Там, где обитает зло - Клиффорд Саймак

– Они так ведут себя с тех пор, как слезли со стены, – сказал Харкорт. – Нас они не замечают, или делают вид, что не замечают. Как будто вообще не знают о нашем существовании. Но они должны о нем знать, ведь они идут с нами и охраняют нас. А если не говорят, то может быть, просто не умеют.

Аббат понизил голос.

– А что это за фокусы с тем, в каком порядке нам сторожить? Ты не совсем доверяешь нашему другу-римлянину?

– Я не спал, – сказал Харкорт, – и смотрел за ним, пока ты его не сменил.

– Значит, ты ему не доверяешь.

– Послушай, Гай, ведь я его не знаю.

– Но он доблестно дрался вместе с нами.

– Знаю. Но чтобы доверять человеку, нужно его знать. Тому, кто стоит на посту, мы вверяем свои жизни. Может быть, он и есть такой, каким кажется на первый взгляд, но готов ты вверить ему свою жизнь?

Аббат задумался.

– Не уверен, – сказал он и добавил: – Ты мне иногда перестаешь нравиться, Чарлз. Ты нелегкий человек, и у тебя бывают нехорошие мысли.

Харкорт ничего не ответил, и аббат принялся шарить в темноте, разыскивая свое одеяло. На плече у него что-то бормотал попугай.

Заходящая луна заливала все мягким сильным светом. Она освещала четырех горгулий, и они отбрасывали длинные черные тени. Как и сказал аббат, горгульи стояли неподвижно, словно врытые в землю. Поодаль справа темным пятном выделялась небольшая рощица. Харкорт внимательно вгляделся в ту сторону. Стояло полное безветрие, ни одна ветка не шевелилась. Никакого движения в рощице не было заметно. Вокруг стояла полная тишина. Харкорт отошел на некоторое расстояние от костра и присел. «Где-то там, неподалеку, прячется Нечисть, – напомнил он себе. – Та, что напала на нас в храме, а может быть, и еще более многочисленная. Слух о нашем присутствии должен был распространиться, так же как распространился слух о появлении римской когорты. Теперь, когда когорта уничтожена, очередной жертвой должен стать наш маленький отряд. Четверо мужчин, две женщины, четыре горгульи и попугай – не слишком внушительная сила, чтобы устоять перед натиском. Там, у храма, тыл у нас был защищен самим зданием, а внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть, еще на много лиг вперед, наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть нас одолеет. Может быть, еще не сегодня, может быть, не завтра, но рано или поздно это случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень благородно и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы сумеем доблестно отбить атаку или что нас выручит какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, что мы уцелеем и сможем продолжать путь. Только рассчитывать на это глупо и бессмысленно».

Он постарался отогнать эти мысли, но не видел никаких доводов, которые могли бы их опровергнуть. «Мы все равно что уже мертвые», – сказал он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить их со всех сторон.

«А может быть, наш крохотный отряд не так уж для них и важен?» – подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Пусть он невелик и не представляет большой опасности, не то что целая римская когорта, но это прямой вызов, брошенный в лицо Нечисти. И она удовлетворится только тогда, когда он будет уничтожен. Каких бы понятий о чести ни придерживалась Нечисть, она должна истребить пришельцев.

Он услышал какой-то шорох и резко повернулся. Это была Иоланда, которая почти беззвучно подошла к нему и присела рядом.

Обрадованный, что шорох не грозил никакой внезапной опасностью, Харкорт протянул руку, обнял ее и привлек к себе.

– Я рад, что это ты, – сказал он.

– Кто же еще это мог быть? – шепнула она, тихо засмеявшись. – Кто еще может так бесшумно к тебе подойти? Это я уже второй раз.

Он припомнил тот, первый раз, когда, обхватив ее лицо, поцеловал ее. Теперь он чувствовал угрызения совести за этот поцелуй. Какое право он имел ее целовать? Если ему и суждено кого-то целовать, то лишь пропавшую бесследно Элоизу.

– Ты думаешь о том, что нехорошо поступил тогда, когда меня поцеловал, – сказала Иоланда.

– Откуда ты знаешь?

– У тебя такой виноватый вид. Ты думаешь об Элоизе.

У него перехватило дыхание.

– Об Элоизе?

– По-твоему, никто не знает об этой навязчивой мысли, которая порождена горем и отчаянием и не оставляет тебя ни на минуту? Об этой твоей собственной Голгофе? Про это известно всем, кто живет в твоих владениях. И не только им. Как можно так истязать себя из-за женщины, которая уже семь лет как мертва?

Потрясенный, он изо всех сил старался сдержать гнев.

– Это разрывает тебе сердце, – продолжала она. – Все видят, как это разрывает тебе сердце…

– Иоланда! – резко прервал он ее.

– Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, – сказала она. – Что мне не подобает говорить с тобой о…

– Иоланда, что тебе известно о нашей миссии?

– Только то, что я слушала и о чем могла догадаться. Ты мне никогда ничего не говорил. Никто мне ничего не говорил, но я знаю, что вы ищете призму Лазандры, в которой заключена душа святого…

– Не только призму. Не только душу святого,

– А что еще?

– Элоизу. Есть надежда, что, найдя призму, мы найдем и Элоизу.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Разве это возможно? Я была бы так за тебя рада!

– Это возможно, Иоланда. Маловероятно, но возможно. Священник – тот, кого мы нашли мертвым в храме, – рассказывал моему дяде, что слышал имя Элоизы.

– Этому трудно поверить, – сказала Иоланда. – Но я надеюсь…

– Этому почти невозможно поверить, – подтвердил он. – Потому-то я и мучаюсь. Время от времени я говорю себе, что это невозможно, что глупо на это надеяться. А потом у меня снова появляется надежда, и я убеждаю себя, что чудо возможно.

– Тебе нужно спокойнее к этому относиться, – сказала она рассудительно. – Не позволяй себе слишком надеяться. Если тебя постигнет разочарование…

– Я готов испытать разочарование, – сказал он. – Я стараюсь заранее с ним смириться.

Она отстранилась от него.

– Но я пришла поговорить не об этом. Есть еще кое-что.

Она заколебалась. Харкорт молча ждал.

– Я слушала раковину, – сказала она наконец. – Ту морскую раковину…

– Раковина что-то тебе сообщила?

– Да. Она говорит, что для нас есть убежище. Место, где мы будем в безопасности. Мы должны отправиться туда сейчас же. Нечисть собирает силы против нас.

– А она тебе не сказала заодно, где находится это безопасное убежище? – спросил он, усмехнувшись.

– К северо-западу отсюда, – ответила она, не обратив внимания на его усмешку. – В небольшой долине.