Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

— Способ, которым он дал толчок моему связующему звену с духом, был мастерским, — со смехом сказал дон Хуан. — Мой бенефактор перед появлением монстра, естественно, сместил меня в состояние повышенного осознания, потому что тот, кого я видел как чудовищного человека, на самом деле был вызываемым магами неорганическим существом — бесформенным энергетическим полем.

Дон Хуан сказал, что он знал массу случаев, когда его бенефактор с дьявольским коварством создавал смешные, сбивающие с толку ситуации для всех своих учеников, особенно для самого дона Хуана, серьезность и жесткость которого делали из него отличную мишень для поучительных шуток его бенефактора. Он добавил, что эти шутки, несомненно, чрезвычайно забавляли Нагваля Хулиана.

— Если ты думаешь, что я иногда насмехаюсь над тобой, — что, конечно, иногда случается, — то это не идет ни в какое сравнение с шутками моего бенефактора, — продолжал дон Хуан. — Этот дьявол выучился плакать, чтобы скрывать свой смех. Ты даже не можешь себе представить, как он, бывало, плакал, когда я только начал у него учиться.

Продолжая свой рассказ, дон Хуан заявил, что его жизнь никогда уже не была прежней после потрясения, вызванного видением этого чудовищного человека.

Его бенефактор позаботился об этом. Дон Хуан пояснил, что, когда Нагваль применяет уловку к своему будущему ученику, особенно ученику-Нагвалю, он должен получить его согласие. Это согласие бывает двух видов. Либо будущий ученик настолько дисциплинирован и подготовлен, что необходимо только его решение присоединиться к Нагвалю, как это сделала однажды молодая Талиа; или он не обладает достаточной дисциплиной, и в таком случае Нагвалю приходится тратить много времени и труда, чтобы убедить своего ученика.

Что касается дона Хуана, бывшего в то время просто диким молодым крестьянином без единой мысли в голове, то процесс его колебаний принимал подчас причудливые формы.

Вскоре после первого толчка его бенефактор дал ему второй, продемонстрировав дону Хуану свою способность перевоплощаться. Однажды он превратился в молодого человека. В то время дон Хуан не был способен представить себе это иначе, чем пример совершенного актерского мастерства.

— Но как ему удавалось совершать эти перевоплощения? — спросил я.

— Он был не только магом, но и артистом, — ответил дон Хуан. — При помощи своей магии он осуществлял эти превращения, сдвигая свою точку сборки в положение, соответствующее образу, к которому он стремился. В его исполнении искусство трансформации было доведено до совершенства.

— Я не вполне понимаю, о чем ты говоришь, — сказал я.

Дон Хуан сказал, что стержнем всего, чем человек является или что он делает, есть его восприятие и обусловлено оно положением точки сборки. Поэтому если точка сборки изменит свое положение, соответственно изменится и восприятие мира. Маг, который точно знает, куда поместить свою точку сборки, может становиться всем, чем пожелает.

— Контроль Нагваля Хулиана над своей точкой сборки был настолько совершенным, что он мог достигать тончайших трансформаций, — продолжал дон Хуан. — Например, когда маг становится вороной — это несомненно большое достижение. Но это влечет за собой сильный и дальний сдвиг точки сборки. Однако перемещение ее в положение, соответствующее толстому человеку или старику, требует незначительного сдвига, но зато тончайшего знания человеческой природы.

— Я предпочитаю избегать думать или говорить о таких вещах как о фактах, — сказал я.

Дон Хуан расхохотался, словно я сказал очень забавную вещь.

— Какой смысл был в перевоплощениях твоего бенефактора? — спросил я. — Или он просто развлекался подобным образом?

— Не будь идиотом. Воин никогда ничего не делает только для забавы, — заметил он. — Его перевоплощения были стратегическими. Они диктовались необходимостью, как и его перевоплощения из старика в юношу. Хотя это и было весьма забавно, но дело совсем в другом.

Я напомнил, что раньше уже слышал о том, как его бенефактор научился таким перевоплощениям. В тот раз он ответил мне, что у его бенефактора был учитель, но не сказал кто.

— Его обучил тот очень таинственный маг, который опекает нас, — кратко ответил дон Хуан.

— Что это за таинственный маг? — спросил я.

— Бросивший вызов смерти, — сказал он и посмотрел на меня в ожидании вопроса.

Для всех магов партии дона Хуана бросивший вызов смерти был очень живой фигурой. Они утверждали, что бросивший вызов смерти был магом древности, которому удалось дожить до сегодняшнего дня благодаря тому, что он манипулировал своей точкой сборки и заставлял ее сдвигаться в определенных направлениях и в определенные участки своего общего энергетического поля. Такой маневр позволял ему сохранить осознание и жизненную силу.

Дон Хуан рассказал мне о соглашении, которое было заключено между бросившим вызов смерти и видящими его линии несколько столетий назад. Он оказывал им различные услуги в обмен на витальную энергию. В соответствии с этим соглашением они считали его своим опекуном и называли «арендатором»[25]. Дон Хуан объяснил, что маги древности были замечательными знатоками в умении перемещать точку сборки. Занимаясь этим, они открыли потрясающие вещи о восприятии, но они же убедились, насколько легко это может перейти в отклонение от правильного пути. Случай с «бросившим вызов смерти» был для дона Хуана классическим примером такого заблуждения.

При каждом удобном случае дон Хуан любил повторять, что если точка сборки сдвигалась кем-либо, кто не только видел, но еще и имел достаточно энергии для того, чтобы привести ее в движение, то она могла скользить внутри светящегося кокона в то положение, куда ее направляют. Ее свечения было достаточно, чтобы воспламенить нитевидные энергетические поля при соприкосновении с ними. Результирующее восприятие мира оказывалось таким же полным, как обычное восприятие повседневной жизни, но отличным от него. Поэтому при перемещении точки сборки решающее значение имеет трезвость [26].

Продолжая свою историю, дон Хуан сказал, что он довольно быстро оправился от первоначального замешательства и стал думать, что старик, который спас ему жизнь, на самом деле был молодым человеком, который лишь маскировался под старика. Но однажды молодой человек опять стал неотличим от старого Белисарио, которого встретил дон Хуан вначале. Он и женщина, которая, как думал дон Хуан, была его женой, упаковали дорожные сумки, и тут словно ниоткуда возникли двое улыбающихся мужчин с упряжкой мулов.

Дон Хуан смеялся, наслаждаясь этой историей. Он сказал, что, пока погонщики нагружали мулов, Белисарио отвел его