Мое ходячее несчастье - Джейми Макгвайр

— Ты хочешь, чтобы мы опять просто дружили?

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Это главное.

Эбби улыбнулась, и я тут же пожалел о своих словах. Ведь я смутно надеялся, что она скажет: «Не говори ерунды. Мы должны быть вместе». Но вместо этого она сказала:

— Спорим на пятьдесят баксов: ты еще скажешь мне спасибо, когда встретишь свою будущую жену.

— Это будет для меня слишком верный выигрыш. — Я не представлял себе жизни без Голубки, а она уже планировала наше раздельное будущее. — Единственная женщина, которая могла бы стать моей женой, только что меня бросила.

Эбби вытерла глаза и встала:

— Думаю, тебе пора отвезти меня домой.

— Извини, Голубка, что все так вышло.

— Трэв, я просто устала. Мне пора отдохнуть.

Я вздохнул и, кивнув, поднялся с дивана. Эбби обняла моих братьев и попросила Трентона попрощаться за нее с отцом. Я стоял с сумками в дверях и слушал, как они договариваются о совместном праздновании Рождества.

Наконец настал момент, которого я так боялся: мы подъехали к «Морган-холлу». Ожидание так измучило меня, что теперь я даже испытал своего рода облегчение. И все-таки мне было очень тяжело.

Я наклонился, поцеловал Эбби в щеку и, придержав для нее дверь, проводил взглядом:

— Спасибо за сегодняшний праздник. Ты не представляешь, как все мои были рады.

Дойдя до лестницы, Голубка остановилась и посмотрела на меня:

— Завтра ты им все расскажешь?

Я отвернулся, сдерживая слезы:

— Они наверняка обо всем уже догадались. Не такие уж мы, Голубка, хорошие актеры.

Я оставил ее на ступеньках, не позволяя себе оглядываться. Теперь моя любимая женщина стала мне просто знакомой. Можно было только догадываться, как выглядело в этот момент мое лицо. В любом случае не хотелось, чтобы она его видела.

«Чарджер» взвыл, когда я рванул с места и на сумасшедшей скорости погнал обратно к дому своего отца. Как только я, спотыкаясь, вошел в гостиную, Томас протянул мне бутылку. Каждый из парней уже держал по стакану виски.

— Ты им сказал? — спросил я надтреснутым голосом.

Трентон кивнул, и я рухнул на колени. Братья сочувственно обступили меня. Их руки легли мне на голову и плечи.

ГЛАВА 24

ЗАБЫТЬ

— Трент опять звонит! Ответь наконец, черт бы тебя побрал!

Я специально положил телефон на телевизор: это была точка квартиры, наиболее удаленная от моей спальни. Ну а поначалу, в первые мучительные дни после расставания с Эбби, я вообще держал его запертым в бардачке «чарджера». Потом Шепли достал и принес мобильный: мол, телефон должен быть дома, на случай если позвонит отец. Спорить с этим было трудно, и я согласился принять свой сотовый обратно, при условии что он будет лежать на телевизоре. Иначе я мог не сдержаться и позвонить Эбби.

— Трэвис, телефон! — повторил Шеп.

Я раздраженно уставился в белый потолок: три моих брата, слава богу, поняли, что меня сейчас лучше не дергать, зато четвертый все не унимался. Вечерами он придумывал мне какие-нибудь занятия или просто накачивал меня спиртным, а днем, пока был на работе, названивал при каждом удобном и неудобном случае. Видимо, я был под подозрением как потенциальный самоубийца.

За две с половиной недели каникул желание позвонить Эбби стало нестерпимым. Чтобы держаться подальше от искушения, я старался вообще не брать телефон в руки.

Шепли распахнул дверь и бросил маленький черный прямоугольник прямо в меня. Тот шлепнулся мне на грудь.

— Боже мой, Шеп! Я же говорил…

— Знаю, что ты говорил. У тебя восемнадцать пропущенных вызовов.

— Все от Трента?

— Нет, один из общества анонимных слюнтяев и нытиков.

Я взял телефон, вытянул руку и разжал пальцы. Мобильник упал на пол.

— Мне надо выпить.

— Тебе надо принять душ: ты стал невкусно пахнуть. А еще, свинтус, не мешало бы почистить зубы, побриться и побрызгаться дезодорантом.

Я сел:

— Молчи в тряпочку, Шеп! Кажется, после того, как Аня разбила тебе сердце, я целых три месяца варил для тебя суп и стирал твое тряпье.

Он ухмыльнулся:

— Но зубы-то я чистил!

— Организуй мне бой, — сказал я, снова плюхаясь на матрас.

— Уже организовывал: один на прошлой неделе, другой два дня назад. А сколько их отменилось из-за каникул! До начала семестра Адам никого для тебя не найдет.

— А если позвать городских?

— Это чересчур рискованно.

— Позвони Адаму, Шепли.

Шеп подошел к моей кровати, поднял телефон, нажал несколько кнопок и опять бросил его мне на живот:

— На, звони сам.

Я поднес мобильник к уху.

— Ну ты и паршивец! Куда пропал? Почему не отвечал на звонки? — прокричал Трентон. — Я собирался сегодня вечером куда-нибудь прошвырнуться. Ты со мной?

Я грозно прищурился вслед Шепу, но он преспокойно вышел из комнаты, даже не обернувшись.

— Не хочется, Трент. Позвони Кэми.

— Сегодня канун Нового года, а она барменша. Ей некогда со мной болтать. Но повидать ее мы запросто можем, если у тебя нет других планов…

— Нет. Никаких планов у меня нет.

— Ясно. Просто ляжешь и помрешь.

— Неплохая мысль, — вздохнул я.

— Трэвис, братишка, ты хороший парень, но сейчас ведешь себя как девочка. Эбби была любовью всей твоей жизни. Тебе паршиво. Понимаю. Но надо жить дальше, нравится тебе это или нет.

— Спасибо, мистер Роджерс.[6]

— Ты даже не знаешь, кто это такой. Слишком мал.

— Томас заставлял нас смотреть его в записи. Забыл?

— Слушай, в девять я освобожусь. В десять заеду за тобой и, если к этому времени ты не будешь вымыт, побрит и одет — слышишь меня? — обзвоню кучу народу и скажу, что у тебя дома вечеринка с халявным бухлом.

— Иди ты к черту!

— Ты же знаешь, я так и сделаю. Предупреждаю в последний раз: или в десять будь готов ехать, или в одиннадцать к тебе нагрянут гости, которым ты не обрадуешься.

— Ненавижу тебя, — простонал я.

— Не ври. До встречи через полтора часа.

Телефон противно пискнул, и я нажал отбой. Трентон, надо полагать, звонил мне из кабинета своего начальника, развалившись в кресле и закинув ноги на стол.

Я встал и оглядел комнату. Фотографии Эбби я убрал, и на меня опять смотрели голые стены. Вместо нашего с ней черно-белого портрета в рамке над кроватью снова гордо красовалось сомбреро.

Я знал, что Трентон действительно не успокоится, пока не вытащит меня из дому. Придется уныло сидеть в баре, глядя, как все вокруг празднуют, и, если выражаться словами моих родственничков, мотать сопли на кулак.

Год назад я танцевал с Меган, а потом привез домой Кэсси Бек. Все было классно, и мне даже казалось, что эту девчонку неплохо бы занести в список избранных. Правда, под конец ее стошнило у нас в холле.

Я подумал о том, какие планы на вечер строит Эбби, но не позволил себе углубляться в размышления относительно того, с кем она сейчас встречается. Куда собирается пойти Америка, Шепли мне не говорил. Может быть, специально. А я не лез выяснять: не такой уж я все-таки мазохист.

Со скрипом выдвинув ящик прикроватной тумбочки, я пошарил по его дну, кончиками пальцев нащупал коробочку, достал и прижал к груди. Потом открыл и глубоко вздохнул при виде сверкающего кольца из белого золота с бриллиантом. Больно было осознавать, что с каждым днем тает моя надежда надеть эту вещицу на тот единственный пальчик, для которого она создана.

Покупая кольцо, я знал: возможно, пройдут годы, прежде чем я подарю его Эбби. Но если вдруг подходящий случай представится раньше, мне лучше быть подготовленным. С покупкой кольца у меня появилось что-то, чего я мог ждать. И я ждал этого даже теперь. В коробочке хранился не кусок драгоценного металла с камнем, а последняя частичка надежды, которую у меня еще не отняли.

Убрав кольцо, я мысленно произнес самому себе длинную ободряющую речь и поплелся в ванную, стараясь не глядеть в зеркала. Душ и бритье не подняли мне настроения — равно как и чистка зубов (о чем я потом сообщил Шепу). Я надел черную рубашку, голубые джинсы и черные ботинки.

Шепли, постучав, вошел в комнату. Он тоже куда-то собрался.

— Ты с нами в «Ред»? — спросил я, застегивая ремень.

Меня это почему-то удивило, хотя, раз Америка была не с ним, Шепу ничего и не оставалось, кроме как поехать в бар со мной и моим братом.

— Ты против?

— Да нет. Просто мне кажется, что вы с Трентом заранее обо всем договорились.

— Так и есть, — ответил Шеп, еле заметно улыбнувшись моей проницательности.

Трентон посигналил нам с улицы. Шепли указал большим пальцем на дверь:

— Погнали.

Я, кивнув, пошел за ним. В машине брата пахло одеколоном и табаком. Я сунул в рот сигарету и привстал, чтобы достать из заднего кармана зажигалку.

— В баре битком, но Кэми договорилась, чтобы нас пропустили. Сегодня там живая музыка и наверняка будет весело: многие наши съехались домой на праздники.