Денарий кесаря - Санин Евгений

            «Всякий христианин при святом крещении приемлет Ангела Хранителя, который невидимо оберегает его от всего греховного и наставляет на все доброе, записывая все добрые дела, совершенные этим человеком, – ответил Ангел. – С другой стороны, злой ангел в течение всей жизни следит за злыми делами человека и записывает их в своей книге, или, как называли ее раньше, – хартии. Он записывает все грехи, в которых, как ты могла убедиться сама, испытываются люди, проходящие мытарства и направляющиеся на небо. Грехи эти могут возбранить душе вход в рай и низвергнуть прямо в бездну, в которой живут и сами злые духи. Там эти души будут жить до второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа, если не имеют за собой благих дел, которые могли бы вырвать их из этого вечного плена…»

            - После четырнадцатого мытарства – разбойничества, в котором также испытываются и те, кто с гневом толкал или бил кого-либо – Феодора внезапно оказалась в мытарстве чародеяния. Она прошла его без труда. Но горе тем, кто обращается за помощью к так называемым экстрасенсам, колдунам и бабкам, кто пользуется астрологическими прогнозами и магией. Если не исповедать этот грех священнику и после этого больше не делать его, то можно остаться там навсегда! Следующими тремя мытарствами были мытарства блуда…

            После этих слов, в классе послышались покашливания, перешептывание и вообще началось оживление.

            - А почему их так много на одну тему? – спросил, прячась за спины сидящих впереди, кто-то с последних парт, и Василий Иванович ответил:

            - Потому что, к сожалению, человечество буквально погрязло в этих плотских грехах. Пока мы не будем подробно говорить о них. Вам нужно только знать, что необходимо стараться держать себя в телесной чистоте и избегать всяких развратных, порочных фильмов, книг и разговоров. А еще помнить то, что сказал Ангел Феодоре после того, как они миновали эти мытарства:

            «Знай, Феодора,- сказал он, - что редкая душа проходит свободно мимо этих мытарств. Большая часть, дошедши сюда, погибает. Власти блудных мытарств хвалятся, что они одни более всех прочих мытарств пополняют число душ во аде!»

            - Следующим было девятнадцатое мытарство, которое носит название – «идолослужение и всякие ереси». Здесь Феодору не в чем было обвинить, и она скоро миновав его, дошла до последнего мытарства.

            - Слава Богу! – обрадовались ученики.

            - Наконец-то!

            - Ну, уж теперь все ее страхи позади!

            - Не скажите! – возразил Василий Иванович. – Это было мытарство немилосердия и жестокосердия. Здесь записаны все немилостивые, жестокие, суровые и ненавидящие других люди. Когда кто не следует заповеди Божией и немилосерд, то душа этого человека, придя в это мытарство, будет подвергнута различным истязаниям и брошена в ад. Такую душу Бог не помилует, так как она ни убогому не подала кусок хлеба, ни нищего не успокоила, ни болящего не посетила, не помиловала слабого и обиженного, если не делом, то хотя бы словом утешительным, и в его горе не поскорбела вместе с ним, но, наоборот, совершала все противоположное.

            Василий Иванович перевел глаза от текста на класс и, сам ужасаясь выводу, тихо спросил:

            - Представляете, как это страшно – пройти все мытарства и погибнуть на самом последнем от того, что не имели в своем сердце любви к ближнему?...

            - Да-а! – покачала красивая ученица и примирительно тронула локоть соседки: - Нет, давай лучше жить дружно!

            - Давай! – кивнула та и тоже тихонько пожала ей локоть…

            Василий Иванович улыбнулся, глядя на них, и сказал:

            - Ну вот, собственно, и все, что я хотел вам сегодня сказать.

            В классе воцарилась полная тишина. Молчали даже две соседки на первой парте. И только одна из девочек, которая особенно просила его продолжать, порывисто встала и буквально так и впилась глазами в учителя:

            - Василий Иванович! – пролепетала она. – То, что вы нам рассказали, это так ново и страшно… Но что же может спасти нас от этих воздушных мытарств? Скажите! Пожалуйста…

            - Да! Что? – раздались взволнованные голоса.

            - Скажите!

            - Пожалуйста…

            Василий Иванович закрыл книгу и высоко поднял ее над головой:

            - Покаяние!

            - Покаяние?

            - А что это такое?

            В коридоре послышались шаги. «Директор?» Нет – прошли мимо…

            Но все равно нужно было спешить… И Василий Иванович решил довести ученикам только суть этого слова.

            - Если обратиться к первоисточнику, - сказал он, - и перевести это слово с греческого, то оно означает «изменение» или, я бы добавил, «исправление». Следовательно, покаяние должно быть не только в одном желании и словах, но и на деле. Желаю вам всем самым серьезным образом подумать над этим и – сотворить достойные плоды покаяния! Вот, собственно, и все, что я хотел вас сегодня сказать…

            - А оценки…

            - Оценки за эту тему вы будете ставить?

            - Нет, – покачал головой Василий Иванович. – Оценки вам буду ставить уже не я…

            - А кто же?

            - Сам Бог!

            Василий Иванович еще раз внимательно оглядел учеников – все ли они поняли? – и, видя задумчивые лица, сказал:

            - До свидания!

            Открытый урок был окончен.

            Отпустив учеников, Василий Иванович направился в учительскую. Преподаватели смотрели на него со страхом. Причину этого он понял, когда в учительскую вошел весь какой-то поникший директор и сказал:

            - Ну что, Василий Иванович, доигрались? Вы уволены! Трудовую книжку можете получить, как только в ней будет сделана соответствующая запись!

            - А кто же теперь будет преподавать историю – вы? – еще не понимая до конца услышанного, машинально уточнил Василий Иванович.

            - Увы! – развел руками директор школы.

            - Но почему?

            - А потому что я тоже уволен!

10

«Что это - конец?» – только и успел подумать Василий Иванович.

            Из школы, несмотря на то, что все кончилось так плачевно, Василий Иванович вышел в приподнятом настроении. Ноги сами понесли его в храм, к старцу.

            Он вошел в церковный двор, и тут из окошка киоска, где продавались иконы и книги на духовные темы, его вновь окликнула женщина.

            - Вы к отцу Пафнутию?

            - Да! Можно идти прямо к нему? – обрадовался Василий Иванович, но та вдруг ответила:

            - Батюшки сегодня нет. Но он велел передать вам вот это!

            И, выйдя из киоска, протянула Василию Ивановичу… носовой платок.

            - Зачем? – недоумевая, посмотрел на него тот и услышал.

            - Не знаю. Только отец Пафнутий ничего зря не дает! Может, простуда у вас будет, а может, чтобы слезы вытирать!..

            Продолжая размышлять, что бы все это могло значить, Василий Иванович дошел до площади, сел в автобус, доехал до своей остановки... И тут с ним едва не случилась беда.

            Когда он переходил дорогу, из-за поворота неожиданно вылетела легковая машина. Увеличиваясь в размерах, она понеслась прямо на него, и… Василий Иванович даже опомниться не успел, со страшной, жесткой силой ударила его в бок, и он покатился по грязному, мокрому асфальту…

            «Что - конец? – только и успел подумать он и удивился: – Неужели все это так быстро и просто?»

            Но это был не конец. К нему подбежали люди, помогли подняться. Они о чем-то расспрашивали. Кто-то советовал вызвать скорую помощь… кто-то милицию…

            - Да нет-нет! Все в порядке! – поднявшись, поблагодарил он и, прислушавшись к себе, с удивлением понял, что у него и впрямь ничего не отбито и не поломано.

            «Жив! Жив!!!» – блаженно улыбаясь, продолжил он путь, и вдруг ему показалось, что в глубине поворота, откуда вылетела сбившая его машина, тронулась с места и нырнула в проулок еще одна – очень похожая на машину Градова.

            Вернувшись домой, он решил ничего не говорить обо всем Насте и на все ее охи и ахи сказал, что, поскользнувшись, упал в лужу.

            - Ох, горе ты мое, рассеянное! – покачала головой Настя и, помогая ему снять грязный пиджак, спросила: - Ну, и как твой урок?

            - Не хочу хвастать, - ответил Василий Иванович. – Но, по-моему, это был лучший урок в моей жизни!

            - Правда?!

            - Да, это была прекрасная лебединая песнь!

            - Почему лебединая? – не поняла Настя, и тогда он прямо сказал. – Потому что меня уволили и, как я понимаю, с «волчьим билетом», то есть, без права больше преподавать в школе.