Вернуться! (Эмигранты) - Юрий Валин

- Вот на этом плоту и к кораблю двинемся, - засмеялся Касан.

Бочонок быстро наполнили. Моряк жизнерадостно посвистывал, споро работал черпаком. Наконец, Квазимодо на челноке с наполненным бочонком двинулся к кораблю. Касан вызывался поплыть сам, но одноглазый шкипер заверил, что должен лично погрузить подготовленные бочонки. Катрин одобрила - что ни говори, одноглазому она доверяла куда больше. Касан для хохмы и в бочонок плюнуть способен.

Прогуливаться по крошечному островку было, собственно, негде. Катрин села на корягу, внизу подгнившую до черноты и белую, как древняя кость, сверху. Воздух над рекой был полон тяжелой влаги, гудения насекомых и аромата мясистых цветов, свисающих с ближайших деревьев. К башмакам деловито семенил ядовито желтый, круглый как шарик для пинг-понга, жук. Катрин подпихнула наглое насекомое древком копья. Жук-лимон со свинцовым бульканьем канул в воду. В воде немедленно заскользили какие-то верткие тени. Да, с голоду здесь не пропадешь. И другие не пропадут - человек, это звучит вкусно.

Солнце припекало. Катрин, жмурясь, отмахивалась от москитов и рассматривала кроны деревьев. Зеленая, с пышной красной грудкой птица лениво перепархивала по ветвям. Хвост птицы, длинный и раздвоенный, казался двумя острыми языками пламени. Вот это цвет - прямо вспышки выстрелов в ночной тьме. Такой бы аксессуар понимающей даме на шляпку или на платье - весь бомонд от зависти бы ахнул. Диковинную жар-птицу вспугнула пара вездесущих попугаев. Птицы, грязновато-розовые и растрепанные, сделали круг над Катрин, сварливо обсудили нелепую человеческую породу и скрылись в ветвях. Одиноко и горестно заквакала-замычала лягушка. Судя по басу - весьма приличных размеров земноводное.

Ветки потрескивали под ногами Касана. Моряк прогуливался по островку, вертел в руках копье и насвистывал.

- Не свисти - денег не будет, - не выдержала Катрин, предпочитающая в лесу сохранять полную тишину.

- Денег? - удивился моряк. - А, примета такая, да? Я уж подумал, что леди совсем не любит музыку. Зачем нам деньги, моя благородная леди? Вы прекрасны и в обносках, а мне на роду написано умереть нищим.

Катрин покосилась на мужчину. Улыбается. Что еще за флирт? Вроде ему доходчиво намекали о субординации. Вряд ли забыл. Странная у него улыбка. На героя-любовника статью не тянет. Рожа простецкая, широкая. Откуда тогда такая уверенность?

- За свистом лодку не услышим, - миролюбиво объяснила Катрин и уселась удобнее, так, чтобы топор за поясом не давил в бедро. К новому оружию мореплавательница уже успела привыкнуть. Трофей, взятый при захвате обоза, оказался в меру тяжелым. Этакая чуть видоизмененная разновидность барте . Лезвие шириной и формой отдаленно напоминает клинок столь любимого и сейчас без дела скучающего в "Двух лапах" кукри. Слегка загнутый крюк-чекан на обухе тоже выглядел полезно. Боги позволят - и в деле топор не подведет.

Прикрыв глаза, Катрин вслушивалась в птичьи голоса, в хруст веток под ногами неугомонного моряка и пыталась догадаться, что в его словах зацепило. Про обноски? Глупости - и штаны, и рубашка ушиты по фигуре, пусть ткань выгоревшая и застиранная, но сидит одежда как нужно. Воинский, усиленный крупными бляхами пояс подчеркивает-стягивает все еще девичью талию. Может быть, даже излишне подчеркивает, заодно выделяя те выпуклости, что повыше. Нет, оборванкой не выглядим. Разве что башмаки... ноги-то защищают, но модельной обувью их только темный кроманьонец назовет.

Катрин рассердилась. Солнце греет, вода умиротворяющее журчит, а тут раздумывай о смутных намеках морского бродяги. Нашла чем озаботиться. Можно подумать, он регулярно консультирует модных кутюрье. Обнаглел, пиратская морда. Что о нем думать? Плечи крепкие, харя широкая, вот и все достоинства. Работает исправно, так что свою необъяснимую антипатию вы, благородная леди, можете подальше засунуть. Возможно, всё дело в его слишком знающей улыбке? Да, не слишком-то он вас, миледи, уважает. Или кроме неприличных мыслей, свойственных, впрочем, всем подряд, кроме, разве что, Жо и одноглазого, еще что-то во взгляде Касана мелькнуло? Пренебрежение? Возможно, морячок однополые радости предпочитает? Ой-ой, кошмар какой. Нам-то что за дело?

Жмурясь на солнце, Катрин попробовала вспомнить выражение лица моряка - не получилось. Простая ведь рожа, но даже губы не вспомнишь. С такой мордой нужно агентом наружного наблюдения работать. Может, его за шпионство в камеру и сунули?

Касан в очередной раз прошелся по островку и вдруг сказал:

- Возможно, леди вместе со мной посвистит? Голос у леди звонкий, приятный. Веселее будет, - моряк просвистел несколько нот, сложившихся в обрывок какой-то диковатой мелодии.

- Ты это что? Сильно заскучал? - Катрин открыла глаза. - Может, нам "Пятнадцать человек на сундук мертвеца" дуэтом исполнить?

- Тревожно как-то, - пробормотал моряк. - Вон, змея какая толстая плывет. Я их с детства боюсь.

Змея действительно плыла. Извивалась, блекло окрашенная, метровой длины, закругленная голова едва поднималась над водой. "Экая тварь аспидная, - подумала Катрин, неприятно пораженная близостью пресмыкающегося к островку. - Эти аспиды вроде поголовно ядовитые?"

- Пошла прочь!

Змея вскинула голову на человеческий голос, глянула на Катрин темными отсутствующими глазами. Стук древка копья о корень заставил гадину нырнуть.

- Плавают здесь разные, - пробормотала Катрин.

- Должно быть, ядовитая, - озабоченно сказал Касан.

Змея вынырнула у самого островка. Катрин даже выругаться не успела, - блеклый, с едва различимыми узорами, зигзаг всплыл из непрозрачной глубины, скользнул в месиво ветвей и бурой листвы. Катрин подскочила. Живой влажный блеск стремительно полился из почерневших сучьев, скользнул к растрескавшемуся башмаку... Топор с тупым звуком вонзился в перегнившее месиво, голова змеи отлетела, обезглавленное тело судорожно свернулось в агонизирующую пружину. Катрин отдернула ногу от брызгающей кровью полосы.

- Что за агрессия такая на хрен?!

- Ох и быстрая вы, леди, - с восхищением сказал моряк. - Только гляньте - вон еще одна гадина плывет.

Катрин машинально сплюнула в воду. Вторая змеюка, еще длиннее, светло-кофейная, с той же странной целеустремленностью плыла к островку. Что им здесь, медом намазано? Или лягушки особенно вкусные?

Змею удалось располовинить, едва гадина добралась до островка. Две часть длинного тела извиваясь погрузились в глубину. Мелькнула раскрытая пасть с ядовитыми клыками. Катрин отерла лезвие топора о сук, глянула...

- Да что ж это за террариум?!

Змеи плыли целыми десятками. Широкая протока просто рябила зигзагами гибких тел. Катрин материлась, энергично работая топором. Безумие какое-то. Змеи атаковали упрямо и как-то бессмысленно. Изредка иная успевала зашипеть до того, как топор отделял ядовитую голову от длинного тела. На корнях и полузатопленных стволах краснели капли густой крови. Думать о том, что будет, если все гады здешних мангровых зарослей вознамерятся посетить несчастный остров, очень не хотелось. Катрин оттяпала голову удивительно яркой, в чередующихся алых, желтых и черных кольцах, змеюке. Эта, кажется, коралловая. Вот, мля, неужели они и с моря сюда поднимаются?