Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945 - Анатолий Александрович Александров

С потерей аэродрома в Питомнике все меньше самолетов совершало посадку в «котле». Чтобы обсудить возможности посадки «транспортников» на временных площадках, утром 17 января Паулюс в радиограмме на имя Манштейна потребовал прислать в его штаб командира 8-го авиакорпуса Фибиха. Командующий группой армий «Дон» выполнил требование командарма 6-й. Однако в тот же день на аэродроме в Гумраке приземлился самолет всего лишь с майором «люфтваффе» на борту, адъютантом генерала Фибиха.

В развалинах Сталинграда вовсю свирепствовали офицерские патрули и наряды жандармов, имеющие приказ принимать беспощадные меры к мародерам, «добровольным заготовителям продуктов» и самовольно покинувшим расположение своих подразделений на передовой. Суровый самосуд не щадил несчастных - пули соотечественников столь же бесцеремонно, как и пули противника, обрывали жизнь одинаково обреченных на бесславную и безжалостную смерть.

Приказ командарма 6-й сопротивляться до последнего человека неоднократно подтверждался последующими приказами и распоряжениями, в том числе и в адрес давно разгромленных соединений. Чтобы продлить сопротивление до «последнего патрона», специальные «команды по сбору героев» все настойчивее прочесывали лабиринты подземных убежищ, наполненных вонью и дымом, вытаскивали из подземелий боеспособных солдат и конвоировали их на сборные пункты для отправки на передовую. А там набирал силу процесс самостоятельной капитуляции мелких боевых групп.

Получив донесение командующего группой армий «Север» фон Кюхлера о том, что русские завершили операцию по прорыву блокады Петербурга, Гитлер пришел в ярость. Пришлось отступить там, где, по его разумению, ни в коем случае нельзя было этого делать. Тут во главу угла фюрер ставил политические соображения. Во всем мире этот победный акт большевиков будет расценен по высшей шкале поражений вермахта на Востоке и обозначен крупным успехом Советов после блистательных побед под Москвой и Сталинградом.

- Кюхлер, держитесь! Я выделяю вам подкрепления! Геринг усилит бомбардировки Петербурга и зоны «бутылочного горла». Это поможет вам вернуть утраченные позиции. Ни шагу назад, Кюхлер! Всегда помните мой приказ! - Гитлер продолжал еще некоторое время истерично призывать Кюхлера к упорству и даже отвоеванию прежних позиций у Шлиссельбурга, но в какой-то момент вдруг осознал, что связь со штаб-квартирой группы армий «Север» прервалась.

В середине января сорок третьего в Главной Ставке господствовал дух подавленности, смуты. Некоторым из высших военных чинов не давала покоя навязчивая идея, что в условиях непрерывного оттока немецких войск с Запада англосаксы под напором Москвы могут совершить десантирование тридцати дивизий на французское побережье. Они, пользующиеся особым доверием «повелителя нации», постарались навязать ее и фюреру, чтобы в будущем избежать возможных обвинений в близорукости и отсутствии элементарного предвидения. Тогда в России не одержать полной победы.

Каждый день в течение всего января с Восточного фронта поступали в «Вольфшанце» удручающие донесения, особенно от Паулюса из Сталинграда. Развитие обстановки в «котле» указывало, что там со дня на день могла полностью развалиться непрочная оборона. А вот быстрого поражения под Шлиссельбургом не ждали, и жестокое донесение штаба группы армий «Север» породило в Главной Ставке самые мрачные предчувствия.

Гитлер встал из-за стола, подошел к шеф-адъютанту, сказал отрывисто, с придыханием:

- Надо, на конец, выяснить, Шмундт, почему все чаще прерывается связь с фронтом. Фельгибель неизменно ссылается на диверсии партизан, но я мало в это верю…

Генерал Шмундт спокойно вступил в диалог:

- Мой фюрер, я полагаю, что фон Кюхлер еще находится у аппарата и ждет продолжения разговора с вами.

- Разумеется, Шмундт, мне так и не удалось выяснить главного, - повысил голос Гитлер, - почему Линдеман без разрешения отвел свою армию с Ладожского побережья. Это недопустимая вольность!

- Мой фюрер, возможно, немедленная авиационная поддержка поможет выправить кризисное положение? - не то спросил, не то внес предложение Шмундт.

- Да, Шмундт, - поддержал эту идею Гитлер, - пусть Мильх выполнит приказ и направит фон Кюхлеру две эскадрильи «дорнье» из Дании. Русских надо как следует проучить!

Зияющей раной продолжал оставаться Сталинград. На его фоне прошли незамеченными в Главной Ставке и сдача Великих Лук группой армий «Центр», и тяжелое поражение союзников у Острогожска и Россоши, и отход с Кавказа 1-й танковой армии. А так хорошо начиналось лето с побед в Крыму и под Харьковом! Накатившийся ужас «Сталинградской Вандеи» поражал воображение.

В полдень 22 января блокированные войска лишились последней пригодной для посадки самолетов площадки в Гумраке - артиллерия русских насквозь простреливала ее с разных сторон. Полевой аэродром в поселке Сталинградский действовал только одни сутки. 23 января здесь приземлились два «Хейнкеля-111». Они взяли на борт раненого командира 4-го армейского корпуса Иенеке и начальника инженерной службы 6-й армии Зелле и стартовали на Ростов. Провожая «счастливчика», Паулюс проводил давнишнего сослуживца словами: «Отправляйтесь, Зелле, с богом и внесите свою лепту в то, чтобы ОКВ снова спустилось с небес на землю!»

Вечером 24 января штаб 6-й армии, преследуемый «танковым цугом» большевиков, в четвертый раз сменил место своей дислокации, наскоро укрывшись в подвалах городской больницы в южной части Сталинграда. На новом месте Паулюс созвал совещание командиров корпусов. Обсуждался вопрос: как действовать дальше? Прозвучали противоположные мнения. Только что назначенный командиром 4-го армейского корпуса Пфеффер и командир 51-го армейского корпуса Зейдлиц решительно высказались за прекращение военных действий и немедленную капитуляцию. Их позицию разделял и 1-й армейский адъютант Адам. Командиры 8-го и 11-го армейских, а также 14-го танкового корпусов Гейтц, Штрекер и Шлемер настаивали на продолжении сопротивления.

26 января командир 51-го армейского корпуса Зейдлиц, без согласования с Паулюсом, предоставил командирам полков и батальонов право капитулировать по своему усмотрению. Штаб армии снова оказался вблизи передовой и, сопровождаемый автоматными очередями, в последний раз перебрался к месту своей завершающей дислокации - в подвалы городского универмага…

Генерал Цейтцлер отчаянно стоял на своем:

- Мой фюрер, если мы хотим получить в районе Воронежа еще один «Сталинград», то я готов согласиться на безусловное удержание позиций у Лозинки и Старого Оскола, но…

Гитлер прервал «генштабиста» на полуслове:

- Вы хотите сказать, Цейтцлер, что 2-ю армию Зальмута нужно спешно отводить на реку Тим? Что Курское направление приобретает решающий характер?

- Мой фюрер, я не успел доложить вам вчера, что Воронеж после упорных уличных боев уже захвачен большевиками, - поспешно заявил Цейтцлер.

Гитлер взглянул на «оперативку», процедил:

- Воронеж, говорите, сдан 2-й армией?… но Валуйки еще удерживаются кем-то, Цейтцлер?

- Танки красных, мой фюрер, осадили Валуйки и Старобельск. У фон Вейхса нет уверенности, что их удастся защитить. Единственный выход - это немедленный отвод 2-й армии на реку Тим и удержание позиций группой армий «Б» по