Счастье - Ким Чжэгю

Дин Юсон и Гу Бонхи чистой сухой марлей прикрыли у больного открытую рану. Взоры всех присутствующих обратились к профессору.

— Как видите, налицо заражение костных тканей. Обстоятельство непредвиденное. Костный дефект и так большой, а если очистить пораженные части, он станет еще больше. А это означает, что пересадка костных тканей исключена, более того — всякое лечение будет бесполезно. По-видимому, остается единственный выход — ампутация. — Профессор изложил свое мнение, не выпуская из рук скальпеля.

— Что? — чуть ли не вскрикнул Дин Юсон.

— Значит, вы предлагаете ампутацию? — спросил Чо Гёнгу.

— Это мы как раз и должны решить.

Про себя профессор уже давно принял решение, но высказать его вслух пока не решался. На него и так в последнее время косо смотрят.

— Надо избрать более разумный выход в сложившейся ситуации, — твердо сказал Дин Юсон.

— Какой же? — Профессор обежал взглядом всех врачей и остановился на Дин Юсоне.

Когда скальпель профессора обнажил у оперируемого кость, Дин Юсон сразу понял, что кость поражена абсцессом, следовательно, трансплантация компактной костной ткани исключалась. А что предпринять? Он оказался не готовым к такому повороту событий и чувствовал угрызения совести — вот так ассистент, не учел возможность такого варианта! Отказ профессора от операции испугал Дин Юсона. Что же делать? Пересадку компактной костной ткани применять нельзя, значит, надо пересаживать губчатую кость. Иначе ампутация. И Дин Юсон смело заявил:

— Предлагаю оперировать Ли Сунпхара тем же способом, каким оперирована Сор Окчу. Мне кажется, это единственный выход из создавшегося положения. Кости соединить металлическим стержнем, все пространство вокруг выложить несколькими слоями губчатой кости, узкими и длинными пластинами. Отторгнуть необходимый материал от двух подвздошных костей.

— Вы уверены, что это даст положительный эффект?

— Да. Думаю, что даст.

— Но вы же знаете, что подвздошная кость сама по себе не велика? Откуда же вы возьмете столько материала?

— Безусловно это не просто, но я думаю, что найти можно.

— Сонсэнним, больной в критическом состоянии. По-моему, стоит принять предложение доктора Юсона. Сейчас все методы хороши, — сказал Чо Гёнгу.

— Нет, не все. Этот вариант причинит больному еще большие мучения. Хотя бы из сострадания этого не следует делать, — с угрюмым выражением лица упорствовал профессор.

— А что предлагаете вы? — Дин Юсон уже понял замысел профессора и ждал ответа.

— Я предлагаю удалить пораженный участок, прочистить рану и, укоротив кости, срастить их. Больной, естественно, останется инвалидом. Но это будет истинным проявлением сострадания.

— Что? Инвалидом?

Дин Юсон не исключал подобную возможность, но, услышав этот вариант из уст профессора, он вздрогнул и побледнел от негодования.

— Это невозможно. Мы не имеем права так посту пить. Я, как лечащий врач, против этого варианта. Из моего лексикона давно исчезло слово «инвалид». Когда я его слышу, меня бросает в дрожь.

Дин Юсон впервые за время знакомства с Хо Геримом так открыто восстал против него.

Вот как! Лицо профессора побагровело. Неожиданный удар ему нанес его ученик, всегда послушно следовавший за ним, всегда смиренно внимавший ему. Какая неблагодарность! Подумаешь, новое светило!

— Послушайте, Юсон, что дало вам право вести себя так нескромно? — Профессор с усилием сдерживал гнев.

— Сонсэнним, это не нескромность. До сегодняшнего дня я искренне уважал вас. Но это было слепое следование за вами. Я не разделяю сейчас вашу точку зрения. Она ошибочна. Я не могу допустить, чтобы человека превратили в калеку.

— Остановитесь! Вы ведете себя вызывающе!

Скальпель в руках профессора задрожал. Ущемленное самолюбие яростно восстало. Он впервые за последние сорок лет столкнулся с таким открытым неповиновением, по существу, своего подчиненного.

Профессор чувствовал, что за последнее время из-за конфликта между ним и Чо Гёнгу его научный авторитет сильно пошатнулся. А сегодня ему нанес удар и Дин Юсон. Выступление Дин Юсона он посчитал оскорбительным для себя, это было сознательным ущемлением его авторитета как ученого. Наконец, должен же он иметь чувство собственного достоинства, которым он так дорожил. Нет, этого терпеть нельзя!

— Я не могу разделять с вами ответственность за судьбу больного. Делайте что хотите. Я умываю руки. — Профессор положил на столик скальпель, еще раз сердитым взглядом посмотрел на Дин Юсона и стремительно вышел из операционной.

— Куда же вы, профессор? — Дин Юсон не ожидал такой реакции со стороны своего бывшего учителя.

— Сонсэнним! — Гу Бонхи, желая вернуть профессора, выбежала следом за ним из операционной.

Но профессор не отозвался. Громко хлопнула входная дверь. Будто подгоняемый этим звуком, направился к двери и Рё Инчже, но на полпути, видимо, передумал уходить и вернулся на прежнее место возле операционного стола.

Дин Юсон каким-то рассеянным взглядом смотрел на оставленный профессором скальпель. У него вдруг потемнело в глазах. Волей случая он принял на себя ответственность за судьбу человека, распростертого перед ним на операционном столе. Еще раз хлопнула входная дверь. Дин Юсон поднял голову в надежде увидеть про фессора, однако вместо него вошла расстроенная Гу Бонхи. Она бессильно опустилась на стул.

Все выжидающе смотрели на Дин Юсона.

Чо Гёнгу стоял у дверей со скрещенными на груди руками.

— Что ж, попробуем справиться своими силами, — прервал он молчание. — Операцию продолжите вы, Юсон, я буду вам ассистировать. — В голосе Чо Гёнгу явно слышалось осуждение поступка профессора.

Чо Гёнгу и Гу Бонхи отправились мыть руки.

Дин Юсон подошел к операционному столу, его лицо за эти несколько минут заметно осунулось.

— Что ж, начнем, — сказал он, когда Чо Гёнгу и Гу Бонхи вернулись в операционную.

— Юсон, поступайте так, как вы считаете нужным.

И смелее, — поддержал коллегу Чо Гёнгу.

Операция длилась долго, Дин Юсон очень устал, но, даже держа в руках скальпель, он не переставал думать о неблаговидном поступке профессора.

«Все же надо будет после операции зайти к нему», — подумал Дин Юсон, но прежнего уважения к учителю он уже не чувствовал.

7

Гу Бонхи не находила себе места. Когда профессор покинул операционную, она выбежала вслед за ним, звала его, но он не дал себе труда даже обернуться. Горькая обида наполнила сердце девушки.

После операции она еще долго сидела задумавшись в операционной. «Как теперь сложатся взаимоотношения между профессором и Дин Юсоном? Что будет с профессором?» Сейчас она уже сочувствовала профессору, который, видимо, тяжело переживает этот инцидент.

И тут она вспомнила, что завтра профессор выступает на совещании врачей, а халат у него требует стирки. Пожалуй, никто об этом и не вспомнит, ведь этот халат висит у него в кабинете. И она решила проявить внимание — забрать халат, вечером его выстирать, а утром повесить на место. Пусть хоть так она позаботится о профессоре — сейчас, когда он очень расстроен.

По дороге в профессорский кабинет она на минуту зашла в пятую палату навестить Сор Окчу.

— Ну как, подружка, себя чувствуешь? — Гу Бонхи взяла руку Сор Окчу в свою.

— Спасибо. Сейчас хорошо. Температура спала, аппетит появился. Даже немножко поела. — Сор Окчу улыбнулась. — А у вас ничего не случилось? Что-то ты какая-то расстроенная.

— Нет, Ничего, — Гу Бонхи сделала паузу. — Ну, я пойду, я ведь на минутку забежала, мне еще надо к Юсону, потом поговорим. Хорошо? Ты уж извини.

Сор Окчу с недоверием посмотрела на подругу, но больше ни о чем спрашивать не стала.

В кабинете профессора горел свет. Значит, он у себя, подумала Гу Бонхи. Вошла она не сразу — как-то вдруг оробела. Потом постучала. Никто не отозвался. Тогда она тихонько приоткрыла дверь. Вот так штука — в кабинете за столом, где профессор обычно принимал посетителей, сидел Дин Юсон, а профессор в неподвижной позе стоял у окна. Его покатая спина на фоне темного окна, казалось, сгорбилась еще больше. Оба молчали. Гу Бонхи вошла, профессор даже не обернулся. Девушка, прижав руку к груди, взглядом извинилась перед Дин Юсоном и на цыпочках подошла к вешалке, где всегда висел халат профессора. И тут Хо Герим резко обернулся. Увидев, что Гу Бонхи снимает его халат, он остановил ее жестом.

— Что вам надо? — спросил он, хотя прекрасно знал, зачем Гу Бонхи пришла. Ему было известно, что она тайком стирает его служебный халат.

— Я вспомнила, что завтра совещание, и хотела… — Гу Бонхи совершенно не знала, как себя в эту минуту вести.

— Оставьте халат и уходите, — сказал профессор ледяным тоном.