Бремя империи - Александр Афанасьев

Составы формировались тоже странно — понимающий в этом деле человек немало удивился бы. Обычно, составы шли либо грузовые, либо пассажирские. В пассажирских один к другому цепляли вагоны разного класса — существовали вагоны первого, второго и третьего класса. Третий класс — три этажа, простые четырехместные купе, один на весь состав вагон-ресторан. Второй — двухместные купе, три этажа. Наконец первый — два этажа, в каждом двухместном купе две комнаты и трехметровой высоты потолки. К вагонам первого класса, стоящим в составе отдельно, цеплялся дополнительно вагон — ресторан и багажный вагон. Грузовые стратегические составы были самыми обычные — вагоны отличались только циклопическими размерами и некоторыми сложностями при погрузке. Например, вагоны для переводки транспортных средств загружались машинами в три этажа, а машины стояли не вдоль движения, а поперек…

Тут же были сложности. Во-первых, нужны были пассажирские вагоны третьего класса — и только третьего. Второй и тем более первый нужен не был — а где взять столько? Подвижной состав ведь не простаивает без дела, простой состава, да тем более такого — тоже деньги. С сортировочной горки позвонили начальнику терминала и тот, про себя матерясь последними словами, приказал расформировать два уже почти сформированных на завтра пассажирских состава. По голове за это не погладят, скорее подзатыльник получишь — но лежащий в кабинете приказ двусмысленного толкования не допускал.

Еще большая проблема была с грузовыми платформами — нужно было включить в состав платформы для тяжелой техники, причем закрытые. Такого количества специализированного состава на терминале просто не было, о чем начальник терминала и не преминул сообщить сидевшим в его кабинете офицерам. Немного посовещавшись, приняли компромиссное решение — взять столько платформ, сколько есть, а остальную технику — погрузить на обычные автовозы и закрыть их съемными панелями. Такой подвижной состав имелся на станции во множестве — ибо империя получала большое количество автомобилей из Германии, а внедорожниками собственного производства торговала по всему миру. Перевозка автомобилей по стратегической железной дороге по цене была хоть и выше морской, но по скорости доставки — превосходила чуть ли не на порядок. Все купцы — и русские, и германские, и японские — считать умели хорошо и омертвлять деньги в товаре, плывущем морем со скоростью беременной черепахи совсем не хотели. Начальник терминала позвонил на горку, отдал приказ — и работяги, матерясь последними словами, начали подгонять громадные зарешеченные платформы к уже готовым пассажирским вагонам. Последними к составам подогнали обычные крытые грузовые платформы — самые распространенные на дороге, их всегда было в достатке…

Формирование составов — а срочно сформировать большой железнодорожный состав не так то просто, особенно если для его формирования надо расформировывать другие не так то просто, не верите, проверьте — удалось завершить только к вечеру. Несколько спаренных электровозов — пол кабины электровоза находился на уровне пяти метров над землей, подтащили сформированные составы к пунктам загрузки — они здесь представляли собой настоящие произведения искусства, грузить можно было одновременно на три уровня, причем почти без вмешательства человека — и замерли. На время — до особого распоряжения…

Никто и не знал — что дата погрузки будет зависеть от… облачности на небе. При низко висящей облачности бессильными оказывались и американские и британские системы спутникового слежения. В этот раз погода играла на стороне русских — весь день над Москвой и областью висела низкая, серая, мрачная пелена, порой прорывающаяся мелким, моросным дождем. Именно то, что нужно…

Ровно в двенадцать ноль-ноль офицер, дежуривший на четвертых воротах вместе с гражданской охраной, внезапно встал со стула, подошел к окну, вгляделся в непроницаемый сумрак. Не видно ни зги — как раз про такую погоду. В самый раз. Прослушав то, что ему говорят через наушник — наушник был самой последней модели, полупрозрачный, скрытого ношения, вставляемый прямо в ухо, офицер наклонился к висевшей на плече рации, коротко ответил «есть», повернулся к охранникам…

— Открывайте ворота…

— Не имеем права! — мордатый отставник, старший охранного наряда поправил на плече ремень штурмкарабина — согласно уставу караульной службы…

— Ты мне еще будешь за устав рассказывать, салага… — недобро усмехнулся офицер — открывай! Если нет — звони на терминал, только не факт, что ты после этого тут работать останешься…

Еще через несколько минут на фоне обычных ночных звуков начал нарастать один, заглушающий все остальные — к терминалу шла колонна. Впереди, не зажигая фар, шли несколько колесных боевых машин поддержки, за ними в плотном строю, всего с трехметровой дистанцией между машинами, в несколько рядов шли легкие колесные боевые машины — те же «Егеря» — но какие-то с легким бронированием какие-то открытые с дугами безопасности — и все с вооружением. Самым разнообразным — крупнокалиберные пулеметы, автоматические станковые гранатометы, безоткатные оружия, автоматические минометы. Пока все оружие было либо опломбировано во избежание неприятностей либо и вовсе — снято.

— Это что… Война что ли начинается?

— Пока нет… — задумчиво промолвил офицер — пока…

Как и всегда в армии на погрузку заходили быстро, шумно, часто бестолково. Офицеры быстро строили своих солдат повзводно и поротно, построив — получали номер вагона и в порядке очереди заводили личный состав на погрузку в вагоны. Кому-то не повезло — их запрягли загонять в автовозы машины, крепить их там и перегружать прибывшие вместе с колонной ящики с боеприпасами и снаряжением в грузовые вагоны. Работа спорилась, вагоны грузились, техника занимала положенные ей на платформах места, приглушенный шум и крики офицеров, частенько матерные сливались в один сплошной, давящий на уши гул.

Чуть в стороне от места погрузки остановился внедорожник, шедший последним. Из него вышли двое офицеров — один высокий и худой, с погонами полковника, второй полная его противоположность — невысокий, но крепкий, почти квадратный. Оба они синхронно достали сигареты, полковник чиркнул зажигалкой. Немного помолчали, затягиваясь крепким, сладковатым дымком.

— Хреново…

— Что хреново? — не понял майор — нормально выдвинулись, я по часам засекал. Норматив перекрыт.

— Да я не об этом — досадливо проговорил полковник — всё это хреново. Ночь, поезд… Какая то подлянка затевается, чувствую.

— Задача поставлена… — пожал плечами майор, бросил на землю едва начатую сигарету — не нам ее обсуждать

— Оно так — полковник помолчал несколько секунд, будто думая что сказать — самому бы с вами поехать, да запрещено… Значит так, майор Ковалев!

Тот, кого назвали майором Ковалевым неуловимо подтянулся, хотя и не принял уставную стойку смирно. Все офицеры хорошо понимали, где болтовня, а где…

— По прибытии немедленно связаться со мной лично и доложить — и в Казань и дальше. Сухпая достаточно взяли?

— На двадцать суток, как и приказано.

— Боекомплект?

— По пять на бойца

Приказ по пять боекомплектов на бойца не предусматривал — но эти офицеры привыкли думать своей головой. Боеприпасов лишних не бывает…

— Значит так. Из поезда выходят только офицеры, и то особо не высовывайтесь. Солдатня пусть носа не кажет, даже шторы на окнах пусть закроют. Главное — не светиться. Если что… по обстановке, ты знаешь.

— Есть!

— С нами Бог!

— С нами Бог, за нами Россия! — четко и громко отозвался майор так, что кое-кто оторвался от погрузочно-разгрузочных работ

— С Богом, мужики… — совершенно не по-уставному проговорил полковник. Резко и красиво, как в парадном строю отвернулся — и пошел прочь к машине. Не оглядываясь, чтобы не накликать беду…

Помимо прочего, на территории терминала были и гостиницы — те, кто приезжал с железнодорожными составами, иногда оставались на пару дней и не хотели ехать в Москву. Для них было построено три гостиницы, по-модному называвшимися отелями, а один — гастхаусом, по-немецки отозвался. Самый шикарный и новый из них назывался «Империал» и представлял собой облицованную стеклом башню. День назад, поездом из Берлина приехал некий господин, представившийся газетным репортером и номер на самом верху, на двадцать пятом этаже. Портье удивился — в окрестностях не было такого, на что было бы интересно взглянуть и люди обычно спрашивали номера пониже, и когда не хватало — уже селились на верхних этажах. Но господин настаивал — и портье, недоуменно пожав плечами, выдал ему ключ угловой комнаты. Господин заплатил за четыре ночи…