Влюбись в меня, Воробышек! - Янина Логвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В моей комнате ты сказала, что ненавидишь меня, и что я тебя мучаю. Ты уверена, что убежишь, если отпущу?
Вместо ответа я опускаю взгляд на его грудь. Нет, не уверена. Когда он рядом, ноги будто ватные, и сложно сделать даже маленький шаг. Данил только наклонил голову, еще не дотронулся до моего лба, лишь приблизил дыхание, а меня уже обожгло и сильнее забилось сердце.
– Даня…
– Ромашка, ты уже пробовала бежать – не вышло. Иначе бы не стояла сейчас здесь со мной. Никто не может знать, что будет завтра. А те, кто легко дает клятвы, так же легко их нарушают. Просто останься. Тебя ведь тянет ко мне, я чувствую!
Но как он не понимает? Я поднимаю глаза, чтобы вновь встретиться с его – упрямыми и синими.
– Может так, но… ты ведь не любишь меня, Даня? Зачем мы будем всех обманывать? Я не хочу. Я боюсь, что однажды мне будет еще больнее, чем сегодня, когда я увидела, как твой брат смотрел на свою Катю. Он любит ее, а ты… ты просто теряешь со мной время! – наконец выдыхаю как можно тверже.
Осталось развернуться и уйти. Сбежать без оглядки. А потом вырвать из сердца синеглазого парня, пока он не завладел им окончательно.
Но я по-прежнему не могу сделать и шагу, потому что Воробышек вдруг поднимает руку и медленно проводит большим пальцем по моей нижней губе. Ведет им по щеке, то ли стирая остатки блеска, то ли пробуя мою кожу на гладкость. Кусает свои губы, задумчиво отвечая мне:
– Я так не думаю, Ромашка. Я просто не знаю, как это – любить девушку. Но я хочу тебя. Так сильно, что крыша едет при мысли, что тебя касался Клим. Что мог увидеть то, что видел я. Ни о ком думать не могу, и ни с кем быть не могу, разве этого мало?
Я не знаю, у меня нет ответа. И нет защиты перед его откровением.
Всё это пройдет, пройдет! И что потом? Честное и правдивое в глаза – извини, так вышло?
Я слышу со стороны дома своё имя, выскальзываю из рук Данила и стремительно ухожу. Направляюсь по красивой аллее, на которой уже зажглись фонари, к родителям, стараясь не сорваться на бег.
– Рита? – Даша первой замечает мое приближение и с беспокойством спрашивает: – Все хорошо, дочка?
Мои глаза блестят, коса растрепалась, а на щеках горит румянец, так что волнение спрятать сложно. Но мне не хочется их подводить, хватило и моего падения, родители Воробышка стоят тут же, и я стараюсь ответить спокойно (конечно же, выходит не очень):
– Д-да, все хорошо, мам. Вы… недолго меня искали?
– Девочка, ты выбежала из беседки пулей! – отзывается хозяин дома, озадаченно хмуря брови. – Надеюсь, это не Пират с Бандитом тебя напугали? Эти разбойники могут! Избаловал их Данька!
Я только тут замечаю собак у своих ног. Они подбегают к мужчине, и он, наклонившись, ласково похлопывает каждого пса по шее. Распрямившись, с вопросом смотрит на меня, и я спешу ответить:
– Нет, что вы, Роман Сергеевич! Они милые. Просто… я не хотела заставлять себя ждать.
– Ничего, мы тут с Андреем и Дарьей как раз мило беседовали. Ну и порадовали вы нас сюрпризом. Честно говоря, мы с Валюшей и девушку Данила не надеялись увидеть – не балует он нас гостями, а тут целая невеста. Надеюсь, ты успокоилась, девочка? Не ушиблась за столом?
– Н-нет.
– Хорошее знакомство у нас вышло – памятное! О деталях, надеюсь, мы вскоре узнаем? Данил у нас не очень разговорчивый, обо всем нам с матерью самим догадываться нужно, – говорит моим родителям. – Но парень хороший. Ты не смотри, Андрей, что под моей опекой вырос, голова на плечах есть.
Но папа смотрит строго и вряд ли проникся такой характеристикой этого важного Босса, потому что, переведя взгляд за мое плечо, едко замечает:
– Не очень разговорчивый? А я бы ему язык укоротил. А заодно и кое-что другое!
Не знаю, почему этого мужчину – Романа Градова, называют опасным. Когда он смеется, то кажется очень моложавым и располагающим. Он дружески хлопает папу по плечу и поворачивается к нам.
– Прости им, Андрей, они слишком молоды. Себя вспомни, каким был, и не смущай дочь. Невесты в нашем доме в особом почете. Мы с Валентиной рады, вы с Дарьей даже не сомневайтесь! И, кстати, наш сын не из тех, кого можно заставить сделать или сказать что-то против его воли. С характером стервец!
– Хм! Я это заметил.
Я не верю, что все это происходит на самом деле. Мне становится нехорошо – не физически, душевно. Потому что мама Даша растерянно улыбается, и мама Воробышка тоже. Наверное, я и мечтать не могла быть так тепло принята в чужом доме, если бы не одно большое «но».
Я должна что-то сделать, что-то сказать им сейчас, пока еще можно все поправить. Или уже нельзя?
– Роман Сергеевич… Папа… Мы с Даней… Мы хотели вам сказать… Так вышло, что мы…
Я еще не договорила, а у Даши уже открывается рот, и Валентина, охнув, кладет руку на грудь. Я хочу продолжить, исправить ситуацию, но меня вдруг обнимают знакомые руки. Данил поворачивает мое лицо к себе и, наклонившись, целует.
При всех! Неспеша и никого не стесняясь. Кусает за нижнюю губу, словно играет со мной.
Сумасшедший! Нашел время!
– Рита, не пугай родителей. Посмотри на них, они уже подумали, что мы с тобой ждем ребенка.
– А это не так, Данил? – взволнованно и строго спрашивает сына Валентина, и он спокойно отвечает, прижимая меня к своему боку:
– Мам, обещаю, ты узнаешь первой! Нет, пока детей у нас в планах нет. Рита хотела сказать, что я предложил ей жить вместе, вот и все.
