Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Однако вы не одобряли мою систему, — напомнил молодой человек.

— Не одобрял, — согласился Натан. — Ни стыда, ни совести у твоей системы. Приезжай, тренируй честно.

— Честность не имеет отношения к большому спорту.

— Не надо нам ничего большого. Мы обойдемся малым. Были бы все живы-здоровы, жили бы здесь, под моим присмотром, как было бы хорошо.

В жизни Натана Боровского за истекший период также не произошло ничего хорошего. Он взялся читать курс квантовой механики, но понял, что аудитория не знает основ. Он отправился в Тель-Авив, уговаривать Розалию Львовну лечить Лео методом дехрональной коррекции, разработанной Оскаром. Идея не получила поддержки. Более того, спровоцировала у Розалии Львовны приступ тахикардии. Все, что предлагала женщине наука-физика, было проклято ею безотлагательно. Бедный Левушка, вместо того, чтобы общаться с отцом, все время пролежал в больнице. Бедный Натан, вместо того, чтобы лечить ребенка, просидел на кухне с пустыми разговорами. Вернувшись, он решил починить крыльцо, но едва не лишил себя пальца. Все, что осталось профессору в этой жизни — сидеть на стремянке у кортов и наблюдать, как Эрнест играет с компанией юниоров. Мальчишки мешали друг другу, стукались ракетками, лбами, падали и разбивали колени, но невероятно радовались, когда им удавалось вложить сопернику в корт хотя бы один мяч. И эта радость вселяла надежду. Натан Валерьянович подсчитывал очки, иногда объявлял счет, но чаще дремал на стремянке.

Жизнь изменилась, когда Алиса Натановна еще раз позвонила во Флориду Джулии и по секрету сообщила ужасную весть:

— Поздравляю, — сказала Алиса, — допрыгались. Мама едет в Россию.

— Зачем? — удивилась Юля.

— Убивать гражданочку Виноградову. Мой вам совет, к началу мая привезти ее к папе на дачу. Не знаю, где вы ее прячете, но выдать придется. Хуже будет, если мама доберется до нее сама.

— Что случилось? — испугалась Юля.

— Лео чуть не умер, вот что! Я объясняла, что у гражданочки Виноградовой трудная жизнь. Мама, сколько могла, входила в ее положение. Теперь все. Теперь, дорогие мои, вас спасет только чудо. Я, конечно, тоже постараюсь подъехать, только вряд ли это кому-то поможет. Ой, ребята, не хотелось бы мне оказаться на месте вашей графини.

— Когда дождь заливает город по самые форточки и зима не проходит, когда вместо лиц снуют туда-сюда одни сапоги. Когда страшно снять телефонную трубку, потому что не знаешь, хотят ли слышать твой голос… Когда понимаешь, что сделано все, что возможно, но счастье не наступило… приходит отчаяние. Ты знаешь, что придется уйти и не находишь причин, чтобы остаться. Тебе кажется, что должна исчезнуть не ты, а они, но как только они исчезнут, ты найдешь себя в пустоте, в которой нет дождя и ненавистных тебе городов. Признайся мне, Человек, почему тебе так не нравится Сен-Тропе?

— Потому что, мой Ангел, этого города нет на карте планеты.

— Нет, Человек. Тебе не нравится город, потому что он придуман тобой, но именно ты не можешь ходить по его тротуарам и наблюдать, как улицы наполняет небесная влага. Ты придумываешь то, чего быть не может, а потом ненавидишь это, потому что не видишь за выдумкой ничего, кроме пустоты. Это называется «твоя Вселенная», Человек. И тебе придется в ней выживать, потому что твоя Вселенная — все, что принадлежит тебе в этой жизни. Ни время, ни пространство, ни люди, ни города, придуманные тобой… Тебе принадлежит только черная пропасть, которая останется, когда уйдут все.

— Помнишь, с чего она начиналась? С гранаты, зажатой в руке, Валех. Три секунды — и этот мир должен был разлететься вдребезги. Мы можем назвать три минуты тремя часами, и время побежит быстрее, но мир, однажды рожденный, обречен умереть. Мы можем назвать секунды годами — и время помчится еще быстрее, но три секунды никогда не превратятся в четыре.

— Что ты хочешь от меня, Человек? Чтобы я отменил законы природы, по которым Человеку в этом мире не принадлежит ничего?

— Хочу, мой Ангел, чтобы ты научился считать до трех и понял, чего стоит каждая из отпущенных мне секунд.

Глава 8

Съехав на обочину, Юля достала телефон и еще раз прочла сообщение. «Нужен надежный человек с машиной… дата… время…» Девушка остановилась у столбика, указывающего назначенный километр. У сообщения не было подписи и обратного адреса, «…но кто же еще? — спрашивала себя Юля. — Кто, кроме Мирославы, может свалиться из космоса мне на голову?» Девушка решила для себя твердо: ждать несмотря ни на что и дождаться любой ценой. Даже если придется поселиться здесь. Ждать ровно столько, сколько потребуют обстоятельства, потому что сидеть в машине на пустой дороге с надеждой в душе приятнее, чем безнадежный бардак на даче Боровских.

К назначенному сроку девушка не на шутку разволновалась и не узнала фигуру, бредущую по обочине. Не узнала, но из машины выскочила и побежала навстречу.

— Боже мой… — прошептала она. — Боже мой, как хорошо, что вы здесь!

Юля совершенно не собиралась плакать. Она собиралась задавать вопросы. В ее голове назрел список тем, которые следовало обсудить, но стоило подругам обняться, как слезы смыли все планы. Девушка стала приходить в себя, когда Мирослава усадила ее в машину и вытерла салфеткой сопливый нос.

— Все живы? — спросила она.

— Все, — кивнула Юля.

— Все здоровы?

— Я так боялась, что это не вы, а кто-то другой прислал эсэмэску, — призналась она. — Я так испугалась, когда не узнала вас сразу…

— Юлька, — улыбнулась графиня, — мне нужна твоя помощь, но в таком состоянии я с тобой в Москву не поеду.

— Вам? Я думала, нам нужна ваша… Разве Георгий не передал мое сообщение? Разве вы не заедете к нам на дачу?

— Что случилось? Крошка у вас?

— Конечно, и он вас ждет. Он как будто знал. Постоянно крал у меня телефон и проверял сообщения. Я ничего не сказала. Мира, я уехала рано утром, никто не видел. И одолжила у Алисы машину, чтобы меня не нашли.

— Как вам малыш? Хороший мальчик, правда?

— Он просто прелесть, — подтвердила Юля. — Мы нарадоваться не можем. Мира…

— Нет, не поеду, — решила графиня. — Увижу его — раскисну, а у меня еще много дел.

— Мира, нет! Вам надо заехать. Дело в том что… — девушка опять едва не расплакалась, — не хотела вам сама говорить… пусть бы лучше они вам сказали…

— Юля, в чем дело?

— У меня бы язык не повернулся, но… наверно, заехать придется. Хотя бы на день. Хотя бы только сдать кровь.

— Кровь?

— Да, приехала Розалия, — Юля испытующе посмотрела в глаза графине, но не нашла понимания. — Она собирается вас порвать на куски, но если вы согласитесь сдать кровь…