По своим следам (СИ) - "Ande"

— А ты то каков? А? Мочииить.

— Ну, ты пойми, как их мочить, если никакого реквизита?

— Реквизита?!

— Это азбука спецопераций, Олег. Трупам нужно сунуть в руки осьминога и маракасы. Чтоб запутать следствие.

Сидящий за рулем Валя хрюкнул. Но потом спросил:

— А если балалайку вместо маракас?

— Не, мгновенно вычислят.

— Ты, Пит, как хочешь, а все что твоей теще пообещал — исполнил. Сначала в морду. А потом у них суд. И хорошо если офицерской чести. А то могут и по уголовке пустить.

Я засмеялся. А че скрывать, теща так теща, мне нравится.

Подъехав к дому, я не стал сразу вылезать а рассказал, что история обрела законченность. Дом на Краснохолмской, что снесут в нулевые, — хозяйственная администрация ТПП. Евгений Питовранов редкий мудак. Видимо, претендует на управление активами, что контролировал Мединский. Бывший гэбэшник, обхезавшийся множество раз. Последний оглушительный провал — попытка под маркой Торгово-Промышленной Палаты организовать разведывательную сеть за рубежом. Почти мгновенно раскрытый на западе план. Привел к тому, что всех, кто приезжает из СССР, считают агентами ГБ, Сейчас он работает в ТПП типа свадебным генералом. И страшно мечтает сотворить что-нибудь эдакое. Но в связи с полной бездарностью, всюду проваливается. Как сейчас. Нам можно выдохнуть. Наличие записи, забери, кстати, Косичка, немедленно сворачивает его активность. Ибо он еще и ссыклив.

Карченков достал из бордачка флягу, отхлебнул и передал мне:

— Водка, хлебни, а то подмораживает. Но присматривать за тобой мы не перестанем. Пока полностью не убедимся.

— Если увидите слежку — дайте знать. Я начну контригру.

— Ой! И как это выглядит?

— Находишь сидящего на лавочке совершенно незнакомого мужчину. Подсаживаешься. Как бы незаметно подвигаешь по лавочке ему конверт. Говоришь: «Все должно выглядеть как несчастный случай». Уходишь. А?!

Бурцев, по моему, заплакал. Косичка закашлял, оросив лобовуху водкой. Я хлопнул обоих по плечу и пошел домой.

Дома я, как и планировал залез в душ. Выпил полтиник, только водки. И подумал, что ничего не кончилось. Никуда она не денется.

Глава 46

Серега, доктор Слава, и самолет с экипажем, вернулись спустя сутки после попытки моего похищения. Я провел эти сутки в сумерках сознания. То ли продуло, то ли перенервничал, то ли все сразу. Утром проснулся с соплями и горлом, позволяющим говорить только шепотом. В остальном чувствовал себя вполне сносно. Хотя, какая разница? Все равно поехал на работу.

Там то и настал настоящий ад. Народ, сообразив что я не умираю, а всего лишь тихо говорю, исполнился сочувствия. И сочувственно говорил гадости, наслаждаясь моей безответностью. Потому что стоило мне повысить голос, как раздавалось сиплое шипение, вместо гневных слов.

— Наконец то! Пит умирает! Радость то какая! — заблажил Лёня как только убедился в моем бессилии достойно ответить. — Наташ! Не знаешь, где найти руководство по расчленению трупов?

— Отстань, Лёня. У тебя дел что ли нет?

— Теперь есть. Буду искать руководство. Как помрет, разбросаем фрагменты по сторонам света. А потом еще и Толяна кончим. И все. Накроем Москву магической пентаграммой. Наташ! Не хочешь съесть печень Петрова? Хотя тебе не к чему. Я сам съем. Мое могущество станет запредельным! Кордебалет Большого! Ты не уйдешь от меня!

В общем, я свалил в наш с Серегой кабинет. Так то демократично сидел с персоналом. А теперь все. Но наслаждаться покоем и меланхолией получилось недолго. Пришел Адмирал и уселся за Серегин стол. Набил трубке и проронил:

— Ты же понимаешь.

А чего тут не понять? После наших эскапад в Красногорске парни организовали наблюдение за мной. Адмирал непосредственно на заводе. Хотел сказать, чтоб уже успокоился, потому что уже все. Потом подумал что вдвоем веселее. Тем более что снова пошли дела.

Со всем этим героизмом прошел незамеченным выкуп Борей нового опциона. И встал вопрос, кто будет работать? В первый раз бегали по городам и весям Толик и Леня. Не очень понятно как поступить с Камчаткой. Набрал Борю и сказал, чтоб приезжал. Будем думать. Ибо лучше всего весь объем сбросить в Петропавловск. Боря сразу обломал, что так просто не выйдет, но нужно изучить вопрос. Короче он приедет.

— Где этот Постников, бля? Пит, если свяжешься, скажи чтоб завязывал с отдыхом.

— Ты просто завидуешь, Боря. Давай ему отомстим? У меня есть возможность пригласить двух балерин из Большого. Полетели в Париж. И пусть они все сдохнут от зависти!

— Ты и вправду болеешь, Пит. Охота тебе время на херню тратить.

— А вот здесь мы с вами, Борис Андреевич, расходимся. Париж, а уж тем более балерины — это не херня. Это совсем не херня, Штольц.

— Пит, Ирка говорила, что у тебя бешеный роман с какой-то красавицей. Получил отлуп, и теперь мечтаешь забыться?

— А я вот эту Ирку уволю к едрени фени, чтоб не трепалась.

— Быстрее увольняй. Я её к себе заберу. Остальные у вас ничего не стоят.

— С наслаждением сообщаю тебе, Боря, что у тебя нет шансов. Впрочем, ни у кого нет шансов. Но у тебя — больше всех!

— Пошел ты в жопу, Пит. Буду на Болотную звонить, а потом перезвоню.

— Сам пошел в жопу. Меня, наверное, не будет. Звони домой. Я вроде как совсем до ручки дошел. Не слышишь, голос сел, не могу с тобой вдохновенно поругаться?

Пошел озадачивать Ухтомского.

Леонид, судя по всему, довел Наталью до белого каления. Когда я вошел, Гаврилова как раз сказала Лене:

— Ты пол-часа трещишь, только работать мешаешь. Скажи хоть что-нибудь умное!

— Крокодилы, Наташ, ходят лежа!

Наталья взяла в руки стакан и, кажется, начала прицеливаться.

Мое появление разрядило обстановку. Леня переключился на меня. Но я не стал с ним упражняться. А обрадовал его тем, что у нас объемы. Можешь немножко пострадать, что будешь делать все тоже самое, только без Толика. Да и приступай, такое тебе мое хозяйское распоряжение.

— Ты и вправду болеешь, Пит. Чего там приступать? Благодаря моим гениальным действиям, у нас есть, по сути, сбытовая сеть. Это не считая Петропавловска. Достаточно со всеми подписать допсоглашения и ждать денег. И, заметь, без всяких Зотовых. Все я, один. Непонятый. Осмеянный. Презираемый. Наташа! Ну что мне сделать, чтобы ты наконец меня оценила по достоинству?

— Наркоз — проворчала Гаврилова, снимая трубку зазвонившего телефона. — Андрюш. Тебя.

Михаил Исакович Лахман звонил мне в ипостаси председателя ЖСК.

— Андрей, ты совсем нас забыл!

— Ни в коем случае, Михаил Исакович! Но сами понимаете, работа, да и занемог тут, некстати.

— Сможешь подъехать ко мне на работу? Строители сдали наконец дом. Нужно подписать получение жилплощади, коммунальные заявления и еще документы. И про взносы не забудь.

— Конечно. Когда нужно?

— Я на месте до восьми. Скажешь на вахте, тебя проводят.

— Сегодня обязательно буду.

Но в Большой я попал только к вечеру. И если кто-то спросит, что я делал, я затруднюсь с ответом. Хотя был так занят, что если б Наташка не утащила обедать, то и не вспомнил бы.

Зато в Большом я сходил в буфет. И не простой, а для небожителей. Чисто из вредности. Съел раковый жульен, канапе с хамоном и дыней, мороженое ассорти. От коньяка отказался. Все обошлось в семьдесят копеек. Две копейки-чаевые.

Но сначала я зашел к Лахману. Есть в действиях стариков что то надежно — величественное. Папки с документами по ЖСК у него лежат отдельно. И они кожаные. На завязочках. Моя тоже. С качественно нарисованной этикеткой «Петров А.В.». Был усажен за стол. Получил ручку с золотым пером. Подписал. Выслушал разъяснения, указания, рекомендации. Выразил намерение поучаствовать в общественных работах на благоустройстве в Марте. Не покидало ощущение, что я нахожусь в старом английском клубе, где два сэра решают важные вопросы.

Мы почти закончили, как открылась дверь и вошли двое. И я их почти сразу узнал. Хотя чуть позже был представлен. Геннадий Эдуардович Бурбулис, депутат. И Александр Васильевич Коржаков — помощник Бориса Николаевича. Андрей Петров — достойный молодой человек, предприниматель. Обменялись уважительными рукопожатиями. И я подумал, а какого черта? И сказал: