Ночная Земля - Уильям Ходжсон

Пещера оказалась весьма уютной: сквозь вход в нее проникал свет пламени над огненным жерлом. Мы могли бы счесть свое укрытие идеальным, но страх продолжал угнетать наши сердца. Мне было тревожнее, чем Деве, ведь Наани во всем доверялась мне и не страшилась никакого зла; она уверила себя в том, что я сумею спасти ее от любой беды. Воистину такое доверие весьма согревало мое сердце, и я не испытывал былого ужаса перед предстоявшим нам обоим путем.

В ту ночь, как и прежде, мы разделили плащ, потому что тепла от жерла все же не хватало, чтобы согреть нас, хотя вокруг было не столь холодно, как в других областях того мрачного края.

Мы быстро заснули, поскольку бодрствовали уже добрых двадцать часов и очень устали; но хотя тела наши предались отдыху, души внимали опасностям.

Мы спали семь часов, пока жуткие крики не разбудили нас. Кричали заблудившиеся в ночи люди. Впрочем, я не мог ничего предпринять, оставалось только ждать, что будет дальше, ведь рядом со мной находилась Наани, и я не мог позволить себе опрометчивого поступка.

Тем не менее, сострадание требовало, чтобы я спустился со скалы и броситься к ним на помощь. Но тут из мрака донесся оглушительный рев, ему ответил другой титанический голос, вокруг зазвучала примитивная речь высоких, как дом великанов, неведомо когда окруживших нас.

Тут Дева затрепетала, я обнял ее рукой и увлек в глубину пещеры, укрывая собой Наани, которой уже начинала отказывать отвага: ведь она так часто слышала подобные звуки в окружавшем ее мраке во время скитаний по окрестностям Малого Редута.

Поколебалось даже мое мужество: ведь вокруг звучали жуткие голоса, способные вселить предельный ужас в сердце любого человека, которому привелось бы услышать их. Тут ночь донесла до нас вопль молодой Девы, полный ужаса перед жуткой кончиной. Сердце мое разрывалось; дух загорался свирепым гневом, побуждавшим мое тело к борьбе. Дева, притихшая у моего локтя, тихо рыдала.

Отчаянный девичий крик умолк, людские голоса раздавались уже в другом месте, хриплый рык великанов сопровождал гулкий топот могучих ног.

Голоса приближались к нам, и через несколько мгновений мне показалось, что звуки доносятся уже из низины перед нашей скалой. Я подполз к входу в пещеру и выглянул наружу. На моих глазах к огню выбежали люди, они кричали, задыхались, плакали; пламя жерла отчетливо освещало нагие, едва прикрытые лохмотьями человеческие тела; отчаявшиеся беглецы стремительно бежали вперед.

Сострадание переполнило мое сердце, и я едва не выскочил из пещеры, чтобы броситься к ним на помощь; лишь мысль о Наани в последний миг остановила меня.

Тут послышалась тяжкая поступь чудовищных ног, и из недр мрака выросли четыре великана, удивительно быстро миновавших низину. Трое были покрыты серой отвратительной шерстью, но облезлую, мертвенно-бледную кожу четвертого покрывали мерзкие пятна, и дух мой немедленно ощутил присутствие в этом человекообразном чудовище губительного и нечестивого Зла. Не прекращая своей жуткой охоты, великаны почти тут же исчезли во мраке.

Наконец тяжеловесный топот удалился, к реву великанов примешались отчаянные предсмертные вопли… ужасные зверолюди забрали жизни несчастных. И вот воцарилось безмолвие. И, невзирая на скорбь, я понял, что люди эти утратили отвагу, иначе они обрушили бы на гигантов собственный гнев и сразили бы их даже ценой собственной жизни… Ведь их все равно ждала смерть, которую в таком случае лучше встретить в бою. Однако вам уже известно, что народ Малого Редута в течение сотни тысячелетий рождался от родителей, толком не знавших Земного Тока, и оттого люди эти были обделены буквально всем. Наани, конечно, была другой; впрочем, — как всем известно, — исключения лишь подтверждают правила.

Насторожившись, я внимал у выхода из нашей пещерки и вдруг услышал негромкие всхлипывания Наани. Я хотел уже повернуться, чтобы утешить ее, но в этот миг на краю низины появилась нагая Дева, оглядывавшаяся через плечо на бегу. Спустившись вниз, она постаралась спрятаться за большой камень, обнаруживая в каждом своем движении предельную усталость и отчаяние. Тут же мне стала ясна и причина, заставлявшая ее бояться за свою жизнь: в котловину уже спускался приземистый и волосатый зверочеловек; широкий как буйвол, он принюхивался к ее следу, как дикий зверь.

Заметив след, он метнулся к Деве, не издавая ни звука. Не тратя понапрасну мгновений, я одним прыжком соскочил на дно низины, находившееся в добрых двадцати футах подо мной; гнев душил меня, я намеревался спасти эту Деву, хотя и не сумел оказать помощи остальным. Прыгая, я едва не повредил ноги — ведь скала была довольно высокой. Но прежде чем я успел защитить Деву, Приземистый растерзал ее, и она с жутким криком умерла в лапах зверочеловека.

Гнев застилал кровью мои глаза… подбегая, я даже не видел проклятую тварь. Рев Дискоса наполнил низину; вращаясь, великое оружие жаждало крови противника.

Чудовище бросилось на меня, посчитав, должно быть, что разделается со мной столь же просто, как с бедной Девой… но в моих ладонях уже пел боевую песнь Дискос. Приземистый прыгнул на меня словно тигр — без звука, и я ударил его. Но зверочеловек уклонился, и я промазал. Припав к земле, он схватил меня за ноги, но я снова нанес удар, отхвативший один чудовищный коготь. Резким движением тварь отбросила меня в сторону; я упал, пролетев едва ли не половину лощины, лязгнув броней, но Дискос звенел как колокол.

Ловкость, присущая всем рожденным Высшим Благом созданиям, позволила мне избежать повреждений; не выпуская из рук Дискос, я мгновенно вскочил. Зверочеловек приблизился ко мне двумя быстрыми прыжками, не испустив при этом ни звука, ни крика; порожденная яростью и мерзкой алчбой пена покрывала его пасть, из которой торчали огромные и острые клыки. На этот раз я не промахнулся, и Дискос снес с Приземистого голову вместе с плечом. Мертвая туша отбросила меня назад силой своего движения, не причинив, однако, вреда. Лишь потом я заметил синяки и ссадины на своем теле. Я немедленно повернулся к зверочеловеку… он был ужасен и мертвым.

Я отошел от убитого чудовища и со скорбью направился к погибшей Деве. С подобающим уважением я поднял изуродованные останки и бросил их в огненное жерло.

Тут лишь я сообразил, что пора обратить внимание на пещеру, чтобы убедиться все ли в порядке с Наани, понять, видела ли она этот ужас…

И вот она уже бежит ко мне, зажав в руках мой нож… она бежит ко мне на помощь, считая, что я нуждаюсь в ней. Лицо ее побелело. Содрогаясь всем телом, Наани бежала вперед.

Я хотел было увести ее куда-нибудь подальше, но она обошла меня и молча остановилась перед чудовищной тушей Приземистого. А потом, столь же безмолвно повернулась ко мне и замерла передо мной; сердце мое понимало ее мысли — только глупец не понял бы них.