Легион выродков - Максим Волосатый

Потому что тут надо идти на таран. Вперед и только вперед. Причем надо не пугать файратов, а именно таранить. Ибо столкновение, пусть и обходящееся слишком дорого, собьет выстроенный порядок, уменьшит количество истребителей противника и в конечном счете будет лучше прожженного до мостика корабля. Потому что файраты прекрасно знают устройство «люстры», и строящееся сейчас перед нами копье из пяти истребителей нацелено как раз на наш мостик. Крокодилы будут бить по экипажу. И что-то глубоко внутри мне подсказывает, что у них может получиться.

Но вот цена этого тарана будет однозначна. После удачного столкновения приемных консолей для правого опорника не останется. И если ни на одной из окружающих «люстр» не найдется пустого места взамен их потерянного опорника, нам придется оставить на этой орбите Эрика Сванича. Нет, не «нам» – мне. Мне придется оставить Эрика Сванича здесь.

И он уже это знает.

Долбаный обезьяно-краб. Ну как же ты так, Саба?..

Рычаг хода под моей рукой стал горячим. У меня даже секунды нет на принятие решения, пять истребителей заканчивают маневр. И ждать файраты не будут. Как только корабли выстроятся в линию, с которой можно открывать огонь, – последует залп. Но старт – это прощание со Сваничем.

…

Прости, Эрик.

– Всем держаться!

Глупейший крик, но не мог я стартовать молча. Просто не мог. Рычаг вперед до упора, и недоумевающий ходовик «люстры» выводит крейс-движки на полную мощность. И плевать сейчас, куда направлены маневровые двигатели, на таком расстоянии и с такой скоростью боковое смещение несущественно. Хотя я бы предпочел, чтобы Ник разобрался в ситуации. Все же как-то на душе поспокойнее.

Не разобрался. Корабль еще только начал движение, а я уже почувствовал смещение: Ник изо всех сил тянул «люстру» вбок, не понимая, что маневренность файратов выше, чем у него в разы. И они с легкостью повторят любой его маневр. А вот мой – вряд ли.

– Куда?!

Это Свассет наконец разобрался.

– Тихо! – Сипала, к счастью, тоже разобралась. – Егор, делай.

Очень своевременный приказ, надо отметить.

Но мне сейчас не до иронии. Все мое внимание приковано к почти законченному построению крокодилов. Мгновения превратились в тянущийся мед. Липкий, непослушный.

Пришпоренная «люстра» прыгнула вперед. Туда, где файраты уже разобрались в нашем маневре и теперь точно так же, как я доли секунды назад, решали – что делать? Разбегаться и пытаться выстроить «столб» заново или рискнуть, достроиться и дать залп, в надежде, что он разнесет командирский мостик и лишит «люстру» управления, а они смогут увернуться?

И они решили. Естественно, в пользу наиболее рискового шага. Когда это воины-файраты собирались отступать? Пусть даже и для перегруппировки. Можно драться? Будем драться. Они остались.

Мгновения текли неспешной патокой.

И теперь все решали доли секунды и минуты углов. Кто точнее просчитал маневр и чьи двигатели окажутся сильнее. На носовом обзорном экране пять уже не таких далеких сплющенных истребителей сходились в один силуэт, медленно приближаясь. Если они выстроятся до контакта, мы увидим прекрасный в своей космической красоте цветок огня – сводный залп пятерки. Но для кого-то это зрелище станет последним.

Ближе, ближе, еще ближе. Файратовский истребитель, собирающийся на экране из пяти, но пока еще не обретший четких контуров, приближался на глазах, вырастая во всей своей красе. Мало кто может похвастаться, что видел такое. Мы видим. Но, если честно, я бы предпочел наблюдать это только на картинках и трехмерных моделях. Слишком дороги билеты на подобное представление.

Вот они почти выстроились. Еще несколько сантиметров – и силуэт останется только один. Но и мы почти у цели. Сплющенная морда файрата заполнила почти весь обзорный экран. Нереальное зрелище: видеть такое на носовом мониторе, который предметы ближе километра показывал только в доке после автоматической парковки.

По ушам резанул вой автоматики. Проснулась система оповещения. Мол, слишком близко подошел ты, пилот, к объекту в пространстве. Спасибо, конечно, родная, но мы в курсе. Мы сами это организовали.

Система не унималась, к звуку добавился цвет – ожили предупреждающие проблесковые маячки. Да иди ты – на такой скорости, даже если бы захотели, отвернуть нет никакой возможности.

И тут вдруг файраты начали смещаться. Мои глаза полезли на лоб от изумления. Зачем? А потом я понял…

Весь наш маневр, с самого начала, занял всего десяток секунд. Мы с файратами просто завершали запланированные построения. И Ник Свассет, бывший Николас Швайзетауб, просто-напросто не успел за нами. И на автомате врубил маневровики на уклонение. И они сбили прицел. И мне, и файратам.

Но нереальный в своей красоте цветок огня я все-таки увидел. Успели все: и они, и мы… А потом был удар.

– Ник, Егор, прием! Ник, Егор, прием! – Напряженный голос Сипалы пробился сквозь клочья черной ваты, перемежающиеся ржавыми вспышками.

Я проморгался и постарался понять, где я, что происходит и вообще какой это свет? Судя по тусклому, аварийному освещению – все еще тот же, который был некоторое время назад. Хотя, если судить по физическим ощущениям, мне этот свет перестал нравиться.

– Ник, Егор, прием! – Голос Сипалы в очередной раз ударил по ушам, заставив поморщиться. – Да отзовитесь же!

Я ее понимал. Не слышать ни одного из пилотов – это и в нормальной жизни более чем неприятно. А в бою это смахивает на катастрофу. Потому что именно катастрофой и является.

– Савойский на связи, – прохрипел я в микрофон.

– Егор, – судя по голосу, с плеч Сипалы только что свалилась вся «люстра» разом. – Что у вас? Живы?

– Пока не знаю, – я честно попытался сообразить, что надо делать, но голова слушалась не очень.

– Мостик функционирует? Я не могу ни добраться, ни связаться с вами. Доложи потери.

– Потери? А… – и тут меня осенило.

Распускающийся огненный цветок, морда файратовского истребителя во весь обзорный экран, маневр уклонения… и удар.

– А! – я рывком попытался сесть. Ремни аварийной страховки не пустили.

Я схватился за крепления шлема, вдруг стало отчаянно не хватать воздуха. Боролся я с ними минуту, не меньше. Боролся отчаянно, не обращая внимания на становящиеся все более напряженными вопросы Сипалы. Проиграл. Огляделся…

И возблагодарил неведомых конструкторов за то, что они предусмотрели такую непростую систему открытия забрала. Чтобы снять шлем, требовалось подтвердить три параметра окружающей среды, выбрав каждый из пяти вариантов. И уже на первом – содержании кислорода в окружающем пространстве, моя голова начала потихоньку врубаться в то, что дело тут нечисто. Мониторы крейс-пилота не работали, и понять, что происходит, было проблематично. Ну, что ж, зато всегда остается старый добрый метод. Глазками, ножками и ручками… Начнем?

Я огляделся. Н-да, кислорода вокруг явно маловато. Пространство мостика затянуто рваной жемчужной пеленой аварийного газа, выбрасываемого при пожаре.

Пожаре?..

Я наконец справился с аварийными ремнями. И попытался выбраться из кресла. Вышло со второй попытки. Ладно, пошли смотреть, что произошло.

Дыма и огня вроде (уже?) не было, поэтому система вентиляции потихоньку вытягивала жемчужный газ из помещения, мало-помалу показывая творившееся вокруг. Я присмотрелся. А тут и нет особых проблем. Кажется, все на своих местах. С чего такой переполох?

– Командир, мы с файратами разобрались? – позвал я Сипалу.

– Разобрались, – отозвалась Сипала. – Все не так уж плохо. Нас даже истребители пока прикрывают. Но если вы быстренько очухаетесь, то все будет еще лучше, поскольку мы уже выбиваемся из графика отступления. Докладывай, что у вас там?

– Да ничего особенного, – я аккуратно перемещался по мостику, вглядываясь в сидящие в креслах фигуры.

Фигуры, кстати, шевелились. Живы? Да живы, живы! Вот барахтается богомол Дада, вот двухгрушевый Дюид проверяет, поднимаются ли конечности. Что-то там наушники начали шипеть голосом Бабежа Мисты… Нормально? Похоже, да. Вот лежит Финила.

Лежит?!

– Миста!!! – я заорал так, что чуть сам не оглох от собственного крика. – Миста, сюда! Илла ранена! Тяжело!

Потому что легко раненные в таких неестественных позах не лежат, а у мертвых индикаторы на скафандрах светятся синим, а не желтым. А желтый – это значит, что хоть и проблема внутри, но как минимум сердце бьется и останавливаться не собирается.

– Миста, гад, где ты?!

– Егор, что с ней?!

Даже не сказать, кто именно задал этот вопрос – наушники взорвались многоголосым хором.

– Не знаю, – я всматривался в лежащую Иллу, пытаясь понять, что с ней случилось. – Я смотрю, но пока не виж…

И тут аварийная вентиляция унесла в сторону еще один клуб жемчужного дыма, и я увидел.

– Ну ни хрена ж себе…

Я потом, вспоминая, сильно гордился тем, что удержался от мата. А это было непросто, поверьте.