Сладкий грех. Падение - Лина Мур

— Но надо показать билет при входе.

— Нас пропустят. Я договорился.

Хмурюсь, ничего не понимая. Но нас действительно пропускают в зал и закрывают двери за нами. Я забываю обо всём, когда вижу зал. Только на картинках я его видела и слышала рассказы других, как здесь здорово.

— То есть я могу сесть куда угодно? — Уточняю я.

— Да, Энрика.

— Круто, — радостно шепчу я.

Я бегу к первому ряду и плюхаюсь в мягкое сиденье. Но потом вскакиваю и несусь на второй ряд, но замираю. Нет, он мне не нравится. Пятый. Я бегу туда и ищу место. Тоже не то. Снова бегу вниз и понимаю, что будет сложно постоянно задирать голову. Наверх. Я перепрыгиваю через ступеньки и добираюсь до последнего ряда. Нет, здесь сиденья не откидываются. Спускаюсь на одну ступеньку и вот теперь идеально. Довольно располагаюсь в кресле, а Слэйн стоит внизу.

— Эй, ты не собираешься смотреть фильм? Я уже готова, — машу ему и показываю на сиденье рядом. Он поджимает губы, словно хочет улыбнуться, но не может и поднимается ко мне.

— Ты уверена? Просто здесь ещё несколько рядов и ты их не проверила, — он передаёт мне ведёрко с попкорном, а стакан ставит в пластиковый держатель.

— Нет, логически я подумала и выбрала это, раз никого больше не будет. Нас же не оштрафуют, правда?

— Нет, — Слэйн качает головой и снимает пальто. Он вешает его впереди, и я замечаю в его задних карманах джинсов кучу билетов. Хватаю несколько и шокировано смотрю на места в зале.

— Энрика…

— Ты что, купил все места? Ты… — я шокировано поднимаю на него взгляд. Он пожимает плечами и садится рядом.

— Может быть.

— Слэйн, ты с ума сошёл? А ну-ка, вставай, я посмотрю остальное. У тебя даже карманы выпирают, — я пытаюсь его поднять, но он ни в какую не поддаётся.

— Энрика, да, я купил все места в этом чёртовом зале. Я не хочу, чтобы кто-то ещё был здесь. Я хочу это время для нас. Вопросы есть? — Резко произносит он.

Я кусаю губу, чтобы не расхохотаться.

— Нет, но замечу, что ты ненормальный.

— Я говорил об этом.

— Удобно сидеть на билетах?

— Вполне.

— Ничего в задницу не впивается?

— В задницу нет, а вот в голову да. Твои укоризненные взгляды на меня, — он смотрит вперёд, якобы не замечая меня. Прыскаю от смеха.

— То есть я могу пересесть снова?

— Пожалуйста. Можешь бегать по залу весь сеанс, — Слэйн поворачивает ко мне голову, и я смеюсь.

— И я могу посидеть на каждом кресле?

— Тебе быстро надоест.

— Но вряд ли подвернётся ещё одна возможность узнать, где же самый лучший обзор.

— У меня.

— Хм, ты смотришь на меня, а не на экран, — смеюсь я.

— Именно так. Какая разница, где сидеть, Энрика? Я даже не знаю, что мы будем смотреть. Мне всё равно. Ты этого хочешь, значит, это у тебя будет.

— Это мультик «Человек паук». На билете прочитала.

— Плевать.

— И если никого не будет, то я могу обнять тебя, а ты меня?

— Именно. Ты уловила причину, почему я выкупил все места, Энрика.

— Господи, у нас личный кинотеатр, где можно целоваться, — шепчу я, оглядывая зал.

— Ты прямо сейчас хочешь целоваться смайликами, Энрика?

— Нет… я об обычном поцелуе. Я… всё, смотри мультик, — отворачиваюсь и мои уши краснеют от смущения. Чёрт, а это пикантно. Целоваться смайликами в кинотеатре, и нас никто не увидит.

Бросаю в рот попкорн, пока показывают рекламу. Господи, он такой вкусный. Он просто невероятно вкусный. Когда готовишь его дома, то вкус совсем другой. Смесь сгоревших зёрен и кучи маргарина. Но здесь идеально.

Я чувствую взгляд Слэйна и поворачиваю к нему голову. Он, не мигая, продолжает смотреть на меня. Я протягиваю ведёрко Слэйну, но он отказывается.

— Со мной что-то не так? Я испачкалась? — Интересуюсь я, двигая носом от щекотки в нём.

— Нет. У меня свой личный сеанс, — Слэйн кладёт ладонь на моё колено и немного сжимает его. Я накрываю его руку и наши пальцы переплетаются. Улыбаясь, поворачиваюсь к экрану.

На самом деле это очень сложно сконцентрироваться на том, что происходит в мультике, потому что Слэйн и, правда, смотрит только на меня. Это странно и мне немного некомфортно. К такому сложно привыкнуть. Но он смотрит и смотрит, сбивая меня с сюжета.

— Ну что? Ты отвлекаешь меня, — с укором бросаю на него взгляд и облизываю пальцы. Я съела уже весь попкорн, и сама теперь вздулась, как попкорн.

— Тебе не нравится, когда я смотрю на тебя, Энрика?

— Мне не нравится, что мои мысли не могут сконцентрироваться на смерти на экране. Должно быть сочувствие, а я думаю о том, что ты думаешь про меня, когда смотришь на меня, — пожимаю плечами и ставлю ведёрко на пол.

— Счастье, — говорит он. — Большое счастье видеть тебя живой. Я не могу перестать это делать, Энрика.

— Хм, если я буду мёртвой и тебе нужно будет посмотреть на меня, то даю своё согласие на то, чтобы ты меня забальзамировал, — усмехаюсь я.

— С этим не шутят.

— Почему? А что же нужно делать? Бояться смерти? Я столько раз хоронила своих любимых людей, что смерть стала для меня соперником. Я ненавижу её и презираю. И когда я умру, я надеру ей задницу при встрече. Поэтому я отношусь проще к смерти, чем другие. Смерть есть смерть. Вообще, людям наплевать на неё, они о ней не особо думают. Ведь сейчас кто-то умирает, а мы смотрим мультик. Смерть для нас становится страхом тогда, когда мы видим её, да и то рождается любопытство поглядеть, кого убили и узнать причины. Если это близкие люди, то появляется ненависть и злость на глупость этих людей. Я долго злилась на маму, она убила себя и моего брата, оставив меня с этим ублюдком наедине. Я злилась на папу, потому что он был слишком добр к людям и его убили. Да, смерть это злость и поэтому я её не боюсь. Я зла на неё, и только. Поэтому ничего плохого я не вижу в том, чтобы шутить над ней. Она ничтожна.

— Тебе нравится этот мультик? — Внезапно спрашивает Слэйн.

— Хм, на самом деле он какой-то скучный. Не люблю всю эту супергеройскую тему. Это фальшь. Обман людей, чтобы они выдумывали себе супергероев. А их не существует в реальности. Люди сами должны быть для себя супергероями. Так же, как и в книгах, в них всегда есть такой, как ты. Есть такая, как я. То есть кто-то сильный, красивый и богатый. И кто-то посредственный, бедный и тупой. В общем, девушек заставляют верить в то, что должен быть кто-то, кто их спасёт. Так вот, это всё дерьмо. Это зависимость. И я не хотела быть с тобой, потому что тогда стану похожей на этих всех тупых девиц. Но я стала такой и пока не жалею. Ну так что, мы уходим? — Улыбаюсь я, допивая свою содовую.

— Да. Уходим, — Слэйн сухо кивает мне и хватает своё пальто. Надо же поход в кино оказался провальной идеей. Тупость.

Я собираю мусор за собой и иду за Слэйном.

— Это потом уберут, — замечает он.

— Мне несложно. Я не сломаюсь. И я не свинья. Может быть, немного липкая, но не свинья. Меня всегда учили за собой прибирать. Папа говорил, что если я не буду этого делать, то не буду отличаться от животного в самой низшей пищевой цепочке и тогда меня сожрут. То есть я должна оставлять после себя ничего. Пустоту, словно меня и не было.

— Довольно необычное воспитание от отца, — хмурится Слэйн.

— Он был копом. Он знал, как прятать трупы, — смеюсь я.

— Он научил тебя этому?

— Нет, он даже никогда не говорил о работе, если в комнате была я. Он не позволял мне знать о том, как мир жесток, а вот мама рассказывала