Повседневная жизнь российского рок-музыканта - Владимир Марочкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Башлачев обламывался, девчонка ныла: не надо писать. И я снова стал давить, потому что чувствовал: нельзя отпускать, если не запишем сегодня, то никогда уже не запишем. Девчонка ушла. Он хотел уйти с ней, но я его удержал.
Шел уже шестой час. В квартире никого. Башлачев попросил занавесить все окна. Полная темнота. Только огарок свечи, который давал небольшой круг света. Я сел как можно дальше и даже отгородился крышкой пульта. Башлачев должен был командовать: «Поехали!» — запись же я обрывал сам. Дубли он требовал стирать: «Нерожденное дитя!»
Записали несколько песен, и вдруг он говорит: «Ничего не получается…» — и просит разрешения позвонить в Новосибирск, где в больнице лежит его жена с больным ребенком.
«Конечно, можно, — ответил я. — Только вряд ли позовут ее к телефону». Но ее позвали, предупредив Башлачева, что ребенок умирает. Он, как мог, успокаивал ее, говорил, что находится сейчас в Москве, рассказал, чем занимается.
«Хорошо, что мне дали поговорить, это мне поможет…»
И он стал петь. Двадцать четыре песни. Без перерыва. Восемь вещей с двумя-тремя дублями. Он командовал, потом сидел с минуту молча, собирался. И пел. «Ванюшу» записали с первого раза. «Лучше я не смогу». Он минут десять ходил по комнате, прежде чем начал петь. То же — «Егор Ермолаевич». Ошибся — очень жалко — в песне «Верка, Надька, Любка», но не захотел ее переписывать.
Мы закончили в одиннадцать вечера. «Я больше не могу», — сказал Башлачев. Мы не записали «Вахтера» и еще шуточные песни, потому что было не то настроение. Я включил свет и увидел, что все его пальцы на правой руке стерты в кровь и вся гитара в крови «Слишком много играл в последнее время», — ответил Башлачев.
Все эти песни были написаны с 1984 по 1986 год. Башлачев объяснял, что каждому человеку отпущена определенная доля творчества, которую он получает в течение всей жизни по чуть-чуть. Но если человек захочет и очень попросит, то ему это будет выдано сразу. «Я попросил», — говорил он, не указывая, однако, у кого и как. Но в последующие годы он написал, может быть, песни три, а вернее, какие-то обрывки и наброски, которые жена смогла найти. И он их никогда не исполнял.
На этой записи много брака: завывания, стучит микрофон, звенят колокольчики, висевшие у него на груди. Башлачев требовал, чтобы, все было, как на концерте».
Предчувствия Агеева, к сожалению, подтвердились: два года спустя, в феврале 1988-го, Башлачев погиб. «Я чувствовал, что делаю правильно, давя на него, чувствовал, что если перенесем запись, то этого уже не будет никогда…»
Запись, сделанная Александром Агеевым, послужила основой для первой и в то же время посмертной пластинки Башлачева, вышедшей на фирме «Мелодия» в 1989 году.
Глава 20
Рок и женщины
Рок без женщин невозможен. Тем не менее о любви в рок-песнях почему-то почти не поется, здесь женщина предстает скорее товарищем по несчастью, «безобразной Эльзой», нежели женщиной, в которую можно влюбиться и которой можно посвятить жизнь. Градский вообще сказал, что женщины ему в жизни только мешали…
Борис Гребенщиков развивает ту же мысль: «Было время, когда женщины занимали в моей жизни самое главное место, так как мне было трудно сконцентрироваться на чем-то ином, когда такой соблазн перед глазами. Сейчас это растворилось во всем остальном, то есть налицо процесс перехода. И женщины занимают сейчас гораздо меньшее место, потому что моя собственная Вселенная расширилась… Когда я произношу слова, то очень хорошо чувствую, как из меня вытекает энергия. То же самое происходит, когда общаешься с женщиной — энергия из тебя вытекает. Какая энергия? Достаточно ценная! И поэтому то беспорядочное общение с девушками, которое давно принято у нас в системе, очень пагубно для человека. И для мужчин, и для женщин. Поэтому моя коммуникабельность строго ограничена необходимостью общения с теми людьми, с которыми я могу сделать что-то полезное».
В чем здесь дело? Может быть, это объяснит «арийский» лидер Владимир Холстинин? Он рассказывал, как, собрав в институте рок-группу, похвастался этим перед своей девушкой. К его удивлению, реакция подруги оказалась неадекватной, она принялась убеждать Холстинина, что институт — это новый этап в жизни, что пора становиться взрослым, а не играть на гитаре, а закончила она свой монолог весьма опрометчивым заявлением: «Либо я, либо гитара!» Больше Холстинин с ней не встречался. Тем более что по прошествии многих лет выяснилось, что та девушка оказалась не права. Где-то она сейчас? Любит ли она «металл»? Слушает ли «Арию»?
И все же рок без женщин невозможен. Какой же это рок без них? Легенда рассказывает, что барабанщику джазового биг-бенда Московского авиационного института Андрею Горину однажды после визита к любимой женщине пришлось прыгать с четвертого этажа. В результате у него случился тяжелый перелом ноги и Андрей не мог больше стучать за ударной установкой. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: истинный талант Андрея Горина как певца, поэта и аранжировщика раскрылся в группе «Оловянные Солдатики», к которой он присоединился в 1968 году. Многие песни этой группы, которые появились на свет благодаря приходу Горина, например «Баллада о водосточной трубе», вошли в золотой фонд отечественного рока. Разве это не рок?! И конечно, тут замешана женщина…
В том, что Юрий Шевчук оказался в свое время в Питере, тоже повинна любовь! Он ведь сначала собирался переезжать в Москву, в столицу: тут и друзья, и надежные продюсеры, которые уже помогли ему записать первые альбомы «ДДТ», а кроме того, уже набраны хорошие профессионалы-музыканты для московского состава группы. Но Шевчук влюбился и вместо Москвы уехал в Питер. Но если в столице звездный путь ему был бы обеспечен сразу и бесповоротно, то на берегах Невы Юре еще пришлось доказывать, что он тоже имеет право быть рядом с богами рок-сцены, и, прежде чем он взобрался на питерский олимп, пришлось ему и кочегаром поработать, и посудомойщиком в каком-то кафе, то есть пройти обычный для этого города путь от дворника или сторожа до рок-звезды. Однако любовь…
В то же самое время, когда Шевчук перебирался из Уфы в Питер, в Первопрестольную направил свои стопы клавишник и аранжировщик «ДДТ» Владимир Сигачев. Здесь он собрал группу «Небо и Земля», вступил в Московскую рок-лабораторию, много гастролировал, объехал с концертами, наверное, всю страну. Казалось бы, обычный путь для музыканта, но!.. Мало кто знает, что если Шевчук собирался первоначально в Москву, то Сигачев мечтал уехать из Уфы в Ленинград. И уже начал вещи паковать, да влюбился в москвичку, женился и, разумеется, перевел стрелки своего пути в столицу. Обе эти истории, конечно, заслуживают не маленького абзаца, а настоящего романа. К сожалению, обе они закончились трагически…
Еще одна «роковая» история любви связана с группой «Ва-банкъ». Дело в том, что у всех музыкантов этого ансамбля жен звали Ленами, и только у директора группы «Дяди Вовы» Родзянко жену звали иначе. Над ним все подтрунивали: «Ох, Володька! Надо тебе искать другую жену!» Шутки — шутками, но ведь так и случилось: расстались они, и нашел себя Дядя Вова жену, которую звали… Лена. Страшное дело рок-н-ролл!
В то же время вопреки устоявшемуся мнению многие наши рок-музыканты — хорошие семьянины.
Долго и счастливо живут в браке Константин и Марина Никольские, а их дочка Юлия уже выходит с папой на сцену, подыгрывая ему на клавишах.
Счастливы в браке Алексей Романов и его жена Лариса, в прошлом — танцовщица, а ныне — балетмейстер ансамбля «Тодес».
В год, открывший XXI век, исполнилось двадцать пять лет, как прожили вместе Галина и Григорий Безуглые. «Моя жена тоже играла на гитаре и пела в разных ансамблях, — говорит гитарист группы «Круиз», — так что семья у нас музыкальная».
В том же году исполнилось десять лет со дня свадьбы Елены и Сергея Мавриных. Они познакомились после концерта группы «Napalm Death» во Дворце спорта «Крылья Советов».
Александр Лаэртский: «Что можно сказать о моей личной жизни? С 1993 года я женат. Мы с женой живем в однокомнатной квартире, тут же еще и студия. Как она терпит домашнюю студию, я не могу понять! Да еще мой тяжелый характер! Нет, определенно мне везет на хороших людей!»
Уже много лет опорой и надёжей Петра Мамонова является его жена Ольга. Скромная худенькая женщина как-то на кухне за чашкой кофе рассказывала, что ей кажется, будто она знакома с Петром Николаевичем всю жизнь. «Я не успеваю замечать с ним время — постоянно ощущение какого-то полета. Познакомились мы… Познакомиться-то можно, главное, чтобы люди задержались друг возле друга. Так вот нас, как ни странно, задержало желание тихой семейной жизни, нам обоим хотелось иметь дом, и мы его создали… Очень давно, когда рок еще был под запретом, меня все время заносило на какие-то стремные тусовки. Я не была восторженной девочкой и, слушая «Машину Времени», Гребенщикова, удивлялась: всех восхищает, а меня — нет, не трогает, не волнует! Однажды была в компании и увидела, как на чужой кухне совершенно один сидит и поет полупьяный Мамонов. И такая боль пронзила! Опять непонятый! Опять за стопкой! А ведь песни великолепные — мощь в них какая!
