Колдовство - Чарльз Уолтер Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, к концу года дело коснулось очень многих высокопоставленных лиц. Король приказал провести расследование самым решительным образом. Некоторым из знатных людей дали шанс покинуть Париж и избежать ареста, но король приказал ла Рейни «проникнуть как можно глубже в отвратительную секту… справедливо, не глядя на лица, звания и должности, а также семейные связи, наказать виновных. Его величество выразил нам свою волю ясно и решительно». Это было 27 декабря 1679 года. Но к следующему октябрю король приказал изъять из протоколов некоторые улики, а потом и вовсе взял расследование в свои руки. Рейни оказался меж двух огней: преданность королю боролась с присущим ему чувством справедливости. Это был один из самых ужасных моментов в его жизни.
Ля-Вуазен после довольно изощренных пыток сожгли заживо в феврале 1680 года. После ее смерти дочь и другие подельники начали признаваться охотнее. Дочь колдуньи заявила: «Моя мать казнена, мне некого больше щадить, и я хочу, чтобы узнали правду». В сентябре был еше раз допрошен Лесаж. К этому времени следствие уже располагало большим количеством доказательств его вины.
Одной из самых отвратительных женщин во всей этой компании была Франсуаза Филастр. Под пытками она дала такие показания, что король немедленно прекратил полномочия Огненной палаты в этом деле. Почему? Все довольно просто. Показания Филастр недвусмысленно говорили о том, что из всех придворных дам и господ, ожидавших наказания в подземельях Бастилии, самой виновной оказалась женщина, двенадцать лет бывшая любовницей короля, женщина, чьи дети давно стали членами королевской фамилии. Речь идет конечно же о Франсуазе Атенаис де Рошешуар, маркизе де Монтеспан. К 1680 году у нее было трое детей от короля, причем все они носили королевскую фамилию, но имя матери в их документах не упоминалось.
Началось это все тринадцать лет назад. В 1667 году мадам де Монтеспан была одной из фрейлин королевы. Место любовницы короля тогда занимала герцогиня Луиза де Лавальер. Однако Франсуаза де Монтеспан быстро завоевывала популярность при дворе. Она твердо вознамерилась добиться внимания короля. О методах решения этой задачи стало известно лишь в 1680 году. Франсуаза свела знакомство с Лесажем. В ее парижском доме был устроен алтарь. Там отслужили черную мессу. Службу вел некий Райт. Ему помогал Мариэтт в соответствующем облачении. Лесаж призвал Святого Духа благословить действо. Мадам де Монтеспан преклонила колени перед священником, который читал Евангелие у нее над головой; были произнесены заклинания против Лавальер и королевы: «… чтобы королева была бесплодна, чтобы король предложил мне свою постель и стол, чтобы я получила от него все, что ни попрошу для себя и своих родственников; чтобы мои услуги доставляли ему удовольствие, чтобы знатные люди выказывали мне уважение, чтобы я принимала участие в королевском совете и знала обо всем, происходящем в стране, чтобы король оказывал мне внимание вдвое больше, чем Лавальер, чтобы он оставил ее и даже не смотрел бы в ее сторону, и чтобы, если король перестанет нуждаться в услугах королевы, я могла сполна заменить ее» (из книги Франца Функ-Брентано «Князья и отравители. Исследование двора короля Людовика XIV»). Этот обряд повторялся в Сен-Жермене, в доме сестры мадам де Монтеспан, а потом и в церкви Сен-Северин; в качестве магической связи использовались сердца двух голубей, освященные именами короля и мадам де Монтеспан, и возложенные на алтарь в ходе мессы. Эта маленькая кровавая жертва предназначалась дьяволу.
Маркизе де Монтеспан казалось, что обряд достиг цели. Король явно благоволил ей. Лавальер была забыта; и хотя королева все еще оставалась королевой, все же новая фаворитка обрела силу и популярность. Ее напугал первый арест Лесажа и Ля-Вуазен, она даже покинула на время Париж, но мошенники сумели на этот раз оправдаться, вышли на свободу, и мадам де Монтеспан вернулась. У короля были и другие любовницы, они, естественно, доставляли беспокойство. Мадам де Монтеспан понимала, что если обряд и обеспечил ей благорасположение короля, то не навсегда же. Приходилось затрачивать определенные усилия для поддержания симпатий короля на должном уровне. Значит, надо опять привлекать помощников — священников-чернокнижников, волшебника-шарлатана Лесажа и его напарницу Ля-Вуазен. Вроде бы для достижения желаемого она обращалась к Святому Духу, но на самом-то деле она обращалась совсем к другой силе. Обращение к сверхъестественному не терпит постоянства — либо оно возрастает в силе, либо убывает. Данное обращение требовало все новой и новой подпитки. «Каждый раз, — как показывала Маргарет Монвуазен, — как с мадам де Монтеспан случалось что-то новое, и она начинала опасаться охлаждения короля, она просила у моей матери какое-нибудь снадобье, а мать звала своих священников, чтобы они отслужили мессу и освятили порошки для короля». Порошки для усиления влечения обычно клали под чашу во время мессы. Затем снадобья передавали фаворитке, а уж она добавляла их в пищу королю. Зелья исправно работали вплоть до 1672 года и до рождения мальчика, который должен был стать графом де Вексеном. Но в 1673 году фаворитка снова обратилась к Ля-Вуазен и попросила «чего-нибудь посильнее».
Лесаж был наполовину шарлатаном; Мариэтт был священником. Но теперь Ля-Вуазен, к которой сама не своя от ревности и страха обратилась де Монтеспан, познакомила ее с другим священником, аббатом Гибуром. Это был семидесятилетний старик с одутловатым лицом в синих прожилках, страдающий к тому же косоглазием. За помощь ему пообещали около 40 фунтов стерлингов, и церковный приход. Он согласился. Мадам де Монтеспан в сопровождении Ля-Вуазен и еще нескольких людей прибыли в замок Вильебусин неподалеку от Парижа. Франсуаза Монтеспан прошла сразу в часовню замка. Там она разделась и легла на алтарь. Гибур поставил ей на живот чашу. Он отслужил мессу, а при освящении даров перерезал горло загодя приуготовленному ребенку, собрал его кровь в чашу и произнес заклинание: «Аштарот, Асмодей, Князья, ведающие любовной привязанностью, заклинаю вас принять в жертву кровь этого ребенка в уплату за то, чтобы любовь короля и моего дофина ко мне не кончалась, и чтобы не кончалось благорасположение ко мне князей и придворных, чтобы никто не мог отказать мне в том, что я прошу у короля ради себя самой и моих близких» (из книги Функ-Бретано). Кровь ребенка перелили в стеклянный сосуд, который фаворитка забрала с собой. По традиции мессу отслужили
