Поколение NET - Виктория MORANA

Действия ОМОНа по разгону участников митинга были признаны излишне жесткими, в

том числе и потому, что полиция не следовала нормам закона, применяя силу не только

против граждан, но и людей со специальными полномочиями – журналистов и

депутатов.

192

192

Через несколько дней после окончания бойни, участники митинга говорили о ней, как о

неожиданном, но очень показательном событии. «Считается, что закон тебя

защищает», комментировал человек, пожелавший остаться неизвестным, «а получилось, что им было все равно, кого бить, лишь бы разогнать толпу. Мы просто стояли, в

общем-то, никуда идти не собирались, а полиция, видимо, была уверена, что сейчас

двинем на Кремль, не меньше. Из-за их паранойи случилось линчевание беззащитных

людей».

Средства массовой информации признали, что подобный разгон митинга 5-го марта

стал не лучшим началом работы Владимира Путина на посту президента Российской

Федерации. Жесткие действия ОМОНа так и не были публично осуждены

представителями действующей власти.

Сегодняшние события на Пушкинской прервали традицию мирных оппозиционных

митингов, проводимых в стране в последнее время. Власть отвечает за безопасность

граждан и бесконфликтное разрешение подобных ситуаций. (с) бизнесмен и политик

Михаил Прохоров

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,

когда политика – это мы

Товарищи, вступайте в наши ряды

Деконструкторов Делеза и Дерриды,

Гламур пал, теперь наш дискурс рулит,

Ничего не бойтесь, хулы не будет!

Телевидение лишь симулякр наследия,

Смерть это Пасха, а не трагедия,

Тебя быстро вычислят, а ты не спи,

Меняйте пароли, явки, айпи.

(с) КАЧ, песня «Лиза Овчинникова»

Москва. Еще достаточно далеко до Дня Й

#мск

193

193

Леся не до конца понимала, где находится, после ночи в поезде тело выказывало свой

протест против любых дополнительных поездок. Покрутив болящей шеей, она, наконец,

смогла оглядеться.

Последние дни выдались у нее тяжелыми. После потери коренного зуба на выборах, Леся

стала практически звездой, этаким слоном, которого водили по всем городам и деревням в

доказательство реальности жертв активно проведенных фальсификаций. Вокруг нее сразу

же появилось очень много людей, норовивших втянуть ее в ту или иную организацию.

Леся не успевала даже оценить их предложения, ни то, что ответить на них, а активисты

уже принимали ее молчание за согласие.

В результате, молодую женщину почти месяц таскали по разным мероприятиям, где она в

красках, раз за разом, описывала свою историю. Слава о Лесе быстро разнеслась, обросла

невероятными подробностями, и за развитием дела, начатого на основании ее жалобы в

милицию, начала следить уже добрая половина всех российских оппозиционеров.

В этот раз Лесю уговорили приехать в Москву, чтобы пообщаться с местными активными

слоями населения, вызвав в них ужас и переживания за всех пострадавших в Петербурге.

Леся сомневалась, что оппозиционеры Питера пострадали многим больше, чем жители

столицы, у которых на выборах тоже случилось много неприятного, но отказаться от

поездки не смогла.

-Я так понимаю, что 4-го марта все здесь присутствующие пожертвовали временем в кругу

семьи и пришли на выборы, в том числе наблюдателями, как и я, - поднявшись на

небольшую трибуну, Леся обратилась к присутствующим. Толпа в небольшом офисном

помещении, которые активисты на свои деньги снимали для встреч и «летучек»,

подобралась разношерстная: от молодых девочек с блокнотами до взрослых мужчин,

обвешанных телефонами и строчащих сообщения с серьезными лицами. – Мы пошли,

чтобы отстоять закон, чтобы все было исключительно законно, и не защищая интересы

того или иного кандидата, - данное заявление у слушателей было встречено тихим гулом

согласия, ведь все они придерживались разных политических взглядов. – Нас выгоняли, нас удаляли. Нам ломали руки и отвозили в СИЗО. Нам даже зубы выбивали! – Леся, уже

способная воспоминать свою травму с некоторой долей иронии, слегка поклонилась. – На

наших глазах открыто нарушались все мыслимые и немыслимые законы, какие только есть

в России, причем не только выборные…

Она замолчала и вопросительно посмотрела на организаторов встречи активистов,

которые затащили ее сюда. Пламенную речь Леся не готовила, на ее взгляд, все и так было

с выборами и политической ситуацией в стране предельно ясно, но люди все равно ждали

какой-то спич.

-Уф… по многочисленным просьбам, я снова расскажу, как мне выбили на выборах зуб, -

развела она руками перед толпой. – Это сделал сотрудник полиции, в тот момент, когда

помогал председателю избирательной комиссии совершить преступление, а именно,

похитить избирательные бюллетени до окончания процесса подсчета голосов. Против

крепких и здоровых мужиков стояли пожилые и молодые, худенькие, маленькие девочки…

Конечно, мы такого не ожидали, мы не думали, что нас будут бить, что нам будут

194

194

выворачивать руки. -- Леся передернулась. – Сейчас мы завязаны в бесконечных судах и

вечной перепиской с прокуратурой и следственным комитетом. По моим жалобам, по сих

пор не приобщена, почему-то, к материалам дела видеозапись с веб-камеры на участке. –

по залу разнесся вздох понимания, очевидно, бесполезность видеозаписей в качестве

доказательств успели прочувствовать на себе многие из слушателей. – Сейчас эти люди, которые фальсифицировали выборы, спокойно живут себе дальше. Они получили

тысячные премии от своего кандидата, которого они незаконным путем продвинули в

российское… да, на российский трон, можно сказать! Я не считаю эту власть легитимной.

Я не считаю этого президента легитимным. Более того, я совсем не знаю, как жить в

стране, где власть захвачена и узурпирована группой людей. Я думаю, что единственный

способ – это выходить на улицы и делать что-то самим. Мы должны заставить эту власть

работать. Если мы не можем ее сместить, то мы должны заставить ее работать, как

следует!69 А что еще сказать, я понятия не имею, извините… - с этими словами, сопровождаемая аплодисментами, Леся попыталась удалиться с трибуны.

-Ну, а почему тогда люди ничего не делают?? – раздался вопрос из центра аудитории. Леся

пришлось остановиться, все слушатели обернулись к сидящему с прямой спиной на стуле

молодому мальчику лет 19-ти на вид. Он ерзал на сиденье, нервно теребя крохотный

нательный крестик, который паренек поспешил убрать, когда внимание переключилось на

него.

-Молодой человек, вас как зовут? – спросил один из организаторов встречи активистов.

-Еремей, - стушевался тот. – Я на митинге 4-го февраля был. А потом ходил голосовать. Не

за Путина! – поспешно добавил он, будто кто-то хотел обвинить его в обратном. – Вы

69

- записано с реальной речи из выступления активистки протестного движения

195

195

просто так хорошо сказали, но, вот, допустим, акция 10-го марта70 была… Я туда пришел с

друзьями, а там так мало людей…

-А мы не считаем, что 30 000 человек – это мало! – разнеслось над залом. – Мы боремся!

-Да мало это, друзья мои, мало, - отмахнулась Леся, которой захотелось ответить Еремею

на его вопрос. – Понимаешь, мне кажется, что люди задолбались немного… - она решила, что стесняться в выражениях после того, как и каким тоном она неделями общалась с

полицией и следователями, уже бесполезно. – Устали от всего этого дерьма. Ты приходишь

к участковому за помощью, а он разводит руками, говорит, что ты сам виноват, а за спиной

смеется над тобой, над твоей слабостью, потому что уважает только таких, как районные

депутаты, которые ему премии выписывают! – Леся не могла скрыть злость. – И так

всегда, если ты выходишь один. Поодиночке мы ничего не сможем, когда против нас

система из жуликов и воров, где рука руку моет. Зато, выступая единым фронтом, можно

показать властям, что с мнением народа они обязаны считаться.

-Вы говорите, как Сергей Удальцов, - прокомментировала девушка из зала.

-Ну, да, он ничего такой мужчина… - застеснялась Леся. – Но дело не в этом, просто люди, которые в мороз до последнего стоят на площадях, вызывают у меня уважение,

понимаете? Мы должны быть рядом с ними, мы должны не только кричать, что какой-то

мужик – вор, а еще и делать что-то, чтобы противостоять его воровской власти.

-А вы что делаете после выборов? – спросил Еремей, про которого на некоторое время все