Мастер третьего ранга - Дмитрий Коробкин

Юра замер смотря в необычайно зеленые глаза. Перевел взгляд на золотящиеся в свете масляной лампы волосы. Сердце екнуло, когда он почувствовал запах меда и летних трав, что на расстоянии источала внимательно смотрящая на него девушка.

– Ну, долго вы там? – раздался грубый мужской голос из–за открытой двери.

– Так чего изволите? – мельком оглянувшись на голос, спросила она.

– Мяса, овощей, хлеба и вина на двоих, – ответил взявший себя в руки парень, поднялся и подошел к ней вплотную. – А еще женщину, – тихо, но горячо сказал он, проведя по ее руке с медным браслетиком.

– Женщину тоже на двоих? – так же тихо спросила она, скинув с себя руку подмастерья, задравшую рукав ее платья до плеча.

– Нет, – приблизившись к ее уху, ответил он и вдохнул такой знакомый запах. – Только для меня.

– Это будет… Будет два серебра, – вздрогнув буквально выдохнула она. – За обслуживание обсудим отдельно. После. – С придыханием ответила девушка и легонько отстранила Юру.

Получив заказ, она пулей вылетела на улицу. Дверь закрылась, и Юра проследил в окошко, как Аглая в ненавязчивом сопровождении плечистого парня удалялась в наступающие сумерки.

– А это что было? – ухмыльнулся Иван.

– Доставай зелье Ваня, – обреченно ответил Юра. – Готовимся!

Иван, кряхтя, приподнялся на локоть и непонимающе уставился на протеже.

– Она не человек. Она как Осинка: лесавка. На плече запирающее клеймо. Нас собираются скорей всего, либо одурманить, либо усыпить. На меня ее чары не подействуют, – сказал он, достав из–за ворота талисман Дедуха. – Теперь осталось узнать по своей ли она воле с этими бандитами, или кто они там, или нет?

– И что это нам даст? – хмуро спросил со стоном опустивший с кровати ноги Иван. – Ну–ка, специалист по лесавкам, излагай.

– Если она невольница, и захватили ее недавно. То она полна сил, и зла на поработителей. Тогда плюсик нам, – ответил парень.

– А если нет?

– Тогда этот плюсик, станет нам крестиком.

***

Покорно шагающую лесавку провели к главарю. Мужчина в маске все также восседал в своем кресле и оселком правил лезвие боевого ножа. Староста снова был рядом и с кислой физиономией смотрел на девушку.

– Ну? – обратился адепт к девушке, направив на нее лезвие клинка, словно примерялся, как поудобнее метнуть его ей в грудь.

– Я все сделала, – покорно отвечала она. – Все как вы приказали. Они поддались. Точно поддались.

– Слав, – перевел он взгляд на мужчину сопровождавшего лесавку.

– Повелись, как пить дать, – отвечал тот. – Молодой так вообще ее прямо там чуть не трахнул. Аж из кожи вон полез, как ее увидел.

– Славно–славно. Значит, не распознали. – Покачал главарь ножом. – Учти. Выдашь себя, или еще, какой фокус выкинешь, – зловещим тоном обратился он к испуганной девушке. – Я буду убивать твоих сестер прямо при тебе. Они будут умирать медленно и мучительно. А тебе я отрежу веки, чтобы не смогла закрыть глаз и видела, как они подыхают. А потом мои ребята пустят тебя по кругу, и не один раз. И так пока не сдохнешь. Ты хорошо меня поняла?

– Да господин, – быстро закивала она головой. – Я все сделаю. Все. Только не трогайте сестер, пожалуйста.

– Ступай. И смотри мне!

Девушку увели. Староста ушел следом. Мужчина в маске, покрутил нож в руке и метнул его в висящую на противоположной стене, оленью голову. Нож вошел в чучело рядом с несколькими такими же по самую рукоять.

– Иван–Иван. Как ты был дураком, так им и остался. Туда тебе и дорога, бездарь! – сказал он и стал затачивать оселком следующий нож.

***

На стол ставились тарелки, с ароматным мясом, хорошенько сдобренным пряными травами, миски с тушеными овощами, испускающими ароматный парок, от которого рот наполнялся слюной, и гулко урчало в утробе. Рядом лег мягкий на вид, пышный хлеб с зажаренной корочкой. К нему тут же пристроились две пыльные бутылки белого вина.

Иван с трудом присевший за стол, не смотря на боль, от этих божественных запахов почувствовал дикий голод. Он вдыхал эти ароматы, и матерился про себя грязными словами, от того, что, скорее всего, эта аппетитная еда отравлена.

Юра, не сводя сального взора с красивой девушки, с похабной улыбкой все потирал ладони. И когда расставлявшая еду на стол девушка придвинулась к нему, то эти самые ладони легли на ее ягодицы.

Она взвизгнула, и белоснежно улыбаясь, убрала его руки со своего мягкого места.

– Ну не сейчас же, – лукаво подмигнула Аглая и склонилась к его уху. – Покушай, сил наберись. – Обжигал ухо жаркий шепот. – На меня тебе их много понадобится. Ты не пожалеешь! – Легонько прикусила она его ухо.

Чуть не плачущий от внезапно разгулявшегося голода мастер, прикрыл глаза, подпер лицо рукой и сделал вид что дремлет. Лишь бы не видеть свежую горячую еду. Но запах, подлый, ароматный запах никуда не девался. И внутренности стало вязать узлом.

– Мужик, – обратился Юра к все это время стоящему у двери провожатому девушки. – А ты так и будешь там все время торчать? Может, мы стесняемся кушать, когда на нас смотрят? Или хотим уединения? – Призывно посмотрел он Аглае в зеленые глаза.

– Можешь идти Слав, – махнула девушка провожатому. – Я составлю компанию господам.

– А, ну так бы и сказали сразу, – хмыкнул он, и, убравшись, захлопнул за собою дверь.

– Задерни, пожалуйста, занавески на окошке, – с улыбкой попросил девушку Юра. – А то знаем мы этих подглядунов, – нарочито громко добавил он по направлению к двери.

Девушка прошла к окошкам и плотно задвинула занавески. На обратном пути к столу ее встретил подмастерье, отодвинувший предназначающийся для нее стул. Но когда она подошла к столу, то даже понять не успела, как оказалась припертой к стене, с зажатым ртом и ножом у живота.

– Не дергайся, – тихо предупредил Юра испуганно смотрящую, на него лесавку. – Нож заговоренный. Не смотри так, не трать силы. Я знаю, кто ты, и на нас твои чары не действуют. Ты лесавка. На плече у тебя запирающее клеймо, – Испуг в ее глазах сменился удивлением. – Ты с ними заодно? Только не лги, я почувствую. Солжешь, прирежу сразу же. Нам терять нечего. – Она покачала головой. Расслабилась, а на глаза накатили слезы. – Сейчас я открою тебе рот. Но предупреждаю: «помогите» договорить ты не успеешь. Поэтому тихо!

– Простите, – тихо сказала она, а по щекам побежали мокрые дорожки. – Меня заставили. Я пленница. У них мои сестры. Они их убьют. – всхлипнула лесавка.

– Садись за стол. Поговорим. Только тихо, – приказал подмастерье, и нож сменился