На край света - Владимир Кедров

— Куда ушли те пять кочей?

— Туда, — старый коряк махнул рукой на восток.

— Что слышно о них от оленных людей? Оленные люди приходят оттоль.

— Не слыхали, — ответили оба коряка.

Отпустив не нужных ему больше коряков, Стадухин стал думать, что делать. Большая часть хлебных и рыбных запасов погибла с кочем Бугра. До Анадыря, видимо, далеко. Льды заступили путь. Кто знает, пропустят ли они коч этим летом!

После долгого раздумья Стадухин встал, хмурый, но по-прежнему твердый.

— Решил я вернуться, чтоб вы напрасной смертью не померли, — сказал он своим людям.

Седьмого сентября под проливным дождем Михайло Стадухин добрался обратно на Колыму.

Что ни день, то новые хлопоты и огорчения одолевали беспокойного Стадухина. Целовальник Кирилла Коткин с торговыми и промышленными людьми, совладельцами угнанного коча, потребовал возмещения убытков. Трудно было ублажить этих крикливых людей, угрожавших судом.

Стадухин все же кое-как угомонил их. Одним он выдал заемные кабалы — расписки с обязательством уплаты после возвращения с Анадыря (Стадухин и не думал отказываться от похода на эту реку). Других он принял к себе в дружину, как имевших паи и право участия в дележе будущей добычи «рыбьего зуба». Главная же досада была от другого. Пока Стадухин бесплодно терял время в морском поиске, казаки Семен Мотора и Никита Семенов выведали от ходынцев о сухом пути с Колымы на Анадырь.

Семен Мотора набрал до сорока охочих людей, чтобы идти на Анадырь через горы. В отряд Моторы перебежали от Стадухина некоторые беглые казаки — Артемий Солдат, Шалам Иванов, Павел Кокоулин. Мало того, Мотора получил наказную память от приказного Василия Власьева!

Лицо Стадухина покрылось красными пятнами, когда он услыхал обо всем этом. Тут было от чего взбеситься. Не хватало, что Дежнев, возможно, уж на Анадыре. Какой-то Мотора, которого Стадухин считал тупицей, будет приказным на Анадыре, обогнав его, Стадухина, знатного землепроходца, имеющего наказ от самого воеводы. Не в дураках ли он, Стадухин? Все войско будет над ним смеяться, надрывая животы!

Была минута такого гнева, что Стадухин стал задыхаться и выкрикивал бессвязные ругательства. Несколько успокоясь, он пришел к Моторе и показал ему свой наказ от воеводы.

— Ты видишь, я приказный на Анадыре! — сказал он, тыча пальцем в бумагу. — Куда же ты лезешь со своим рылом!

Круглоголовый, слегка лысеющий украинец выслушал Стадухина, прибивая подметку.

— А на що мне, батько, твоя грамотка? Из нее сапога не зробишь. — Хитро прищурясь, Мотора посмотрел на Стадухина.

— Дубина! Тебе ж толкуют — я хозяин на Анадыре! Лишь под моей рукой быть тебе на этой реке.

— Який ж ты хозяин, коль Анадыря и не бачив? — Мотора глядел на Стадухина снизу вверх. Мелкие морщинки лучами разбегались от обоих глаз. — А я так гадаю, чи не Дежнев ли там хозяйнует! Що ж ты хочешь со своей грамоткой? Зимой прошлое лето кликать? — Мотора невозмутимо оглядывал сапог, точно любуясь своей работой.

— Дежнев! Такой же он самозванец, как и ты! — крикнул Стадухин, не в силах более сдержать себя.

Он кричал, ругался, грозил. Все напрасно. Чем больше он кипел, тем спокойнее отвечал упрямый Мотора. Стадухин плюнул, пообещал разгромить Мотору в пути и пошел к приказному Василию Власьеву. Однако сын боярский не забыл дерзости Стадухина на Яне и наотрез отказался отменить свою наказную память, выданную Моторе.

Половина зимы прошла в ссорах между стадухинцами и моторовцами. Доходило до драк.

Перед уходом с Колымы Стадухин наказал Юрию Селиверстову дождаться лета в Нижне-Колымском остроге и с первым же кочем отправиться в Якутский острог с его, Стадухина, отпиской и образцами моржовой кости.

В конце февраля отряд Моторы, состоявший из сорока человек, и несколько более многочисленный отряд Стадухина двинулись вверх по Малому Анюю на некотором расстоянии один от другого. Враждуя меж собой дорогой, мешая друг другу, они тем не менее упорно продвигались по неизвестной и малодоступной горной местности.

11. Сборщики ясака

После гибели Андреева, Зырянина, Астафьева и семерых анкудиновцев Дежнев и его спутники пережили в землянке суровую зиму. Вскоре от заражения крови, вызванного обмораживанием, умерло еще трое бывших анкудиновцев.

Двенадцать человек дождались весны. Построив из плавника карбасы, они поднялись вверх по Анадырю до места, где в наши дни стоит село Марково. Там русские встретили одно из юкагирских племен — анаулов. Дежнев привел анаулов в подданство русскому государству и обложил их ясаком. Он построил себе зимовье вблизи стойбища анаулов.

В первое же лето дежневцы начали заготовлять белую и красную рыбу и охотиться на диких оленей. Вторая зима на Анадыре прошла несравненно легче первой.

Какова же была радость новых анадырцев, когда в апреле 1650 года, выйдя из избушки, они услыхали русские голоса и увидели большой отряд казаков и промышленных людей, подходивших с верховьев Анадыря! Это был отряд Моторы.

— За нами, батьку Семен, еще гости до тебе жалуют, — сказал Мотора после первых приветствий, — твой дружок Михайла Стадухин.

— Идет?

— Ну и досаждал же он нам дорогой! — рассказывал Мотора. — Видно, повитухой его ведьма была, а черт в люльке качал…

— Словно иноземец, он отымал у отставших и собак, и нарты, — перебил Мотору торговый человек Анисим Костромин. Подвижное и выразительное лицо этого еще не старого человека горело возмущением.

— Оружие отымал! — тряхнув кулаком, воскликнул есаул Федот Ветошка.

Отнять оружие! Есаул считал это наивысшим преступлением Стадухина.

— Михайла мешал нам и ясак собирать, — продолжал рассказывать Мотора.

— А было с кого? — спросил Дежнев.

— Этого аманата[122], Чекчоем его зовут, мы взяли в верховье Анюя, — показал Ветошка на молодого юкагира, стоявшего поодаль под присмотром двоих казаков.

Аманат озирался, присматриваясь к новым лицам. Гремя железными наручниками, он поправил черные волосы, спускавшиеся ему на глаза из-под шапки.

— Юкагир он ходынского племени, — пояснил Мотора. — Отец его — мужик добрый[123]. Да родных братьев у него четверо. И иных родников много.

Дежнев подошел к Чекчою и дружелюбно потрепал его по плечу.

— Держись, парень, — сказал он Чекчою. — Тебе у нас худо не будет. А железа мы с тебя скоро сымем, — добавил он, показав на наручники.

Чекчой нерешительно улыбнулся.

— Там же на перевале, — сказал Ветошка, разглаживая начинавшую седеть бороду, — послал он, Чекчой, свово младшего брата Кеоту к старшим братьям и велел им быть к нам на кош[124] с ясаком. Его братья пришли. Да не одни — со многими родниками. Дали они нам девять соболей ясаку.