Глоток Мрака - Лорел Гамильтон

— Не говори об этом никому вне этого двора, — ответил он со смехом.

— Это будет наша тайна, мой Король.

— Вы говорили, что доктор Генри дал Вам новую руку? — Спросила я.

— Да, — ответила она.

— Как?

— Один из ночных летунов был так любезен, что позволил ему отрезать у него одно щупальце. Вы знаете, что они могут отращивать свои отрезанные щупальца?

— Да.

— Хорошо, Генри продолжал работать… пока не понял, что он может взять щупальце у одного ночного летуна, который мог восстановиться, и пришить его тому из слуа, кто не способен регенирировать. Это прошло успешно и он предложил мне сделать тоже самое, если я этого хочу. — Она слегка качнула обоими руками — Я хотела.

— Людям нужно подбирать генетически-совместимых доноров. Они только начинают пробовать пересаживать руки, но в большинстве случаев тела отторгают новые органы. Как Генри решил проблему отторжения?

— Я не очень понимаю то, что Вы только что сказали, моя Королева, на эти вопросы скорее уж ответит сам Генри. Если хотите знать, как я шью ему жакеты, подчеркивающие достоинства его тела, я могу рассказать это. Но до сих пор удивляюсь и не могу понять, как он приделал мне это щупальце. А у меня было много, много лет, и до сих пор этому поражаюсь.

Она начала собирать свою корзинку для шитья. Уна помогала ей. Когда они собрались, они снова вернулись рассмотреть нас.

— Вам все очень подходит, надеюсь, я могу так говорить.

— Мы найдем причину упомянуть кто сделал нашу одежду? — спросил Дойл.

Она снова срельнула по нему взглядом.

— Он знает, что я здесь, лорд Дойл. Таранис, возможно, не оценил меня, но были при его дворе те, кто оплакивал мои быстрые пальцы и мое рукоделие. И все еще есть женщины его двора, которые время от времени проведывают меня. Те, кто тогда нес меня на плаще из ситхена к ситхену, пытаясь спасти, те, кто приходит ночью, чтобы заплатить за мою работу. Король Шолто любезно позволяет это.

Я посмотрела на Шолто, и он выглядел немного смущенным.

— Один король не может запретить дизайнеру применять Ваши навыки. Слуа не благие, где одежда имеет такое значение.

Она рассмеялась.

— Факт, что большая часть Вашего двора разгуливает нагой, разочаровывает меня. — Она посмотрела на нас. — Хотя, думаю, это может изменится. — Она присела в реверансе, Уна поклонилась, и они ушли.

— Таранис должен быть убит, — сказал Мистраль.

— Согласен, — сказал Дойл.

— Мы не будем начинать войну только из-за того, что случилось со мной, или что он сделал Мирабелле.

— Это хронология подобных вещей, Мередит, — сказал Дойл.

— Ах, — сказал Мистраль. — Он всегда был бабником, но если у него что-то не выходило, он применял силу.

— Он всегда был настолько жесток — я имею ввиду эту историю с рукой?

— Нет, не всегда, — сказал Дойл.

Я продолжал слышать истории, что Таранис когда-то был пьющим, любвеобильным, мужественным человеком, но я никогда не видела этого. Но от того дяди темерь осталось слишком мало. Однажды он применил магию, чтобы соблазнить меня и получить в свою кровать. По сути, он использовал магию, чтобы изнасиловать меня, и думаю, он никогда бы не подумал, что я откажусь от него. Его уверенность в себе была легендарна. Что такого я сделала, чтобы заставить его думать, что его иллюзии не помогут заполучить меня?

— Почему Таранис применил магию, чтобы изнасиловать меня, вместо того, чтобы положиться на собственную привлекательность? Я думаю, что он для этого вполне самоуверен. Почему он не дождался, когдя я скажу «да»?

— Возможно у него не было на это времени, — сказал Шолто.

— Он хотел держать меня, Шолто. А значит времени у него было достаточно.

— О чем ты спрашиваешь, Мередит? — спросил Дойл.

— Мне только интересно, что использовал магию на мне, в отличие от обычного для него поведения. Его чары в разговоре через зеркало тогда в Лос-Анджелесе почти подействовали. Но на сей раз он просто изнасиловал меня, как поступил бы человек. Это на него не похоже.

— Ты сказала нам, что когда он нашел тебя в новой части волшебной страны, ты видела его через иллюзию, — сказал Дойл.

— Да, он был похож на Аматеона, но когда я дотронулась до него, то не почувствовала то, что должна была бы. Аматеон гладко выбрит, а я чувствовала бороду.

— Но Вы не должны были чувствовать эту разницу, — сказал Мистраль. — Таранис — Король Света и Иллюзий. Это означает, что его очарование противостоит почти всему. Он в состоянии уложить Вас в постель и Вы не узнали бы, что это не он.

— Я не думаю, — сказал Дойл.

— Думаю что? — спросила я.

— Что та его иллюзия не была столь же хороша, как должна была бы.

Все мы подумали об этом.

— Его волшебство исчезает, — сказал наконец Шолто.

— И он это знает, — подтвердила я.

— От такого даже старая собака станет отчаяннной, — сказал Мистраль.

— И опасной, — сказал Шолто.

Мы могли только согласиться с ним, к сожалению. Последние минуты на приготовления и мы были готовы к разговору через зеркало с моей матерью и другими благими, осаждавшими ворота.

Глава 25

Бесаба была высокой и худощавой, как все сидхе. Но ее волосы были густыми, волнами темно-каштанового цвета, собранными в сложной прическе, которая открывала ее тонкое лицо. Ее волосы в точности походили на волосы ее матери, а ее карие глаза были очень человеческими. Только недавно я поняла причину ее ненависти ко мне. Я была низкоросла и со слишком соблазнительными формами, но с моими волосами, глазами и кожей я не была похожа на человека. А она была.

На ней было платье глубокого оранжевого цвета, богато украшенного золотой вышивкой. Такое платье должно нравиться Таранису, который очень любил огненные цвета.

Она была в палатке, которую они установили снаружи у ворот. Она хотела быть одной, насколько я ее понимала. Союзники Тэрэниса никогда не доверили бы ей разговоры без наблюдателей, ее нужно было «направлять».

Я сидела в зале приемов, который был богато украшен и имел трон для Короля. Это был не трон двора слуа, хотя и выполнен из кости и дерева. Он был украшен золотом и тканью фиолетового цвета, вероятно когда-то он стоял в человеческом дворце. Он вполне подходил для торжественных приемов и выглядел внушительным, хотя не столь внушительным, как окружавшие меня мужчины или шевелящаяся масса ночных летунов, цеплявшихся за стену позади нас как живой гобелен с кошмарным узором, который вы не скоро забудете.

Шолто сидел на троне, как приличествует королю. Я сидела у него на коленях и хотя в этом было некоторое отсутствие достоинства, но мы решили, что это будет неплохой демонстрацей того, как хорошо я провожу время. Хотя, если кто-то не хочет что-то понять, вы ничего не сможете сделать, чтобы он увидел правду. Моя мать была специалистом по самообману и видела только то, что хотела видеть.