Колдовство - Чарльз Уолтер Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иначе поступил другой подозреваемый. Жил он в Бостоне, считался весьма достойным джентльменом, но и его помянули андоверские «следопыты». Против него пока не выдвигали конкретных обвинений, и он воспользовался временем как нельзя лучше. Джентльмен вчинил своим обвинителям судебный иск за клевету, оценив свой ущерб ни много ни мало в тысячу фунтов. Иск он передал друзьям, собиравшимся в Андовер по делам, и поручил им предъявить суду доказательства клеветы, «каковая клевета могла причинить ущерб его бизнесу». Призраки вокруг джентльмена мигом исчезли, вскоре начали угасать и другие слухи. В Андовере больше никто никого не обвинял. Жаль, что никто не пошел этим путем в случае с Мэтью Хопкинсом в Англии.
В Салеме между тем произошел еще один инцидент, продемонстрировавший стремление толпы унять собственные страхи очередной казнью. Семидесятилетняя Ребекка Нурс была матерью многодетной семьи, уважаемой прихожанкой, и даже занимала в церкви какую-то незначительную должность. Она была немного глуховата, а когда пришли ее арестовывать, еще и болела. Но ее все равно доставили на допрос. Старушка спокойно и с достоинством защищала себя. Когда ее спросили, думает ли она, что несчастные дети страдают против их воли, она ответила: «Нет. Я так не думаю». Суду вручили бумагу с тридцатью девятью подписями, свидетельствующую о честном и добродетельном характере Нурс. Жюри присяжных признало ее невиновной. Однако в зале суда поднялся шум. Кричали недовольные обвинители, вопили больные дети. Судьи не приняли вердикт присяжных. Один из них сказал, что Ребекку все равно снова обвинят. Другой обратил внимание присяжных на то, что когда давала показания Деливеранс Хоббс, которая была ведьмой и призналась в этом, глуховатая Ребекка Нурс спросила: «Это что, меня что ли обвиняют? Я их знаю…». Присяжные снова отправились совещаться, а их старшина вернулся, чтобы спросить у обвиняемой, что она имела в виду, когда призналась в знакомстве с ведьмой? Но в зале было шумно, а Ребекка плохо себя чувствовала, так что не услышала старшину и не поняла, чего он хочет. Присяжные признали ее виновной. Когда ей объяснили, что она сама себе навредила своими словами, старушка объяснила, что она имела в виду лишь то, что мать и дочь Хоббсы были ее сокамерниками. Губернатор, хотя и оттягивал подписание приговора, в конце концов утвердил его. Ребекку Нурс казнили 19 июля.
Однако на суде ее обвинители потерпели первое поражение. Поначалу они было ополчились на мистера Уилларда, священника Старой Южной Церкви в Бостоне, за то, что не принял всех их доказательств. Но столь заметная фигура оказалась им не по силам. Упреки в его адрес суд рассматривать не стал, недовольных попросту удалили из зала суда, и было сказано, что обвинения в адрес мистера Уилларда были выдвинуты ошибочно.
Всеобщая истерия начала утихать после опрометчивых обвинений Беверли, жены преподобного Джона Хейла. Это случилось в октябре, и Джон Хейл обвинениям не поверил. К его активным сомнениям присоединились и другие участники событий. Губернатор также не остался в стороне. Сначала он решительно потребовал не рассматривать больше обвинений, основанных на всяческих видениях, а затем и вовсе приказал суду прекратить рассмотрение дел о колдовстве. К ноябрю обвинители обнаружили, что их рассказы никто не принимает всерьез. В их поле зрения попала какая-то старуха на мосту, но сколько бы они не обвиняли ее в том, что она ведьма, старуху никто не стал арестовывать. Наиболее оголтелых это привело в ярость. Они до хрипоты доказывали, что видели демонов, присосавшихся к больному человеку и вызвавших его смерть, но им теперь никто не верил. К следующему маю всех заключенных по делу о колдовстве освободили. Говорят, их было около ста пятидесяти, а еще около двухсот ожидали ареста. За все время, прошедшее с начала компании, двадцать человек казнили, девятнадцать повесили, а один (знаменитый восьмидесятилетний Жиль Кори) скончался во время пытки тяжелым грузом, так и не признав свою вину. Двое умерли в тюрьме. Восемь уже получили приговоры, но затем их освободили. Именно это факт настолько возмутил главного судью, что он громко воскликнул: «Мы были призваны очистить землю от злобной нечисти, но теперь кто-то мешает свершиться справедливости! Господь, будь милостив к этой стране!»
Но этим дело не кончилось. Некоторые жители Салема решительно отвергли обвинения против себя и предъявили претензии священнику г-ну Пэррису. В апреле 1693 года, до того как состоялось окончательное освобождение, восемь человек подписали обращение, которое зачитали мистеру Пэррису. Его обвинили в излишней доверчивости, отсутствии милосердия и применении неоправданно жестоких методов. Еще там говорилось, что их безосновательно обвиняли в том, что они являлись инструментами дьявола, а произошло это из-за того, что обвинители видели эти якобы «инструменты» лучше, чем самих людей. А пастор пошел у них на поводу, выбрав путь беззакония, чем принес следствию больше вреда, чем пользы. А посему они больше не считают себя прихожанами салемской церкви. Мистер Пэррис в своем ответе признал ошибки. Он сожалел о том, что все началось в его собственном доме, и заявил, что «Бог правильно плюнул мне в лицо[146]. И я жалею, что Он вовремя не заткнул мне рот. В последнее время Бог иногда испытывает нападки дьявола, смущающего не только невинных, но и благочестивых людей; дьявол вводит в заблуждение чувства несчастных, заставляя их думать, что страдания им причиняют демоны, а это вовсе не так».
Подобное заявление было роковым для любых обвинений, основанных на видениях. Авторы «Молота» давно утверждали, что зло может временами принимать видимость добра. Но только в Салеме додумались до того, что явное зло может вести к добру. И все же едва ли стоит представлять царство сатаны двусмысленным. Если сатана может обмануть, он обязательно обманывает. Надо отдать должное мистеру Пэррису, он наконец-то разглядел проблему: Бог позволил людям обмануться. Но так далеко
