.

И пинком под зад отправил парня в правое ответвление, заставив припустить трусцой. Сверху уже слышались шаги и выкрики, я и не надеялся, что нам дадут много времени на уход.

Змееловы переругивались на своём, птичьем, радуя мой слух злобной тональностью, а мы бежали. Проход стал шире и ниже, повеяло сыростью, по бокам начали появляться другие тоннели и ниши.

Свет тут еле горел, едва обозначая путь. Но опасность я не увидел, а почуял. Пахнуло мокрой шкурой и чем-то тухлым, с профилактикой ротовой полости у демонов совсем плохо было.

Я дернул княжича в ближайшую нишу прямо на бегу и впечатал парня в стену, тут же зажав рот. И, увидев, что тот понял намек помалкивать, отпустил и снова сложил печать сокрытия, прикрывая нас обоих.

Тварь неторопливо приближалась и когда появилась в зоне видимости, то меня аж затошнило. Не от жуткого вида демона, а от того, что Воронецкий задрожал, высасывая силы из печати, а значит и из меня.

Золотому мальчику повезло встретить одного из самых пугающих созданий бездны. Их называли журавлями за похожее тело и ноги. Но вместо клюва у демона была большая круглая пасть, а ног было пять. Тонкие, они изгибались под разными углами и монстр передвигался дерганно и с хрустом, будто ломались кости.

Проклиная медлительность твари, я прижал княжича к стене, чтобы не додумался побежать. Демоны эти не обладали высокой скоростью, но жертву преследовали до конца, не боясь выбираться за ней на поверхность. Поэтому самое простое было затаиться и подождать, пока этот журавль-переросток пройдет мимо.

Ждать пришлось долго. Хруст суставов затихал, но с той стороны, куда ушел демон, раздался крик. Следом прогремели выстрелы, заставив меня цокнуть. Этот вид компенсировал свою заторможенность непробиваемостью. А попасть из огнестрельного оружия в единственную слабую точку, грубо говоря, в жопу, было нереально.

Я вышел из укрытия и огляделся, убеждаясь, что больше ночных гуляк нет. Махнул княжичу, но тот мелко дрожал, распахнув глаза.

— Т-т-т-т-т, — что-то пытался сказать он, клацая зубами.

Я наградил его целебным подзатыльником, парень перестал трястись и заикаться, глянув с детской обидой.

— Вот, — я поднял указательный палец вверх и потряс им, увещевая отрока. — Будешь себя плохо вести, отдам демонам. Ты хоть и доходяга, но этот вид любит косточки пососать. Особенно, когда человек жив ещё, деликатес для тварей будет.

Когда это чудо шумно выдохнуло и плавно плюхнулось прямо в лужу, я понял, что немного перестарался. И на секунду подумал бросить его тут. Но выкашивать княжичей великих родов в мои планы не входило. По-крайней мере пока.

Так что пришлось будить впечатлительного ударом по ребрам. Эффективнее оплеух, на самом деле. Ну и отпинать мелкого ублюдка так и подмывало.

— Не надо… — слабый голос с пола дал мне понять, что процедура прошла успешно.

— Поднимайся, светлость, экскурсия только началась, — для лучшего эффекта я навис над ним с косой и ещё раз предупредительно пнул, когда княжич снова решил уйти в мир чудесной бессознательности.

Воронецкий запыхтел и застонал, но на ноги встал и попытался отряхнуться, отчего лишь размазал грязь по своему гангстерскому костюму с иголочки.

— Зачем ты так? — насупился он.

Я на несколько мгновений даже застыл, рассматривая парня. С виду он был совершенно серьезен. Похоже и правда не понимал, за что с ним так грубо обращаются. Но эта святая и избалованная наивность хотела меня сдать, так что жалости он не вызвал.

— А нечего было на нашу приватную встречу клановцев тащить, — всё таки объяснил я, видя что нет ни искры разума в этих глазах.

— Воронецкие никому не подчиняются, —