Кремль 2222. Запад - Владислав Выставной

Гигантская туша робота двигалась в метре от стены крепости вестов — ничтожное расстояние для такой махины. Раздутый корпус задел торчащую из бетона ржавую балку, походя согнул ее, вырвал из стены, протащив за собой, оставляя в стене уродливую борозду, — и жуткий скрежет разнесся по всему Бункеру. Едва «Титан» занял нужную позицию, Книжник отдал последнюю команду «Раптору», приближение которого отслеживал на радаре:

— Лого! Следуй за транспортом! Прикрывай по мере необходимости!

После чего решительно поднялся с кресла, с которым за последние сутки успел буквально срастись. Оглядел этот удивительный зал, словно прощаясь с чудом, сказал Хельге:

— Надо что-то сделать с Пультом. Не хотелось бы, чтобы он попал не в те руки…

Пожалуй, он имел в виду кио — тех, что стремились к этой сокровенной тайне Бункера. Конечно, тут совпало множество факторов, в том числе — наведенное врагами-шамами Поле Смерти. Впрочем, именно Поле заставило кио в конце концов отступить. А утерянный и оказавшийся в руках шамов кодовый блокнот лишил всю эту чудовищную авантюру малейшего смысла.

Теперь он был уверен именно в такой последовательности событий. И вряд ли кто из противоборствующих сторон этого конфликта мог представить себе, что до заветного Универсального Пульта доберется совсем неожиданная сторона — какой-то хилый кремлевский бродяга.

— Давай сделаем как было, — предложила Хельга. — Заложим дыру кирпичами, и пусть Стражи так же охраняют вход.

— Хорошо, — не стал спорить Книжник. — Но этого мало. Поддержка!

— Поддержка в ожидании, — немедленно отозвался механический голос.

— Что является основой Пульта? — четко спросил Книжник. — Без чего он не станет работать?

— Основой системы являются центральный и дублирующий процессоры, — мгновенно проинформировал голос. После короткой паузы добавил: — Так же работа системы невозможна без электронного ключа.

— Где он? — быстро спросил Книжник.

— В настоящий момент вставлен в соответствующее гнездо на главной панели. Поддержка настоятельно не рекомендует извлекать ключ до полного отключения систе…

Книжник замер над Пультом с толстым металлическим кольцом на указательном пальце, под которым покачивался тяжелый металлический цилиндр: эту штуковину он только что выдернул из «соответствующего гнезда». Пульт мигнул всеми имевшимися огоньками — и погас. Стих тонкий электронный гул, наступила непривычная уже, ватная тишина подземелья.

— Ой… — виновато пробормотал Книжник. — Надеюсь, я не убил его окончательно.

Наверное, Зигфрид зря беспокоился по поводу возможной паники среди населения Бункера: переход на борт «Титана» произошел удивительно быстро и гладко. Наверное, потому, что через тот самый зазор между роботом и стеной Бункера догадались протянуть наспех сделанный брезентовый рукав. А как в остальном Зигфрид запудрил людям мозги — осталось загадкой. Наверно, убедил их, что это — какой-нибудь пассажирский или десантный робот.

Внутри грузового отсека гигантского транспортного робота было просторно, чисто (надо полагать — стараниями сервов) и довольно светло: здесь все еще функционировали светодиодные светильники. Поэтому были прекрасно видны замершие под потолком многочисленные краны-манипуляторы, некогда шустро передвигавшие грузы внутри этого ангара. Пространства было не меньше, чем в приличном концертном зале, учитывая откидывающиеся от стен огромные решетчатые перекрытия. Главной, и особенно обнадеживающей новостью было то, что бронированные стенки неплохо экранировали излучение Поля. Во всяком случае, срез березового «дозиметра» лишь слегка розовел, что, впрочем, тоже не шло на пользу — тем более детям.

И особым сюрпризом оказался большой экран, прикрепленный под потолком на механической штанге. Несложной командой удалось активировать трансляцию. Теперь, с довольно странного ракурса, с некоторым искажением стал виден Бункер, Люди молча смотрели на родные стены, которые покидали, наверное, навсегда.

Так что Книжник с Зигфридом прощались в полнейшей тишине.

— Ну что же, — сказал Зигфрид, пристально глядя на друга — теперь он действительно был ему другом, — я убедился: ты не зря отправился со мной. Ты сделал больше, чем вест может сделать для своего народа. И потому я ухожу спокойно…

— Но погоди… — пробормотал Книжник. — Зачем тебе уходить? Полпути пройдено — идем уже вместе до конца! А у нас в Кремле медики есть — вдруг они смогут тебе помочь?!

Он говорил — и не верил сам себе. Никакие медики не могут помочь тому, кто уже считает себя мертвым.

Зигфрид молча указал на экран. Там, пока еще в отдалении, маячили неприятно знакомые фигуры. Чертовы мороки! Они не отстанут, и уж точно — не упустят такой богатой добычи — для удовлетворения собственной жажды убийства и для кормления Поля Смерти психоэнергией погибших. И как следствие — пополнения своих же собственных рядов новыми мороками.

Было бы иллюзией ощущать себя в безопасности даже под защитой брони мощного био. В Поле Смерти любой механизм может «полететь» к чертовой бабушке в любую минуту. Не говоря уж об ограниченной защите дряхлых мозгов биоробота. Пока машина не покинет границ Поля — расслабляться не приходится.

А мороки, гонимые бесчувственным Полем, уже подбирали камни, волокли какие-то железные прутья и балки. Если они сообразят, как застопорить механизмы…

— Скоро подойдет Лого, он защитит нас… — сказал Книжник — уже безо всякой надежды.

— Ты же все понимаешь, — сказал Зигфрид и улыбнулся в своей извечной едкой манере. И еще…

Зигфрид посмотрел в сторону своей Инги. Красавица отрешенно стояла в стороне, даже не пытаясь приблизиться: наверное, они уже успели попрощаться. Не было никаких сомнений: она знала, что ее любимый уходит навсегда. И видно было, что слезы рвутся у нее из глаз, что она готова в любой миг разреветься — как это сделала бы любая нормальная кремлевская женщина. Но девушка оставалась совершенно холодной на вид, будто ничего особенного не происходило. Видимо, у вестов совсем другие обычаи.

— Береги ее, — тихо сказал Зигфрид.

Книжник не нашел слов в ответ, просто кивнул. Они обнялись — в первый и в последний раз за все это длинное и опасное путешествие. Зигфрид резко повернулся и пошел прочь пружинящей походкой готового к бою воина. Не оглядываясь, на ходу со звоном вытащил из-за спины меч. Странное дело: он и сейчас не касался рукоятей своих револьверов. Будто даже в эту минуту надеялся, что «когда-то» они окажутся нужнее. Отдернул брезент у грузового люка и выпрыгнул вон — в удушающие объятия Поля Смерти.

Тут же он появился на экране под потолком грузового отсека, выдающем панораму происходящего вокруг. Мороки словно ждали появления живой плоти: с нестройным ревом толпа подалась в сторону одинокого воина. Вест уходил чуть по касательной к толпе врагов, стремясь увести их в сторону, противоположную направлению эвакуации.

…Зигфрид шел навстречу смерти легко, улыбаясь, даже щурясь, будто от удовольствия. Вряд ли он жаждал смерти — просто постоянное ее ожидание болезненно выжигает душу.

Он вышел один на один с жуткой сворой недолюдей-недомутов — все они были мертвы, и лишь непостижимые силы Поля заставляли двигаться эти живые трупы. Только вот про тех, кто шел впереди этой армии смерти, он не мог бы сказать так пренебрежительно.

Ведь это были его братья. Весты, по воле судьбы ставшие бездушными мороками. Те, кто, ослабленный воздействием этого внезапно обрушившегося Поля, встретил коварного врага — и полег, защищая Бункер. Если бы кто знал, что Поле подползет так внезапно, если бы догадались хоть кого-то оставить в резерве, за надежными стенами, если бы не отправили тогда его, Зигфрида, в дальний рейд, еще больше ослабив общую боевую мощь, если бы напавшие на них кио были так же восприимчивы к излучению, если бы не напали сзади орды мороков — силы были бы равными.

Но, как всегда — слишком много этих «если».

И теперь он, последний живой вест, выходит вперед, чтобы биться с теми, кто когда-то могли называться его братьями.

Основная масса мороков пряталась за лидерами. Надо же — у живых мертвецов тоже могут быть свои заводилы! Выходит, инстинкт силы и власти оказался более живучим, чем другие человеческие чувства.

Зигфрид поджидал врагов, стягивая с себя рубаху с металлическими пластинами. Он ощутил кожей этот колкий, ядовитый ветерок Поля и расхохотался — свободным, беззаботным смехом. Можно было даже подумать, что у воина снова «поехала крыша», но рассудок его был на удивление ясен. Просто так наступало освобождение — от бесконечного пути, от обязательств, от умирающего тела. Мускулистый торс, исчерченный черными разводами тления, был готов принять в себя любую порцию смертельного железа. Странно, очень странно, что он так здорово чувствовал себя именно сейчас — перед неизбежной смертью. И то хорошо: бой должен получиться славным!