Мир чеченцев. XIX век - Зарема Ибрагимова

Б.Н. Чичерин называл главной задачей охранительной системы умение подавлять в народе всякое движение и убивать всякую самостоятельность. Но, к счастью, замечал он, этого сделать нельзя. «Народ не сотрёшь с лица земли, и если ему запрещают говорить, если хотят согласие установить силой, он в тайне отходит от правительства и отказывает ему в содействии»448.

Таким образом, наступление реакции и политика контрреформ проявились на Тереке в усилении колониального гнёта, русификаторской политики царизма. Новое административно-политическое управление области, получившее в исторической литературе название военно-казачьего, и ряд антинародных законов были направлены на недопущение добрососедских отношений и дружбы между горцами и казаками. Горцы были поставлены вне действия общих законов империи449. После появления в Терской области в 1891 г. нового установления «Об общественном управлении станиц казачьих войск» местные власти возбудили ходатайство перед вышестоящими инстанциями о пересмотре действовавшего установления «Об общественном управлении туземных сельских обществ». При этом делалась ссылка на то, что «современное положение туземцев таково, что они…не представляются покоренным народом». Однако, разработанное аульное положение, как и прежде, опиралось на традиционные воззрения горских обществ и коренные начала их обычного права, приспособленного, тем не менее, по мере возможности к «требованиям времени»450.

В процессе инкорпорирования Кавказа в состав империи власть стремилась унифицировать систему управления, распространяя на край российские административно-правовые институты. Однако местные особенности, в недостаточное понимание которых она неизменно упиралась, приводили либо к их незавершённости, либо к непредсказуемым последствиям.

Кавказ управлялся в соответствии со сложившейся имперской формулой – «полное слияние окраин с империей», в основе которой лежал геополитический фактор, равно значимый как для самой России, так и для Кавказа. Прецедент подобной модели взаимодействия России с присоединёнными территориями был сформулирован применительно к Польше. После разгрома восстания 1831 года Николай I в своём манифесте, апеллировавшем к общественному сознанию, высказывался за тесное, твёрдое соединение этого края с прочими областями империи. Необходимо характеризовать политику государственной власти России на окраинах империи в целом как лишённую этноцентристских приоритетов. Главным было укрепление общей для империи государственности (этатизм)451.

Территориальное расширение Российского государства, включение в его состав новых подданных влекло за собой кардинальные перемены в жизни присоединенных народов. Они сталкивались с новой политической системой и экономическим строем, поступали в подчинение русской администрации, обнаруживали на своих землях множество пришельцев – русских во вновь основанных городах и селах. Русская колонизационная (в том числе переселенческая) политика была настолько же сложной и противоречивой, каким был круг вовлеченных в ее осуществление политических сил, социальных и этнических групп. Она изменялась как во времени, так и по локальным задачам: ее избирательность зависела от категории «оперируемого» населения и конкретных целей, стоящих за его перемещениями. Однако общие принципы колонизационной политики могут быть прослежены за всеми изменениями правительственного курса, пытающегося использовать различные стратегии для одной, главной задачи – укрепления русского государства, присутствия в регионе и прочной привязки Кавказа к России. Сдвиги в административной, культурной или миграционной политики отражают лишь особенности того, какой же представляется политическому классу страны, в частности – в лице ведущих кавказских администраторов, «национальное основание» империи452.

Как бы историки ни оценивали ход и последствия (позитивные, негативные, прогрессивные и т. п.) вхождения каждого отдельного народа в состав державы, в любом случае это событие оказывалось стрессовым, кризисным, переломным в его судьбе. Привычные жизненные модели только еще формировались и к тому же зачастую вступали в противоречие со старыми. Эти новые подданные сталкивались с необходимостью осмысливать свое новое состояние, адаптироваться к положению подданных русского царя, определиться в отношении России – могущественной государственной системе, частью которой им довелось стать в силу сложившихся исторических обстоятельств453. Процесс «врастания» Кавказа в Российское государство был трудным и долговременным. На этом пути не удалось избежать ошибок и просчетов. Однако объективная заинтересованность сторон в тесной интеграции предопределила его положительное завершение. При этом и горцы, и Российская империя сумели лучше понять друг друга и претерпели определенные изменения, учитывавшие особенности своего исторического партнера454.

После завершения Кавказской войны государственная власть преследовала несколько задач, внедряя российское гражданское управление в крае. Прежде всего, нужно было окончательно уничтожить очаг напряженности, стягивавший значительные военные и материальные ресурсы империи. Здесь необходимо было подготовить административную, судебную, производственную базу для извлечения максимальной прибыли из сырьевых и потребительских ресурсов этого неосвоенного региона. Втягивание Терской области во всероссийский сельскохозяйственный комплекс, производственно-промышленное сообщество, общий торговый рынок сулило России не только покрытие многомиллионных военных расходов, но и приобретение сверхприбыли. Налоговое обложение, дешевый рынок труда, установление беспрепятственных сообщений с Закавказьем Передней Азией – вот лишь некоторые из прогнозировавшихся источников доходов государственного казначейства. И действительно, в конце XIX века Дон и Северный Кавказ стали на первое место в России по производству технических культур: подсолнечных семян (около 90 %), турецкого табака (15 %), винограда (35 %). Но особенностью было то, что здесь производилось 75 % зерновых культур высокой ценности (сильной озимой и яровой пшеницы). Широко было развито животноводство и промысловое рыболовство. Промышленный комплекс являлся сырьевым по своим характеристикам. В дореволюционное время регион давал стране 75 % угля, 100 % серебра, 80 % свинца 20 % нефти455.

При создании многонационального государственного сообщества богатые силы, потенциал каждой национальности должны были быть использованы для блага целых регионов, для роста общегосударственного благосостояния, для развития всего человечества. Однако этого не произошло. Окраины Российской империи тщательно «оберегались» от всего, что напоминало бы о местном самоуправлении и вытекающем из него национальном самовыражении. Понятие «народное» управление не оправдывало своего смысла на Северном Кавказе в имперский период. Безусловно, необходимо было перестроить ближайшую к населению правительственную власть на новых началах. Почва для восприятия земских учреждений среди горцев Терской области уже давно была подготовлена не только всей их прошлой общественно-исторической жизнью, но также и практикою управления после присоединения их к России.

Возникла парадоксальная ситуация: горцы, совершившие своего рода демократическую революцию, введя институт общественного самоуправления, ограничивавшего власть князей и феодалов, после долгих лет борьбы лишились этих завоеваний. Для горцев это было не просто неравноправие – величайшая несправедливость и трагедия, негативно сказавшаяся на их национальном самосознании. Объективная неизбежность злоупотребления властью оборачивалась тем, что нередко горцы весь гнев из-за своего бесправного положения обрушивали не на прямых виновников, а на русских в целом в силу того, что они пользовались большей свободой в решении внутренних проблем. Такое административное неравенство имело результатом не только ущемление чувства национального достоинства, но и привело к формированию у одних – высокомерного отношения, у других – приниженного. Наслоение несправедливостей на фоне внедрения чуждых норм, регламентировавших каждый жизненный шаг горцев, означало для них постоянное насилие. Это был важный морально-психологический момент русско-чеченских отношений.

Своего рода асимметрия государственного устройства, выражавшаяся в особенностях управления национальными окраинами, в сочетании с эффективной инкорпорацией местных элит в общероссийскую, в течение долгого времени поддерживала целостность Российской многонациональной империи. Тенденции к унификации местного управления, ставшие преобладающими в пореформенной России, наряду с «национализацией» внутренней политики и сохранением чрезвычайного режима в отдельных регионах, усиливали опасные для империи центробежные устремления. Некоторые кавказские администраторы предлагали верховной власти планы по упрочнению государственного могущества на Кавказе без ущемления прав коренного населения, но они не получили необходимой поддержки. Проекты реформ, намеченных главноначальствующими, как то: упразднение военно-народного управления, переустройство сельского правления, не получили в Петербурге дальнейшего движения и под тем или иным предлогом возвращались обратно, зачастую в силу защиты государственного казначейства от излишних расходов, но в явный ущерб действительным потребностям коренных жителей Кавказа.