Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует - Джеймс Коми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем она села на диван, и жестом пригласила меня сесть в кресло рядом с ней. «Как дела?» — спросила она. Я почувствовал в ее голосе искреннюю заботу.
Я сказал ей, что это было кошмаром. Я объяснил, каким я видел стоявший передо мной выбор, и что «очень плохой» был лучше чем «катастрофический». И затем она сразила меня еще одним сюрпризом.
— Чувствовали бы они себя лучше, если бы это всплыло 4 ноября? — спросила она, намекая на пятницу накануне выборов.
— Точно, Лоретта, — ответил я.
Я не принимал решения на основе перспективы утечки, но она была права. Как только Минюст одобрил ордер на обыск, скорее всего все бы как-то узнали, что мы возобновили расследование, и мы бы выглядели непорядочными. Не сообщала ли она мне, что я поступил правильно? Не благодарила ли она меня в некотором роде за то, что я принял на себя жестокий удар? Она не собиралась отвечать мне на эти вопросы.
Несколько минут спустя наш разговор подошел к концу. Лоретта встала и направилась к двери, но задержалась. Слегка повернув ко мне голову, она с легчайшим намеком на улыбку произнесла: «Постарайся выглядеть побитым». Она кому-то сказала, что собирается устроить мне разнос за сделанное. Куда катится мир.
Весь этот кошмар показался мне очень болезненным. Настолько, что я и в самом деле слегка онемел. Даже любившие меня люди были сбиты с толку тем, что я сделал. Многие другие вели себя просто гадко. Я понимал. Мою жену, хотевшую, чтобы Хиллари Клинтон стала первым избранным женщиной-президентом, в основном заботило то, что я снова оказался в эпицентре. Она сказала, что понимает, почему я сделал то, что сделал, но возмущалась тем фактом, что мне пришлось стать впереди и принять еще один удар. «Похоже, ты все время выходишь и становишься перед ведомством, чтобы тебя пристрелили», — сказала она. — «Я понимаю это, но хотела бы, чтобы это был не ты, и хотела бы, чтобы и другие люди это понимали».
Эмоции были чрезвычайно острыми, и все выглядело так, словно ФБР просто положило палец на чашу весов Дональда Трампа. И не было слушания, не было пресс-конференции, не было шанса объяснить, почему мы делали то, что делали, или добавить что-либо к письму, которое мы направили. Так как мы не знали, что у нас было, и что мы могли найти, любые дальнейшие публичные заявления были бы по сути ограниченными и вводящими в заблуждение, и лишь добавили бы смятения и ущерба ФБР. По этой причине мы тщательно подбирали формулировки моего письма:
В связи с несвязанным делом ФБР узнало о существовании электронных писем, которые кажутся имеющими отношение к расследованию. Я пишу проинформировать вас, что следственная группа вчера сообщила мне об этом, и я согласился, что ФБР следует предпринять надлежащие следственные действия, направленные на то, чтобы дать возможность следователям просмотреть эти электронные письма, чтобы определить, содержится ли в них секретная информация, наряду с оценкой их важности для нашего расследования.
Хотя ФБР пока еще не может оценить, могут ли эти материалы оказаться важными, и я не могу предсказать, как много времени понадобится нам для завершения этой дополнительной работы, я считаю важным проинформировать ваши Комитеты о наших усилиях, в свете моих предыдущих показаний.
В начале следующей недели, пока осуществлялся просмотр электронных писем на лэптопе Винера, я присутствовал на совещании в Ситуационном центре Белого дома. Когда я шел по коридорам Белого дома, и даже когда я сидел в зале заседаний, я чувствовал себя Брюсом Уиллисом в «Шестом чувстве», где (осторожно, спойлер) он не понимал, что мертв. Я представлял себе, что могу видеть свое дыхание, когда сидел за столом Ситуационного центра. Лишь директор Национальной разведки Джим Клеппер и директор ЦРУ Джон Бреннан признавали меня, каждый из них подходил ко мне в коридоре, пока я ждал начала заседания, клал руку мне на плечо и призывал держаться. За этими двумя исключениями, больше никто в комнате даже не встречался со мной взглядом.
Джим Клеппер был руководителем, восхищавшим меня больше всех из правительства. Под его лысой головой и ворчливым, грудным, зачастую бормочущим голосом скрывался человек, практически идеально воплощавший баланс доброты и жесткости, уверенности в себе и смирения. Будучи руководителем ФБР, являющегося частью американского разведывательного сообщества, я докладывал директору Клепперу наряду с генеральным прокурором. Я стал ценить наши ежеквартальные вечерние встречи — «вечерние молитвы», как он их называл — на которых мы сидели в защищенной комнате в его офисе и говорили о работе и жизни. Вместе с нашими заместителями мы потягивали: я — вино, он — водку с мартини и двумя оливками, и я учился у того, кто руководил почти столько же, сколько я жил на свете. Чтобы скрепить нашу дружбу, я передарил ему галстук, который подарил мне мой шурин. Он был полностью красным и украшен маленькими бокалами мартини. Так как мы считали себя честными людьми, я не скрывал, что передариваю, когда протянул ему этот галстук. Клеппер неизменно на наших вечерних молитвах надевал этот галстук с мартини.
По мере приближения к последней неделе перед выборами, я каждый день проверял, как дела у «Полугодовой команды». Они постоянно трудились, читая сотни новых электронных писем Клинтон, которых мы никогда прежде не видели. В огромном прорыве, который, как меня заверяли, был невозможен, волшебники из Оперативного технологического отдела нашли способ убрать электронным способом дубликаты, чтобы агентам и аналитикам не пришлось читать сотни тысяч электронных писем. Коммерческое программное обеспечение нам бы не помогло. Но специально написанная компьютерная программа урезала их число всего до нескольких тысяч, которые они читали ночь за ночью. Несмотря на то, что команда сказала мне 27 октября, в конце концов существовала возможность закончить просмотр до выборов.
5 ноября, в субботу перед выборами, команда сказала мне, что они к утру закончат просмотр электронных писем и будут готовы встретиться со мной, чтобы изложить свою точку зрения. Мы встретились воскресным утром, за два дня до выборов. Там и в самом деле были тысячи новых электронных писем Клинтон с домена BlackBerry, но ни одно из них не относилось к соответствующему периоду времени. Были новые рабочие электронные письма, к и от госсекретаря Клинтон. Были электронные письма с секретным содержанием, но ни одно из них не было
