Заклятые пирамиды - Антон Орлов

– Что такое Накопитель?

– Это страшное дело… – издалека начала Зинта, как будто оправдываясь перед иномирцем за свой мир. – Пойдем на кухню, я тоже выпью этой штуки.

Она не знала, как сама выглядит со стороны, но лицо Эдмара после ее рассказа вытянулось и побледнело, словно вся кровь разом отлила от слегка впалых щек.

– Как бы ни относился к тебе управитель таможни, он тебя не спасет, – заключила лекарка. – Для магов это источник силы, необходимая пища, без этого они не смогут колдовать, так что от Накопителя не откупишься. Я дам тебе каплю «жабьей слезы», на самый худой конец, это быстродействующий яд.

– Я знаю. Ты пока собирайся, а я пошел волосы красить.

– Может, тебя еще и постричь? Ежиком, чтобы совсем не узнали.

– Для того образа, в который я собираюсь перевоплотиться, понадобятся волосы подлиннее, – он нервно, но решительно усмехнулся. – Лучше убраться отсюда, когда совсем стемнеет, как раз времени хватит.

Из ванной доносился плеск воды, в дверную щель просачивался едкий запах разведенной краски, а Зинта, не находя себе места, бродила, как заведенная, по богато обставленной квартире с сурийскими коврами, резной мебелью красного дерева, плюшевыми креслами и фиалками на подоконниках. Прощалась с жильем, которое скоро перестанет быть ее домом. Ее отправят в тюрьму или сошлют куда-нибудь в глушь.

Яркий золотисто-янтарный свет, бьющий в западные окна, превратился в приглушенный коричневато-янтарный. Плеск в ванной стих, Эдмар ушел к себе в комнату. Зинта уселась, обхватив колени, на винно-красный с черными и рыжими узорами ковер и принялась размышлять: могут ли ее отправить на каторгу? И как лучше поступить: прийти с повинной или дожидаться, когда ее арестуют? Хотя тут и думать нечего – второй вариант, таким образом она выиграет еще немного времени для Эдмара.

Послышались шаги. Она вскинула голову – и поняла, что все сорвалось, никакого побега не будет, за ним уже явились, а она так и не успела отдать ему «жабью слезу»…

– Кто вы и как вы сюда вошли? – пружинисто выпрямившись, осведомилась лекарка нарочито строгим охрипшим голосом.

Может быть, удастся заговорить зубы незваным гостям, а Эдмар тем временем сумеет выбраться из дома…

– Судя по твоей реакции, маскарад удался на славу.

– Что?.. – Зинта оторопело уставилась на то, что стояло на пороге комнаты. – Это ты?.. Ох, Тавше, а я уж решила, что за тобой добрые маги кого-то прислали…

– Прекрасно. Значит, остальные тем более не узнают. Голос я тоже изменю, для этого есть специальное зелье – вычитал в одной старой книжке, сварил на пробу и ключевое заклинание оттуда же скопировал.

– Ты собираешься в таком виде выйти из дому? Ты спятил?

– Наоборот, я преисполнен здравого смысла, как никогда. Скажи, кого они, по-твоему, будут искать?

– Тебя.

– Меня – то есть кого?

Он говорил с такой интонацией, словно добивался от маленького ребенка ответа на вопрос, сколько будет один плюс один. Зинту это рассердило, и она молча скрестила руки на груди.

– Искать они будут некого Эдмара Граско, то есть юношу девятнадцати лет, темноволосого и стройного, с глазами переменчивого цвета и привлекательными чертами лица, – ничего от нее не дождавшись, продолжил Эдмар. – Значит, я должен походить на это описание как можно меньше.

– Самый умный, да? А как насчет запаха?

– Думаешь, они какую-нибудь тварь по следу пустят? Я сумею спутать след, на этот случай тоже есть чары.

– Я не об этом. Ты пахнешь как здоровый молодой парень, и если глаза видят одно, а нос чует другое, неглупый человек скорее поверит своему обонянию.

– Ты права. Подожди, есть одна мысль…

Он ушел. Зинта напряженно усмехнулась и покачала головой: истинный актер, надо же до такого додуматься!

– А теперь? – осведомился вернувшийся Эдмар.

– Теперь ты пахнешь так, как будто полчаса назад разгромил парфюмерную лавку.

– Уже лучше, правда?

– Правда. Скоро стемнеет.

– Вот именно, а ты до сих пор не переоделась. Собирайся.

– Куда? – растерялась Зинта.

– Ну, здрасьте – куда! Мы же с тобой вроде бы собрались податься в бега.

– Это ты подаешься в бега, а я остаюсь.

– Зинта, кто из нас после этого спятил? Ты у них жирный кусок из глотки вырвала – и думаешь, тебя пожалеют?

– Я служительница Тавше, ко мне, скорее всего, проявят снисхождение. Драгоценности, какие нашлись, я зашила в пояс, ты его лучше под низ надень. А если мы пойдем вместе, мы попадемся, ты ведь, если что, не сможешь прикрывать чарами сразу двоих.

– Еще как смогу. Я сильнее, чем ты думаешь. Они об этом не знают, а я мог бы быть первым учеником, но как чувствовал, что мне лучше не светиться.

– Возьми «жабью слезу». Это если другого выхода не останется…

– Взять-то возьму, но мы пойдем вместе. Зинта, ты мой единственный близкий человек в этом мире, и я не хочу тебя потерять. Или ты со мной – или извини, но я тебя убью. Ты ведь знаешь, как я теперь выгляжу. Есть магические способы очень быстро развязать человеку язык, поэтому еще раз извини, но оставить тебя здесь живую – это будет с моей стороны большая глупость. Надеюсь, ты и сама это понимаешь?

– Понимаю, – она сглотнула комок. – Мне лучше умереть, я давно уже не доброжительница, а зложительница. Я стала поедательницей шоколада, я не мешала тебе предаваться пороку, я пошла против добрых магов и закона…

– Зинта, ты и вправду зложительница, но не потому, что ела шоколад и тактично не вмешивалась в мою личную жизнь, а потому, что ты пренебрегаешь волей Тавше!

– Я пренебрегаю?.. – она растерянно вскинула голову, сморгнув выступившие слезы.

– Ты, ты, кто же еще. В других странах лекарей под дланью Тавше не так много, как в Молоне, и вообрази, сколько людей там мучается от болезней, а то и умирает, не получив необходимой помощи! Кто побогаче, приезжают сюда, но не у всех находятся на это средства. Возможно, это воля богини проявилась таким образом, что тебе теперь одна дорога – вместе со мной за границу. А ты отказываешься от того пути, на который зовет тебя долг лекарки под дланью Тавше, вместо этого ты предпочитаешь наслаждаться своими страданиями, как Улгер…

– Замолчи, – перебила Зинта, повысив голос. – Ты действительно думаешь, что такова воля Милосердной?

– Я в этом не сомневаюсь, так что собирайся поскорее.

Из дома они вышли, когда совсем стемнело, через черный ход, бесшумно притворив дверь. Прохладная весенняя ночь, белая луна на ущербе, в воздухе носятся проснувшиеся летучие мыши. Тускло светят желтые окна: уют, который остался позади.

Зинта шагала рядом с Эдмаром по пустынной булыжной улице, с увесистой котомкой за плечами, и ее одолевал страх – не столько перед тем, что их могут поймать, сколько перед кромешной неизвестностью.