Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запас людей мог быть увеличен только двумя способами: призывом в войска инородцев, не несших военной службы, и новым привлечением из населения военных контингентов, но уже в возрасте старше 43-х лет. Первый источник едва ли мог считаться обильным, как по относительной малочисленности вообще инородцев, не отбывавших воинскую повинность (около 11 %), так и по невозможности сразу взять из их среды весь пригодный для армии людской материал. Что же касается людей старших возрастов, то их призыв в войска, по мнению авторов записки, едва ли был допустим в условиях экономической жизни в России.
«В стране, – указывали члены законодательных палат, – и без того огромный недостаток рабочих рук во всех важнейших отраслях народного труда, в том числе и в производствах, работающих на оборону». «Положение в России, – говорилось далее в той же записке, – не может быть сравниваемо с западными государствами. Огромные пространства, редкое население, недостаточно развитая сеть железных дорог, непроездность грунтовых дорог, отдаленность месторождений металлов и горючего от очень многих металлургических заводов, наконец, наши климатические условия, требующие много труда по охранению от зимней стужи, а также по борьбе со снежными заносами. Сюда же следует присоединить еще и сравнительную ничтожность числа механических двигателей и меньшую производительность русского рабочего. Все это создает исключительные условия, при наличии которых отвлечете у нас 10 % мужского населения тяжелее, нежели во Франции 16 %».
В частности указывалось, что включение в ряды войск многих квалифицированных рабочих, общее число коих у нас вообще было не велико, с неизбежной заменой их на заводах новичками, к сложным или специальным работам непривычными, повлекло за собою увеличение общего числа заводских рабочих, без соответственного увеличения производительности самих заводов. Очевидно, что польза, приносимая опытным слесарем в заводской работе на оборону страны, безмерно больше, нежели польза, которую можно извлечь из него в окопах.
Все эти соображения должны были, конечно, служить предостерегающими доводами против дальнейшего развития армии. Но императорская Ставка поступила иначе и взялась за неосторожное проведение в армию таких реформ, которые вели не только к ее дальнейшему численному увеличению, но и в ущерб ее внутренней стойкости. Разумеется, продовольственная разруха появилась в результате не только «оскудения» собственно земли, но в значительной мере и развала транспорта. По поводу этого последнего явления группа членов Государственного совета, специализировавшаяся на данном вопросе, еще в 1915-м году указывала Совету министров на необходимость принятия целого ряда мер для поддержания на должной высоте работы железных дорог. Но их также не послушали.
Продовольственные затруднения коснулись не только армии; они больно ударили также по населению, особенно городскому. Жизнь безумно вздорожала и к концу 1916 г. перед хлебными и съестными лавками стали постепенно образовываться «хвосты» людей, безнадежно простаивавших часами в ожидании возможности купить необходимые им продукты.
Железнодорожный развал вел за собою нарушение правильного подвоза материалов и угля к заводам, из числа которых некоторые прекратили вовсе свою деятельность. Если принять во внимание общую слабость русской отечественной промышленности того времени, то станет понятным, что это обстоятельство самым действительным образом ухудшило работу заводов на оборону, не говоря уже об удовлетворении общих потребностей населения. Словом, не только дальнейшее выкачивание из России сил и средств для ведения войны стало делом чрезвычайно трудным, но в жизни всей страны наступало очень тяжелое экономическое положение, близкое к параличу. Россия, несомненно, потеряла значительную долю своих моральных и материальных сил, почему для возможности продолжения войны, с верою в успех, нужны были какие то новые импульсы, способные возродить в ослабленном организме ее жизнь и энергию.
Не все, стремившиеся довести Россию до благополучного окончания войны, сходились в оценке тех путей, кои должны были привести к указанной цели, но, по-видимому, все чувствовали, что к разрешению именно этого вопроса Россия подошла вплотную накануне 1917 г.
4. Общее недовольство в стране
Все эти условия лишь увеличивали общее недовольство существовавшею властью, которое гнездилось в России уже давно. Выяснение корней его, конечно, не может входить в задачу настоящей книги. Здесь достаточно будет отметить, что это недовольство было двух родов: политическое и социальное, причем его можно охарактеризовать стремлением народа к «земле и воле». Крайнее обострение этого недовольства произошло под впечатлением данного в 1905 г. Манифеста 17 октября, в оценке которого правительство и общественные слои населения, впоследствии, коренным образом разошлись. Либеральные и прогрессивные круги видели в этом акте хотя и несовершенный, но вполне определенный шаг по пути к установлению в стране конституционализма; напротив, правительственные и вообще правые круги отрицали за этим актом значение конституционное и не прочь были самым решительным образом способствовать нарушению уже данных обещаний, которые, по их мнению, были не обязательны, как данные «в лихорадке». Различное отношение к акту «17 октября» особенно сказалось при обсуждении насущных земельных вопросов, требовавших, в силу разных причин, известной уступчивости со стороны состоятельных владельцев земельных участков, принадлежавших к правящим слоям населения, в пользу неимущих, каковыми являлось большинство крестьяне. Уступки эти сделаны не были, что возбудило крестьянство против власти и правящего сословия, обострив, вместе с тем, классовую рознь.
Верховная власть крепко держалась за принцип самодержавия. В нем она видела один из основных устоев крепкой России. В общественных и народных домогательствах она усматривала лишь одни «бессмысленные мечтания». Будучи все же принуждена народными волнениями, разыгравшимися в 1905 г. к уступкам, она впоследствии тяготилась ими, стремясь, по мере возможности, ослабить свою от них зависимость. Война, казалось ей, давала для этого ряд удобных случаев.
В этом убеждении была, конечно, роковая ошибка власти. Существовавшая политическая и социальная рознь не дала сформироваться здоровому патриотическому чувству, без которого немыслимо никакое серьезное напряжение государства. Правительство, не пользовавшееся доверием страны, не сумело сплотить вокруг себя общественные силы и вскоре оказалось в совершенном одиночестве. Государственные финансы ослабели, плохо развитая отечественная промышленность расползлась, земля оскудела, транспорт сдал. К тому же при дворе утвердилось влияние «темных безответственных сил», смущавшее даже монархически настроенных людей и роковым образом толкавшее верховную власть к пропасти. Все предупреждения, благоразумные советы, даже убийство Распутина,
