Великие страхи прошлого - Александр Викторович Волков

В 1576–1591 годах, когда в Новом Свете свирепствовали сразу несколько эпидемий — оспы, тифа и кори, численность коренного населения сократилась еще вдвое.

По оценке того же Кука, к середине XVII века общая убыль коренного населения Америки могла достичь 90 % (N. D. Cook. «Epidemias…», 2000). При этом англичанам фактически удалось скрыть от других европейцев массовую гибель индейцев от инфекционных болезней в своих колониях, хотя она была там так же высока, как в испанских колониях, отмечает Кук (N. D. Cook. «Вот to Die…», 1998).

И, чтобы не заканчивать эту главу на такой страшной ноте, добавим, что еще одним фактором, который невольно, пусть и очень незначительно, способствовал убыли индейцев, стали смешанные браки испанцев и индейцев. Зачастую дети, рожденные от таких союзов, старались отождествлять себя с испанцами, а не с индейцами. В демографических таблицах эти люди занимают отдельное место. Они уже не индейцы, а метисы.

Так где охотились на индейцев?

Итак, причиной «демографического коллапса» в Америке в XVI–XVII веках стали страшные эпидемии. Испанцы же вообще не были заинтересованы в истреблении индейцев. «Sin indios no hay Indias», поясняют историки. Для конкистадоров «без индейцев не было (Западной) Индии». Испанцы теряли ценных работников, а потому вынуждены были ввозить в Америку африканских рабов.

Добавим, что испанские власти никогда не одобряли расправ над индейцами и тем более не отдавали распоряжений о массовом терроре против них, отмечает немецкий историк Хорст Грюндер в статье «Геноцид или насильственная модернизация? Современный колониализм в универсально-исторической перспективе» (H. Grander. «Genozid Oder Zwangsmodernisierung? — Der moderne Kolonialismus in universalgeschichtlicher Perspektive», 2004).

Порабощать же индейцев разрешалось лишь в исключительных случаях. Эта непреклонная позиция испанских монархов подкреплялась как моральными доводами (с ними обычно выступали священники и монахи, знакомые с положением дел в Новом Свете, — от Франсиско де Витории до Бартоломе де лас Касаса), так и прагматическими соображениями. Последние лаконично сформулировал французский философ Цветан Тодоров в книге «Завоевание Америки. Проблема „чужого“»: для королей «вассалы угоднее рабов, а подданные, готовые платить налоги, угоднее тех, кто пребывает в рабстве у других» (цит. по T. Todorov. «Die Eroberung Amerikas. Das Problem des Anderen», 1985). Что же касается моралистов, они ссылались на трагический опыт первых конкистадоров: порабощение коренных жителей Карибских островов привело к их полному истреблению.

Этот опыт, скорее, был исключением. Конкистадоры, как правило, малой кровью захватывали земли Нового Света и не имели причины жестоко мстить его обитателям. В английских же колониях власти намеренно объявляли об «охоте на индейцев» — об изгнании их с родной земли.

В этой охоте все средства были хороши. И тут уже не должно, наверное, удивлять, что в 1763 году, во время восстания Понтиака (так звали вождя племени оттава, восставшего против англичан. — А. В.), англичане взялись уничтожать индейцев при помощи бактериологического оружия, а именно путем заражения их оспой.

В то время британскими войсками в Северной Америке командовал генерал Джеффри Амхерст. Он призвал к переговорам вождей делаваров, осаждавших форт Питт. Там, в форте, им выдали одеяла и носовые платки, привезенные из госпиталя. Вскоре среди делаваров, минго и шауни вспыхнула страшная эпидемия оспы, сообщает Хорст Грюндер (H. Grander. «Genozid Oder Zwangsmodernisierung?…», 2004).

И хотя некоторые историки продолжают отрицать связь между этими двумя событиями, следует напомнить, что для английских колонистов-пуритан смерть индейцев была только в радость. Еще первый губернатор Колонии Массачусетского залива, основанной в 1628 году, Джон Уинтроп, узнав о том, что множество туземцев умерли от оспы, записал: «Воистину, Пэсподь ясно указал, что мы вправе владеть тем, что [у них] взяли». Грюндер также напоминает, что еще во второй половине XIX века австралийские колонисты специально подбрасывали аборигенам отравленные продукты, чтобы побыстрее сократить численность коренного населения (H. Grunder. «Genozid Oder Zwangsmodernisierung?…», 2004).

Великая пропагандистская война XVII века

Король Филипп II

Карлос I, еще сохраняя власть над империей, передал Нидерланды под управление старшему из сыновей — Филиппу. Ему же, единственному законному наследнику, еще остававшемуся в живых, он вскоре отдал и большую часть своих владений. 16 января 1656 года Карлос I отрекся от престола.

Впрочем, все богатства Испанской Америки не помогли новому королю Испании Филиппу II стать новым императором Священной Римской империи после отречения отца. Многочисленные немецкие князья, принявшие протестантскую веру, воспротивились тому, чтобы империей вновь правил католик, да еще и испанец.

К тому времени, когда Филипп II (1527–1598; с 1556 г. — король) пришел к власти, уже по всей Европе полыхала священная война. Истинная христианская вера была со всех сторон осуждаема ее губителями, подтачивавшими сами ее основы. В этой войне Филипп был паладином католичества. Во всех пределах своей державы он охранял и укреплял эту единственную веру.

Его держава и без немецких земель была непомерно велика. Недолгий брак с Марией Португальской, заключенный по молодости и вскоре омраченный ее смертью, позволил ему через много десятилетий значительно расширить свои владения после того, как в 1580 году династия португальских королей пресеклась. Их выморочную страну со всеми ее колониями он присоединил тогда к Испании.

Отныне он правил Испанией, Португалией, большей частью Италии — от Сицилии до Милана, Нидерландами, азиатскими островами, открытыми Магелланом и носившими теперь его имя — Филиппины, островами Индонезии, прибрежными районами Индии и Африки, а также почти всем известным тогда Новым Светом. Все португальские колонии — от Бразилии до Макао в Китае — также перешли под его власть.

Одним словом, Филипп II в тогдашнем мире мелких княжеств, герцогств и королевств был подлинным мировым властителем. Он олицетворял Испанию. Критиковать или открыто ненавидеть его значило критиковать и ненавидеть всю Испанию.

Против «сатанинской фурии»

Во второй половине 1560-х годов восстала западная окраина Испанской империи — Нидерланды. Вождь восставших, Вильгельм Оранский (1533–1584), возбуждал в своем народе ненависть к королю, обвиняя его в убийстве сына, дона Карлоса, и соблазнении будущей невестки. При мадридском дворе тайно творились ужасные преступления.

Инвективы Вильгельма Оранского быстро закрепились в умах европейцев. И ведь этот нечестивый король Филипп II окружил себя жестокими и неправедными судьями — инквизиторами. Они обрекали на смерть невинных людей, тоже державшихся, по их убеждению, истинной веры, — протестантов.

Особый гнев противников католичества вызвала жуткая казнь в Вальядолиде, состоявшаяся в 1559 году. Там, в присутствии короля, была заживо сожжена группа протестантов, сообщает австрийский историк Фридрих Эдельмайер в книге «Филипп II. Биография властелина мира» (F. Edelmayer. «Philipp II. Biographie eines Weltherrschers», 2009).