Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930–1940-е годы - Георгий Андреевский

Думаю, что морально-идеологическое состояние поэта, изображенное в этом стихотворении, было понятно и близко многим простым советским людям.

Они устали, замучились и ни о чем так не мечтали, как о долгом, беспробудном сне. Но идеологам само появление каких-то идейных групп показалось недопустимым. О каких там еще «напиться», «обмочиться» может идти речь, когда ВКП(б) призывает перед каждым праздником работников литературы, искусства, кинематографии создавать высокоидейные художественные произведения, достойные великого советского народа?!

Во ВГИКе, Всесоюзном институте кинематографии, дело зашло еще дальше. Там в конце 1943 года появился рукописный журнал под названием «ИЗМИЗМ». Непонятное название пугало еще больше воображение работников агитпропа ЦК ВКП(б). А был этот журнал, как выяснилось, «органом творчески мыслящих студентов первого курса режиссерского факультета», таких, как Юрий Ришар, Всеволод Кухта, Ада Епихова, Армида Перетнек. Разъясняя несведущим, что такое «измизм», они писали: «Те, кто художественно фотографируют жизнь как таковую, – РЕАЛИСТЫ, а те, кто определяют и показывают, ПОЧЕМУ она ТАКАЯ, что в ней мы НЕ ВИДИМ, какой она должна быть, – ИЗМИСТЫ».

Манифесты «измистов» напоминали манифесты футуристов и других ниспровергателей старых, застывших форм. Они, как гласили их тексты, писали «об измах и изме и традиционном идиотизме, о мыслящих интеллигентах и прочих субъектах. О прогрессивных экспериментах и тупоголовых элементах. О творческом гении и тупике в мышлении», а в январе 1944 года, обращаясь к читателям, советовали им: «… Читайте не только глазами, но еще и мозгами». Обрушивались на современность: «Современность форм и современность сюжета совершенно никуда не годятся. Мы приняли будничную ливрею века за одеяние муз и проводим дни в грязных улицах и гадких окраинах наших мерзостных городов, а между тем мы должны восседать на горе с Аполлоном». Хлобыстали себя по пухлым ланитам: «Без сомнения мы вырождаемся, мы продали свое первородство за чечевичную похлебку фактов. Все плохое искусство существует благодаря тому, что мы возвращаемся к жизни и к природе и возводим их в идеал… Жизнь берет свое и изгоняет искусство в пустыню».

Ниспровергать авторитеты и слушать громкую музыку – потребности молодости почти физические. Но в ЦК ВКП(б) их приняли всерьез и студентов исключили. А жаль. Когда я писал эту книгу, то попытался отыскать кого-нибудь из «измистов», но, увы, найти никого не смог. Единственное, что мне удалось, так это узнать судьбу Юрия Ришара. Он все-таки закончил институт. Несколько лет работал на телевидении, но потом поругался с начальством и был уволен. Много пил и в начале девяностых годов умер от «русской болезни». Фамилия Ришар, как выяснилось, совсем не свидетельствует о его французском происхождении. Ее вместе с магазином, купленным в Москве у иностранца, приобрели его предки.

Конечно, не у всех творческих работников и, в частности, выпускников ВГИКа судьба складывалась столь печально, как у Юрия Ришара. Материально, по крайней мере, некоторые из них жили совсем неплохо.

За киносценарий полнометражного фильма, например, можно было получить от 30 до 80 тысяч, а за съемку фильма кинорежиссеру полагалось от 20 до 75 тысяч рублей. Ежемесячно кинорежиссеры, даже если они и не снимали фильмы, получали зарплату. Зарплата наиболее выдающихся режиссеров составляла 4–5 тысяч, а невыдающихся – 2–3 тысячи. Актеры высшей категории в период съемки фильма получали три с половиной – 4 тысячи рублей в месяц. А вот низшая ставка актера третьей категории составляла всего тысячу рублей. Эта ставка уже приближалась к зарплате следователя прокуратуры.

Выступая на одном из совещаний работников кинематографистов, кинорежиссер Михаил Ромм, поставивший такие фильмы, как «Пышка», «Мечта», «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», сказал: «Денег я имел очень много, признаться, не знал счету им. Я получал авторские, которые позволяли совершенно не думать об экономических трудностях». Нам остается только порадоваться за Михаила Ильича.

Не все, конечно, имели такие гонорары. К тому же жизнь была дорогая, фильмов снималось мало, телевидения еще не было, или почти не было, и артистам приходилось искать любую возможность, чтобы подработать. Такую возможность давали концерты и прежде всего «левые», где гонорар устанавливался по договоренности, а не по ставке, которая была копеечной. Имена знаменитых артистов на афишах служили отличной приманкой для зрителей, а следовательно, для извлечения дохода. И все были довольны. Артисты – «наличными», зрители – знаменитостями, администраторы – сборами. Недовольным оставалось только государство: оно не получало налоги.

Известными организаторами «левых» концертов в послевоенные годы в Москве стали Михаил Шабатаевич Ашуров и Федор Николаевич Воронин, тот самый, о котором упоминалось в главе «Пивная эстрада» первой книги и который еще до войны за подобные дела схлопотал пять лет. Организованные ими гастроли и концерты проходили как в Москве, так и на периферии. В 1947–1948 годах они организовали несколько таких концертов в клубе Военно-воздушной академии имени Жуковского, а также возили по Житомиру, Бердичеву, Одессе, Кишиневу, Челябинску, Магнитогорску и другим городам страны диктора Юрия Левитана, киноартистов Алейникова, Дружникова, Крючкова, Ильинского, Сорокина, Васильеву, Шпигеля, Гедройц, Каминку, Самойлова, Аксенова, Лялю Черную (Надежду Сергеевну Хмелеву), Переверзева, Алисову и др. Артистам, правда, доставались крохи. Львиную долю выручки «организаторы» оставляли себе. Бывали случаи, когда они только объявляли о концерте и забирали выручку, после чего скрывались. Администрации же клубов приходилось возвращать зрителям деньги.

В конце концов Воронина и Ашурова арестовали и в октябре 1949 года дали каждому по пятнадцать лет лишения свободы с конфискацией имущества. Суд в приговоре не стал выводить сумму, недополученную государством в виде налога. На него слишком сильное впечатление произвели суммы сборов от организованных концертов. Зря Воронин и Ашуров били себя в грудь и клялись, что почти все деньги потратили на разъезды, гостиницы, питание артистов и пр. Не до этого тогда было суду. Государство вело решительную борьбу с жуликами и расхитителями социалистической собственности, и суды были завалены многотомными делами о хищениях, злоупотреблениях и растратах.

Решались в стране и другие важные вопросы.

Переход от революционной эпохи первых пятилеток к эпохе империи-победительницы потребовал создания нового гимна.

В новогоднюю ночь 1944 года новый гимн Советского Союза на слова Михалкова и Эль-Регистана прозвучал по радио. В нем были такие слова:

Мы армию нашу растили в сраженьях,Захватчиков подлых с дороги сметем!Мы в битвах решаем судьбу поколений,Мы к славе отчизну свою поведем!

Не случайно гимн появился в конце войны. Он стал песней победителей. Фразы, звучащие в будущем времени, говорили об уверенности в предстоящих победах, а словосочетание «Великая Русь» возвращало страну к ее корням, давало понять, что Россия не просто одна из шестнадцати союзных республик, что именно от нее, от Москвы, исходит власть, которая и наказывает, и защищает, которая может навязать соседям свою волю, гарантируя в то же время неприкосновенность своим братьям. Благодаря этой силе Литва и Белоруссия получили часть Польши, Украина – Западную Украину, Харьков, Крым, Азербайджан – Нагорный Карабах, Казахстан стал союзной республикой, а Карело-Финская ССР – Карельской АССР.

Советский поэт Степан Щипачев (помните его строки: «Любовью дорожить умейте, с годами дорожить вдвойне. Любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне») в конце 1945 года даже написал слова гимна РСФСР. Музыку сочинил Сергей Мацюшевич. На листочке с текстом поэт написал: «Посвящаю Иосифу Виссарионовичу Сталину». В гимне, естественно, упоминались имена великих вождей:

… В битвах, в труде ты (имеется в виду Россия) овеяна славой,Счастье народ наш свободный обрел,Ленин открыл тебе путь величавый,Сталин к победам всемирным привел.

Заканчивался гимн такими словами:

Славься, Россия – отчизна свободы!К новым победам пойдем мы впередВ братском единстве свободных народов.Славься, великий русский народ!

После этого по стране прокатилась целая волна гимнов.

Молдаване пели:

Вели нас в сражения Ленин и Сталин!И мы победили жестоких бояр……Славься, Молдавия наша советская!В дружной семье всех республик расти.

Туркмены пели:

К свободной, счастливой и радостной жизниШирокую Ленин дорогу нашел,И Сталин, наш вождь, сын великой отчизны,Народ от победы к победе повел.

Для тех, кто хочет знать, как это звучит по-туркменски, привожу перевод в русской транскрипции: