Право вето - Александр Мееров

Ваматр выпрямился, фиглярства как не бывало, и он отчеканил строго:

— На это мы не пойдем. По крайней мере пока. Что касается денег…

— А я знаю, как подойти к Хуку, чтобы он раскошелился. — Это прозвучало у Инсы задорно, немного хвастливо, совсем по-девчоночьи.

— Ты… знаешь?

— Пожалуй, да! — сказала Инса уже серьезно. — Вы представляете, что произойдет с фирмой «Хук и компания», если в ее руках окажется способ непосредственного синтеза органики?

— Инса, да ты молодчина! Правда, надо еще суметь заполучить этот способ у протоксенусов. Но если сумеем, то Хук… Пожалуй, Хук решится, пойдет на новые расходы.

— К делу, друзья! Крэл, мы слушаем вас. Расскажите всё, о чем вы мне говорили. Выкладывайте подробно, и мы вместе попытаемся наметить программу. А с ней, благословясь, к Хуку. Итак?

— Итак, я хочу напомнить о главном. Что характерно для протоксенусов, что с самого начала производило особенное впечатление? Их свойство создавать какое-то биополе. Вот и следует, вероятно, постараться использовать именно это свойство. Если протоксенусы и в самом деле коммутаторы Великой Связи Миров, то им, конечно, известна форма общения с любыми мыслящими существами Вселенной. Следовательно, нам остается только показать нашу подготовленность воспринять такой метод. Протоксенусы наверняка знают о пас больше, чем мы сами о себе. Поэтому теперь совершенно необходимо нам, людям, побольше узнать о них. Даже на предыдущей стадии развития протоксенусы всячески старились установить с нами контакт. Начали они давно. С попыток непосредственной передачи каких-то образов. Это, правда, привело к трагедии. Я имею в виду смерть Эльды Нолан и доктора Бичета… Затем протоксенусы пытались при помощи музыки, обладающей огромной силой эмоционального воздействия, заявить о своем желании вступить в общение с нами. Они прибегли и к более тонкому воздействию. Стали лечить людей. Случай со мной, заживление трофических язв, исцеление Кирба от туберкулеза, наконец, — Крэл обратился к Ваматру, — я имею в виду.

— Да, да, — подхватил Ваматр, — правильно. Опухоль у меня рассосалась!

— Для чего они делают это? — продолжал Крэл. — Может быть, убирая химические шлаки в организме человека, улучшая обмен, усиливая эмоции, хотели показать доброе расположение к нам, свою готовность к установлению хороших отношений?. Они подсказывали нам самые различные варианты, рассчитывая, что мы поймем их. И заметьте, во всех этих попытках протоксенусов было нечто общее. Во всех перечисленных мной случаях они влияли на расстоянии, то есть создавая какое-то биополе. На новой стадии развития протоксенусы излучают значительно мощнее. Давайте попытаемся регистрировать импульсы протоксенусов. давайте воспроизводить их на экранах наших осциллографов, и, я уверен, мы наконец поймем протоксенусов, узнаем, о чем они таи давно стремятся сообщить нам.

— Так, значит, вы считаете их разумными?

— Нет, не считаю. Думаю, протоксенусы, получив из Сферы Связи Миров программу, делают свой кусок работы, собирая информацию, пробуя контактироваться с нами. Они, пожалуй, могут только казаться разумными, но поведение их типично для… насекомых: выполнение своей задачи «от сих до сих». Передаточная станция, к которой чертовски хочется подключиться! Не так ли?

Подключение происходило мучительно. То, чего больше всего боялся Ваматр — выколачивание денег из Хука, — как раз удалось безболезненно. Инса была права. Интуиция крупного дельца подсказала Хуку, какой переворот может вызвать открытие прямого синтеза, и он, как говорится, открыл закрома. «Астрономическая обсерватория» расширялась. К уже существовавшим сборным домикам присоединилось еще пять, к лаборатории пристроили помещение для работ по синтезу. Стройка и монтаж велись непрерывно, порой по ночам при свете прожекторов. Из долины, где кончался участок приличной дороги, почти вся транспортировка осуществлялась вертолетами. Теперь к кратеру, как некогда к башне в Холле, всё время подлетали стрекозы. На этот раз металлические, и несли они не информацию и пищу протоксенусам, а ящики с оборудованием и приборами, стройматериалы, целые панели здании.

Однако оживление, общее приподнятое настроение, возникшее на новом этапе работы, длилось не так уж долго. Прошел месяц, второй, кончался третий, а на огромных экранах, установленных в главной пультовой, не появлялось ничего такого, что можно было счесть за вразумительный знак, что подкрепило бы надежду исследователей, стремившихся подключиться к потоку Информации. Главное, правда, было уже достигнуто. В результате совместных усилий физиков и кибернетиков удавалось улавливать и фиксировать импульсы-сигналы, излучаемые протоксенусами. Как только в долине закончили монтаж электронно-вычислительного центра, показания приборов-датчиков, установленных в кратере, стали поступать на обработку в счетно-решающие устройства. Но и они не в состоянии были разобраться во всё растущем потоке сигналов. Пришлось удвоить, а затем и утроить емкость ячеек памяти, но и этого оказалось недостаточно. Тогда заговорили скептики. Считая, что несколько клеток в организме какого-нибудь жука, не говоря уже о протоксенусах, намного сложней, чем вся система вычислительного центра, они утверждали:

— Пожалуй, электронные мозги всей планеты не в состоянии попять протоксенусов. Они просто глупее их.

Может показаться странным, но именно Хук первым давал отповедь маловерам:

— Однако и дурак кое-что поймет, если умный будет говорить с ним, скажем, о погоде.

Вообще в этот период Хук радовал Крэла и Ваматра, освободив их от необходимости постоянно выпрашивать средства на проведение изысканий. Хук не отказывал ни в чем, делал срочные, дорогостоящие заказы в различных странах мира, выписывал самую совершенную, наиболее современную аппаратуру и приборы, нанимал лучших специалистов. Впрочем, секрет его энтузиазма был прост: протоксенусы способствовали проведению органического синтеза из элементов. Ни один процесс, происходящий в биосфере Земли, не мог соперничать по скорости с тем. что происходило в лаборатории, прилепившейся к кратеру. Элементы неживой природы — азот, кислород, углекислота воздуха под действием солнечной радиации превращались в органическую массу. Процесс не новый, миллиарды лет назад начатый на Земле растениями, но земные растения, месяцами накапливающие сахаристые вещества и крахмал, не могли состязаться с установками, находившимися под влиянием протоксенусов. Производительность опытного участка площадью в несколько квадратных метров равнялась производительности нескольких акров полей, но… но протоксенусы «разрешали» людям вести процесс только в течение сорока минут в сутки. Никакие ухищрения экспериментаторов не позволили увеличить этот срок. Протоксенусы, словно демонстрируя свои необычайные возможности, вернее, знания, почерпнутые ими из Вселенской Сферы Информации, показывали, на что они способны, что в состоянии дать людям, однако выдавали только крохи.