Контракт для одинокой души (СИ) - Фирст Наталья

Воздух в каземате был чистый, свежий. Зато еды не было. Да что там еды, пленнице не оставили даже воды. Хорошо, хоть свет не погасили. Хотя, чем освещался каземат, Алиса понять не смогла. И туалет… Мда, что делать с туалетом? Ответа на этот вопрос у девушки не было тоже. Проблема.

- Принесите мне воды! – прокричала она. – И ведро! Куда мне ходить в туалет?

- А куда найдешь! – весело ответил снаружи мужской голос. – У тебя там вон сколько места! Выбирай!

Голос Алиса не узнала. Но поняла, что удобств ей никто предоставлять не собирается. От этого стало совсем тошно.

- И чего ты добилась? – спросила она сама себя. – Кому нужны были твои игры в благородство? Кому был нужен этот гребаный гуманизм? Ирте? Да она просто не знает, что это такое. Ирта – савори, а ты – дура! А дурам в самое место в каземате. Вот теперь сиди и не жалуйся!

В ответ на ее слова каменный куб погрузился во тьму. Алиса от души выругалась, а потом разревелась от бессилия. Слезы лились водопадом. Ей было жаль себя, Алекса, Зейну, свою несчастливую судьбу. И было бесконечно горько и больно. Ей было так плохо!

Савори не плакала с того самого дня, когда погиб ее муж. Она запрещала себе эту слабость и методично загоняла горе глубоко-глубоко, на самое донышко души. Туда, где его никто не мог заметить. Она так боялась быть слабой. Боялась, что эту слабость заметят, боялась, что кинутся жалеть наперебой, говорить сентиментальные глупости. Она понимала, что это тоже проявление слабости, но ничего не могла с собой поделать. Обсуждать смерть Алекса было выше ее сил. И теперь все то, что копилось в душе девушки последние месяцы, выплеснулось наружу.

- Ты сильная, - твердила она, как заклятье, - ты это выдержишь. У савори живучесть, как у кошки. Два дня в каземате для этого тела пустяк. А нечистоты потом можно смыть. Это ерунда, мелочь, на которую не стоит обращать внимания. Ты все вытерпишь и выполнишь этот чертов квест. Главное, не сдаваться!

И она размазывала слезы по щекам, шершавыми от крови пальцами, отирала пальцы о подол платья и рыдала снова. Долго. Бесконечно долго.

У слезопада обнаружился совершенно неожиданный эффект. Вытерев очередной раз руки, Алиса внезапно заметила на коже еле видные светящиеся точки. Желание реветь, как по волшебству, испарилось. Последний раз всхлипнув и хлюпнув носом, савори закатала рукава. Убедилась, что ошейник полностью погасить истинное зрение не в состоянии, и издала победный вопль, чем вызвала настоящий переполох за дверью.

- Два дня, говорите? – спросила она вслух и заливисто рассмеялась. – Ничего, будут вам два дня.

Потом максимально подвинулась влево. Прислонила голову к боковой стене каземата. Уперлась затылком в угол комнатушки. Убедилась, что ошейник не сможет задушить свою жертву, и уверенно нажала нужные точки на запястьях и ладонях. А после любимая ученица мастера Дона погрузилась в глубокий сон без сновидений. Спокойная и счастливая от осознания того, что смогла переиграть своих тюремщиков.

Когда леди Дита, вызванная охраной, открыла на двери смотровое окно, савори безмятежно спала. Ее щеки все еще были покрыты бурыми разводами, а веки покраснели и припухли от пролитых слез. Но узницу это не беспокоило.

- Что с ней? – испуганно спросил за спиной у шелты охранник.

- Пока не знаю, - колдунья на мгновенье задумалась и приказала, - открой дверь.

Слуга исполнил приказание. Шелта опустилась на колени и заглянула внутрь. Дыхание савори было ровным, чуть замедленным. Женщина коснулась лба ученицы кончиками пальцев, замерла, а потом хмыкнула, убрала руку и вылезла наружу.

- Что там? – снова не выдержал охранник.

- Она себя отключала. Полностью. Сознание, рефлексы, метаболизм, - шелта восхищенно прищелкнула языком. – Невероятно! Как ей только это удалось?

- Она умирает? – испугался слуга.

- Нет, она спит. Только очень крепко.

И, оставив успокоенного человека, наставница пошла к себе.

«Ай да девчонка, - думала она, восторженно покачивая головой в так этим мыслям, - даром что одинокая душа! Повезло Дону. Такой талант! Из нее получится настоящая колдунья. Жаль, ненадолго». Последняя мысль шелту отрезвила и успокоила, погасив внезапно возникшие зависть и ревность. И она спокойно выкинула из головы размышления о каземате на долгие двое суток.

Алиса глубоко вздохнула, сладко потянулась и открыла глаза. Она лежала на узкой кушетке, накрытая тонким одеялом. Постельное белье было простым, не шелковым, но ослепительно белоснежным и чистым до хруста. Она коснулась пальцами простыни и улыбнулась. Пальцы тоже были чистыми и кожа, и ногти. А этого быть не могло. Никак не могло. Сколько не рыдай, так руки от крови не отмыть.

- Сон, - прошептала Алиса, - какой хороший сон.

Девушка откинула одеяло и села, свесив босые ноги. На ней была белая хлопковая рубашка с длинным свободным рукавом. Савори мимоходом пощупала страховку и с удивлением убедилась, что она на месте. А от ошейника напротив не осталось и следа. А потом она огляделась.

Комната была простой, пустой и маленькой - три на три метра. Чистой и аскетичной, что только прибавило ей прелести в глазах одинокой души, не привыкшей к тому, что помещение может быть обильно украшено разномастными тряпками. А еще удивительно светлой. В окно, лишенное штор, врывались солнечные лучи и рассыпались по стенам и полу миллиардами бликов. За окном заливалась птаха. Алиса еще раз сладко потянулась и грациозно, как самая настоящая кошка, встала на пол. Босые ступни ощутили шелковую нежность деревянного паркета.

«Этому телу, - подумала она, - самой природой дарованы потрясающая грация и пластика. У нас такая плавность и текучесть движений встречаются редко. Разве что у профессиональных танцовщиц и гимнасток».

Она подошла к окну, потянула на себя створки, и те на удивление легко распахнулась. Снаружи недавно прошел дождь, и в комнату ворвался пряный запах свежеумытой листвы. Алиса оперлась обеими руками о подоконник и полной грудью вдохнула запах свободы.

- Как чудесно, - сказала она вслух.

- Кх-Кх, - раздалось из-за спины, - прости что отвлекаю, но нам пора.

Алиса обернулась. В комнате обнаружилась дверь. И в ее проеме сейчас стоял мастер Лан.

- В каземат? – расстроенно спросила она?

- Зачем в каземат? – колдун искренне удивился.

- Просыпаться…, - уточнила савори.

- А-а, - он рассмеялся. – Ты уже проснулась. Наконец-то. Мы заждаться успели.

- Заждаться? – Алиса пребывала в полной растерянности. – Когда?

- Так ты перестаралась и вместо двух дней целых пять проспала. Йоли и Дон давно вернулись. И теперь все ждут тебя в большом зале, чтобы выяснить, что на самом деле произошло с Иртой.

- Она уже выздоровела?

- Выздоровела? Нет, конечно. Даже савори не могут отрастить конечность за пять дней. В этом году она не вернется в школу. Ее инициация откладывается. Отец забрал ее домой.

Алиса облегченно вздохнула. Она даже самой себе боялась признаться, как сильно ее напрягает общество черной савори.

- Переодевайся, я тебя за дверью подожду, - сказал мастер Лан и вышел.

Платье, которое савори нашла в шкафу, было серого цвета. Внезапно она почувствовала себя уязвленной. Недоверие ее обижало, хотя обижаться за платье после карцера было глупо. Алиса поняла, что ничего не может с собой поделать.

Там же, в шкафу обнаружились шпильки и щетка для волос. И Алисины туфли. Рядом с гардеробной нашлась дверь в туалетную комнату. Чтобы привести себя в относительный порядок, савори понадобилось десять минут. Глянув последний раз в зеркало, и сочтя внешний вид достаточно сносным, она вышла в коридор и сказала:

- Идемте, я готова.

- Ничего не хочешь спросить? – невесело усмехнулся колдун, окинув взглядом обезличенный наряд девушки.

- А какой смысл? – вопросом на вопрос ответила она. – Вы же ничего не измените?

- И то верно, -  согласился он. – Идем.

И повел ученицу по длинному коридору без окон вглубь здания.